Но всё это, похожее на вестерн с погонями, в будущем.

А пока только закончилась война, вертлявый Онассис, воспользовавшись тем, что зеленоглазая красавица-жена Ниархоса на время осталась без присмотра, увёл её куда-то на глазах всего общества и, кроме того, собирается жениться на одной из самых богатых невест.

Сорокалетний Аристотель Сократес Онассис обвенчался с первой невестой Греции семнадцатилетней красавицей Афиной Ливанос в Русской православной церкви Нью-Йорка.

Довольно долго её отец, Ставрос Ливанос, противился этому очевидному, как ему казалось, мезальянсу: во-первых, жених годился в отцы его дочери; во-вторых, смущал аморальный облик «молодого», за которым тянулся шлейф романов и разнообразных похождений; в-третьих, не давали покоя упорные слухи о его морском пиратстве, подозрения в дружбе (естественно, не бескорыстной) с нацистами, с мафией, которую он чуть ли не возглавлял, и пр. и пр….

К тому же был и формальный повод для отказа греческому ортодоксу-националисту (как он сам себя порой называл в неформальных беседах с будущим тестем) Онассису: ещё не вышла замуж старшая сестра Афины Ливанос, Евгения. Но Аристотеля подобной ерундой невозможно было укротить. Темпераментом, показной (а порой и реальной, нужной ему) щедростью, весёлостью нрава он перетянул на свою сторону главное действующее лицо предстоящего обручения и свадьбы: невесту. И свадьба при огромном стечении народа состоялась.

Газеты расписывали бриллианты, которые Аристотель подарил на свадьбу своей Тине. Всех интриговала монограмма, выгравированная на сете: «T. I. L. Y.», что на самом деле означало всего-навсего — «Tina I love you». (Забавно, что с женщинами Онассис был не особенно изобретателен — и Марии Каллас, и Джеки Кеннеди он впоследствии подарит точно такие же сеты с той же монограммой, меняя лишь первую букву.) А ещё среди свадебных подарков молодожёнам были два больших судна и пятиэтажный дом за 446 тысяч долларов на Ист-Ривер (Каттон-сквер, 16) — столько же, если не больше, Онассису пришлось добавить за перестройку и ремонт (в основном из денег, подаренных им с Тиной на свадьбу, — наш герой оставался верен себе и не очень любил тратить свои кровные).

Капитал Ставроса Ливаноса в 1946 году составлял в сегодняшнем исчислении не менее 30 миллиардов долларов, но брачный контракт ушлый папа сочинил столь хитроумно, что основная часть средств компании «Тина риэлти корпорейшн» оказалась для Ари Онассиса недоступной. Их отношений (внешне) это не испортило. Сам факт родства с Ливаносом открывал Аристотелю массу новых возможностей.

Тридцатого апреля 1948 года у Онассисов родился сын Александр, названный в честь Александра Великого (Македонского), 11 декабря 1950-го — дочь Кристина.

«То время, — писала впоследствии Тина Ливанос в своих мемуарах, — было грандиозным. Онассис любил всё это… ежемесячное, ежедневное наращивание полезных связей, шумные компании, красивых благоухающих женщин, весёлые шутки… И я тоже любила. Ари тогда был чудным мужиком».

Но вскоре семейная идиллия заканчивается. Аристотель всё чаще заводит интрижки на стороне. Тина, глядя на это, тоже начинает изменять мужу.

В ту пору завязался роман Онассиса с женой президента Аргентины Эвой Перон, Эвитой.

— Будущая жена президента Аргентины Хуана Доминго Перона была чрезвычайно сексапильна! — рассказывала мне доминиканская исследовательница-феминистка Мину Таварес Мирабаль (будущий член парламента Доминиканской Республики, крупный политический деятель латиноамериканского континента), с которой я познакомился в Гаване, находясь там на стажировке. — С девичества.

Родилась будущая любимица Аргентины 7 мая 1919 года в деревушке Лос-Толдос, что в 150 милях от Буэнос-Айреса. Мать и отец девочки — бедные крестьяне, не состоявшие в браке, — дружно жили во грехе и неустанно производили на свет божий незаконнорождённых детей. Эвита была четвёртой по счёту. В 14 лет она решила стать актрисой. В то время в их местах гастролировал известный танцор танго Хосе Армани. Эвита, действительно наделённая от природы артистизмом, уговорила танцора взять её с собой в Буэнос-Айрес, соблазнив обещанием отдаться ему по дороге. По другой версии, привёз её в столицу популярнейший в те годы танго-певец Агустино Магалис.

Так или иначе, но не прошло и года, как её опекуном стал богатый издатель популярных газет и журналов и, кстати, совладелец крупнейшего в Аргентине и всей Латинской Америке издательства «Лосада» (где впервые будет опубликован нобеленосный роман Габриеля Гарсия Маркеса «Сто лет одиночества») Эмилио Корстулович. Он подхватил её на выходе из ресторана и тут же, в машине, стал ощупывать, чему Эвита умело возмутилась: «Сеньор, я не с панели!» — «Так чего же ты хочешь?» — осведомился медиамагнат. «Господи! — изумилась пассажирка. — Все хотят меня, а вы первый человек, который спросил, чего хочу я…» Но ещё месяц лукавая Эвита не позволяла Эмилио дойти до той точки, после которой девушка, как она знала, может в одночасье лишиться всей своей привлекательности для вожделеющего и стареющего мужчины. А когда час настал, разыграла спектакль, одновременно драму и комедию, настолько талантливо, что Корстулович, прекрасный семьянин (которого Эвита загодя изрядно накачала спиртным в ресторане), так до конца и пребывал в уверенности, что оказался у неё первым.

Её любовниками становились мужчины всё более влиятельные и состоятельные. Рафаэль Фиртузо, владелец театра, после первого же свидания дал ей хорошую роль в одном из спектаклей, а хозяин парфюмерной фабрики, которому Эва «уделила внимание» лишь раз, надолго обеспечил её дорогой французской косметикой…

Злые языки (в их числе выдающийся аргентинский мыслитель, поэт, прозаик, эссеист и философ Хорхе Луис Борхес) утверждали, что начинала будущая первая леди Аргентины профессиональной проституткой в портовом районе Ла Бока. Дескать, поэтому-то она, став женой президента, и пыталась легализовать древнейшую профессию. Маловероятно, что Эвита долго проработала «на улице». Недавняя полуграмотная крестьянка в Байресе стремительно обрастала полезными связями. Любовники заказывали ей туалеты у самых дорогих портных, оплачивали педагогов, обучающих правилам хорошего тона, этикету и сценической речи, устраивали приглашения на приёмы, где светловолосая, высокая красавица неизменно обретала всё новых и новых высокопоставленных поклонников…

О её юности мало что известно. Факт, что приехав в Буэнос-Айрес, она зарабатывала тем, что позировала для порнографических журналов, которые несколько лет спустя, когда она «взлетела на олимп», по её приказу были уничтожены тайной полицией. И факт, что именно при Эвите, ставшей женой президента, начали бесследно исчезать люди, в основном мужчины, которых она когда-либо ублажала, и их челядь, их шофёры… У аргентинского писателя Хулио Кортасара есть сакраментальная фраза об Аргентине эпохи президента Перона: «Смех смехом, а четверых не стало». Думается, он имел в виду тактику и самого Перона, и его законной супруги Эвиты. Некоторых спустя время находили то в канализации, то в воздуховодах, то в фундаментах зданий… Но большинство исчезало бесследно.

Во время европейского турне она проезжала по Милану в открытом автомобиле в сопровождении отставного адмирала. На тротуарах шумела толпа, и Эва, повернувшись к своему спутнику, вдруг воскликнула: «Господи, да они называют меня шлюхой!» — «Я их прекрасно понимаю, мадам, — поддержал разговор адмирал. — Я не был в море уже пятнадцать лет, а меня по-прежнему называют адмиралом».

К ней на виллу на Итальянской Ривьере прилетел Аристотель Онассис по «консульским вопросам» (улаживал в том числе и финансовые дела нацистов в Аргентине). «У Ари было море обаяния, — пишет исследователь Мишель Глотц. — Если он задумал кого-либо обворожить, то действовал с умом… Простота общения, широта жестов и весёлый нрав удивляли и подкупали любого человека, на которого он желал произвести благоприятное впечатление, хотя слухи о нём ходили самые нехорошие». Истощив любвеобильного магната-судовладельца, Эва приготовила ему знаменитый омлет с сыром, ветчиной и помидорами и получила от него десять тысяч долларов на благотворительность — это был «самый дорогой в жизни омлет», как выразился наш герой. Но вскоре — благодаря льготным условиям, предоставленным мужем Эвиты, президентом Хуаном Доминго Пероном, Онассис тысячекратно окупил тот омлет. Как тут не вспомнить тестя Онассиса, Ставроса Ливаноса, умудрявшегося из всего, даже из секса извлекать прибыль.