Именно это и сделал Менегини, не подозревавший (а возможно, тайно желавший этого), что своими руками открывает дверь в овчарню и впускает волка, приготовившегося утащить его овечку. Можно ли было отказаться от яхты, которую Аристотель предоставил в распоряжение супругов Менегини во время их пребывания в Венеции? Почему бы не принять участие в роскошных приёмах, которые тот устраивал в Лидо и на острове Бурано? Почему бы не продлить удовольствие и не задержаться на борту яхты «Кристина», похожей на плавучий дворец?..

Отправиться в круиз на «Кристине О.» Мария согласилась не сразу, ссылаясь на занятость, множество ангажементов, предстоящее выступление в Ковент-Гардене. Но недаром говорили: «Если бы Ари захотел, он бы наладил продажу холодильников эскимосам».

— Я приеду в Лондон за вашим ответом, — сказал Онассис.

Так и произошло — он одним из первых приехал в Ковент-Гарден, купил несколько десятков лучших мест в партере и раздавал своим друзьям и знакомым приглашения следующего содержания:

«Господин и госпожа Онассис имеют удовольствие пригласить на приём в честь Марии Каллас. Приём состоится в отеле „Дорчестер“ в четверг 17 июня в 23 часа 15 минут».

На приёме были самые изысканные угощения, неимоверное количество цветов… Оркестр играл всё, что хотела Мария, получая от Онассиса чаевые стодолларовыми купюрами…

Мария приняла приглашение Аристотеля.

В том историческом круизе участвовали многие звёзды. Сам владелец любил выступать в роли экскурсовода по своей яхте, притом экскурсии его были высокопрофессиональными и порой захватывающими.

Первая стоянка «Кристины О.» в Портофино — Мария сошла на берег в ярком открытом платье, броско накрашенная. Они заходили в бутики, и Аристотель покупал всё, на чём задерживался её взгляд… Подолгу Аристотель и Мария стояли на верхней палубе, он рассказывал о своей жизни, об Аргентине, о первых миллионах, победах… Она счастливо, звонко смеялась… Она взяла с собой на яхту партитуру оперы Беллини, но за всё время круиза не прикоснулась к ней ни разу.

«Кристина О.» встала на якорь в порту Пирей. Онассис с Марией, держась за руки и беспрестанно целуясь (при этом Мария нагибалась, чтобы Онассис мог достать до её губ), прогуливались по афинской Плаке, по Акрополю… Там, между колоннами, к компании как бы невзначай присоединился известный режиссёр Карл Форман и предложил Марии сняться в кино. Мария растерялась, стала расспрашивать про сценарий, но Онассис, обнимая её за талию, сразу одобрил идею:

— Замечательно! Я с удовольствием профинансирую этот фильм, обеспечу ему мировой прокат и высшие премии!..

В каюту к мужу Мария стала возвращаться лишь утром, чтобы переодеться.

— Что ты за мной следишь! Ты что, мой тюремщик? Одиннадцать лет ты держал меня на цепи, как собаку! Ты альфонс! Ты посмотри на себя — обрюзгший старик, не знающий ни одного иностранного языка, а он свободно говорит на всех! Ты жадный! Импотент проклятый! Урод!..

Мария и Аристотель танцевали под один из лучших в мире джазовых оркестров, притом по распоряжению Онассиса оркестр играл медленные мелодии, во время которых партнёры прижимались друг к другу (и Марию пронзали токи альфа-самца).

Шестого августа 1959 года яхта бросила якорь в бухте у горы Атос, все вышли на берег, чтобы посетить монастырь, где гостей встречал специально для этого прибывший патриарх Константинопольский. Мария и Аристотель встали перед ним на колени. Патриарх назвал Марию «самой знаменитой в мире певицей», Онассиса — «современным Улиссом»… И торжественно благословил влюблённых, причём его высочайшее благословение было сродни венчанию — стоявший в стороне Баттиста так и подумал: истинное венчание. После чего капитан «Кристины О.» под колокольный звон занёс пожертвования — полный саквояж долларов.

На «Кристину О.» Мария возвратилась уже другой женщиной.

«Вечером 6 августа, — пишет Менегини в своих воспоминаниях, — когда мы вернулись на борт, я увидел, что она изменилась до неузнаваемости. Она отказалась идти спать. Когда же я сказал ей, что устал, она ответила: „Делай, что хочешь, а я останусь здесь“. С этого вечера началась их связь…»

На глазах изумлённой публики Мария и Аристотель удалились в каюту Онассиса. И занялись любовью, не обращая внимания ни на гостей, ни на присутствие супруги Аристотеля Тины и супруга Марии Менегини, слышавших доносившиеся из-за дверей ноты любовных арий… Разница с теми, кто Марию Каллас окружал раньше (в основном, чего уж скрывать, гомосексуалисты и лесбиянки), была колоссальной. Развращённая театральная и околотеатральная публика — и морской волк из глобального бизнеса.

Супруг певицы получил на этой почве нервное расстройство. Тина Онассис, в свою очередь, влюбилась в другого гостя — Рейнальдо Эррера, тоже миллиардера…

Однажды, когда во время очередной пирушки на «Кристине О.» Тина буквально вешалась на шею Рейнальдо, Аристотель с одним из своих служащих покинул яхту и долго рассказывал ему о своих семейных неурядицах и мужских проблемах. Тому становится понятно, что Аристотелю давно безразлична судьба его брака, причём до такой степени, что он разрешает Тине отправиться в круиз с мужчиной, которого считает её любовником, и даже ненавязчиво, но весьма щедро спонсирует эту её затею.

Бурные романы сии развивались на глазах невозмутимых сэра Уинстона и леди Черчилль, иногда просивших Марию что-нибудь им спеть, но чаще получавших вежливые отказы Примадонны.

Через несколько дней после круиза Тина Онассис сделала заявление для прессы:

«После того как мы расстались этим летом в Венеции, я надеялась, что Онассис достаточно любит своих детей и уважает наши семейные отношения, чтобы встретиться либо со мной, либо устроить встречу между нашими адвокатами для урегулирования возникших проблем. Однако ничего подобного не произошло. Я глубоко сожалею, что Онассис не оставил мне никакой другой альтернативы, как начать бракоразводный процесс с ним в Нью-Йорке. Со своей стороны я по-прежнему желаю всех благ Онассису и надеюсь, что по окончании всех этих формальностей он продолжит с таким же успехом вести тот же образ жизни, что и раньше, но в котором я не принимала никакого реального участия».

Развод по-американски предполагал широкую огласку и даже привлечение в качестве свидетеля Марии Каллас. Но Онассису — как всегда — удалось решить вопрос и договориться. Тина как бы забыла о Марии и стала обвинять мужа в измене с некоей миссис Ринеландер, с которой Онассис спал пять лет назад и которую, учитывая его активную, разнообразную и многогранную сексуальную жизнь, вряд ли помнил.

А сама Мария вскоре объявила мужу, который, напомним, был старше её на 28 лет: «Между нами всё кончено. Я люблю Ари!»

Одновременно начались два бракоразводных процесса.

Связь Онассиса и Каллас стала самым громким светским скандалом сезона. Интенсивно общавшийся в это время с прессой Менегини заявил: «Онассис хочет жениться на Марии, но лишь для того, чтобы позолотить свои мрачные танкеры именем великой певицы!» Доля истины в его словах, безусловно, была. С одной лишь поправкой. Брак с Марией Онассису был не нужен и, несмотря на страстное желание Марии Каллас стать его законной супругой, их свадьба так и не состоялась, хотя связь между ними продолжалась и после второго брака Онассиса с Жаклин Кеннеди.

Пятнадцатого августа в дом Менегини приехал сам Аристотель Онассис со своей многочисленной охраной. Ослепительно улыбаясь, он похлопывал Баттисту по плечам и спине, хохотал, рассказывал анекдоты… Он приехал покупать Марию — как очередной корабль.

— Сколько ты за неё хочешь? — пытал Ари. — Пять миллионов? Десять? Считай, они уже у тебя в кармане, старик!

Баттиста противился.

— Локти же будешь кусать…

Третьего сентября один из папарацци сделал в миланском ресторане «Рандеву» фотоснимок нежно обнимающихся в танце Марии и Аристотеля — и продал его во все газеты, в одночасье разбогатев. Чуть позже их сфотографировали целующимися в лобби-баре отеля «Принсипе Савойя»…