Охотнее всего я избежала бы этого зрелища, но ведь это было невозможно. Дорога как раз вела мимо нашего прежнего дома.

Последний отрезок пути вьюга так густо мела, что не было видно, куда ставить ноги. Повезло, что я так хорошо знала здешние места, а не то мы бы сбились с пути. От того, что осталось от Дома Под Липами, до селения было не более полумили, но и эти полмили все же были добрых полмили!

Чудно было очутиться снова в Березках! Я остановилась среди площади с постоялым двором на одной ее стороне и с кузницей — на другой. Оттуда не доносились удары молота, но ведь час был поздний — уже почти стемнело, потому как облака на небе были так тяжелы.

— Пойдем сначала в кузню? — спросила я.

Эллин и Рикерт были все равно что теткой и дядей для Давина, и Мелли, и меня, а когда матушка отсутствовала либо как врачевательница, либо как Пробуждающая Совесть, мы всегда могли найти убежище в кузне. Эллин, пожалуй, больше любила Давина и Мелли — особенно Мелли, я хорошо это знала. Но я всегда была желанной гостьей в ее доме, да и сейчас не сомневаюсь в том, что так будет и дальше. А разве не кузнец и его жена спрятали моих брата, сестру и даже нашего старого пса Страшилу в тот раз, когда, желая отомстить Пробуждающей Совесть и ее детям, сюда явился Дракан?!

— Кузнец или постоялый двор, мне все едино, — сказала Кармиан, — лишь бы поскорее избавиться от холода и мокрого снега.

Не думаю, что кто-то уже видел нас, потому что никого на площади не было, да и неудивительно в такую-то погоду. По старой привычке я прошла через саму кузницу, где Рикерт, стоя за наковальней, так часто ковал гвозди для подков или крюки для очага, либо лемеха, если не было лошади, которую нужно подковать. Сейчас там темно и тихо, но заметно, что нынче он работал, потому что было тепло, а в горне еще рдел огонь.

Я постучала в дверь самого дома:

— Эллин? Рикерт? Можно нам войти?

Прошло очень много времени, прежде чем дверь отворилась. В проеме стоял Рикерт, может, не такой рослый, как Каллан, но по-прежнему широкий в плечах. Он щурился, словно мы только что разбудили его. Казалось, до него не сразу дошло, кто я.

— Дина! Пресвятая Магда, ведь это же малютка Дина!

А потом он сделал то, чего никогда прежде не делал. Он обхватил меня могучими руками и сердечно обнял, да так сильно, что я чуть не задохнулась.

— Войди! Войди в дом!

Мы последовали за ним и вошли в кухню с черным железным очагом, сработанным самим Рикертом. Но возле очага не было Эллин, что помешивала поварешкой в котелках и чугунах. На самом деле, казалось, будто с тех пор, как она стряпала здесь пищу, прошло уже некоторое время. И за все то время, что я знавала Эллин, я никогда не видела ее кухню такой грязной.

— Где Эллин? — спросила я.

У Рикерта поникли плечи.

— Она умерла, — ответил он, не глядя на меня. — Несколько… несколько месяцев тому назад. За четыре дня до летнего солнцестояния[19].

Это было словно удар в живот! Нет, не Эллин! Она всегда была здесь, я вообще не в силах была представить себе, что ее…

— От чего? — спросила я. — Это Дракан?..

Ведь когда случалось что-либо ужасное или кто-то что-либо отнимал у меня, он вечно первым приходил мне на ум.

Рикерт покачал головой:

— Она… она хворала. Ведь такое бывает, Дина. Она захворала и померла.

Чудовищно было в тот раз покидать Березки, но каким-то образом селение и его жители сложились в голове у меня в такую картину: Сассия с постоялого двора, мельник с его огромной семьей, Эллин и Рикерт. В моем воображении они были неподвижны. Они словно замерли в ожидании моего возвращения. Я неверно рассчитала, ведь их жизнь продолжалась. А я-то думала, что без меня здесь ничего не случится. Но Эллин!..

— Ну а как тебе живется самому? — спросила я.

Рикерт выглядел неухоженным, будто конь, которого никто не потрудился почистить. Рубашка грязная, да и волосы тоже, а кроме знакомого запаха кузницы, сажи и железа, от него несло еще чем-то гадким. Не так скверно, как от старой ведьмы, в которую играла Кармиан, до этого далеко, но все-таки… Мне тут же захотелось нагреть воды и выстирать ему рубашку.

— Да ничего, все ладно! Ведь работы хватает! — Он довольно беспомощно оглядел свою кухню. — Не знаю хорошенько, найдется ли какая ни есть еда…

— Мы можем пойти на постоялый двор, — сказала я, — но, может, можно было бы приготовить немного чаю с чабрецом или чем-то таким еще?

— Да, — ответил он. — Пожалуй, в доме кое-что осталось…

Я развела огонь в очаге и поставила кипятить воду.

Казалось, будто Рикерт только тут по-настоящему обратил внимание на тех людей, которые были со мной. Он, как бы колеблясь, кивнул Нико, словно был не до конца уверен в том, что ему в самом деле нужно было поклониться. И когда Кармиан сняла шляпу и, встряхнув головой, высвободила волосы из-под воротника, он некоторое время стоял разинув рот. А потом опомнился.

— Садитесь! — пригласил он и поспешно смел с кухонной скамьи всякие штучки-дрючки и навел порядок, чтоб Кармиан могла сесть.

Нико взял табурет в углу за очагом и уселся на него.

— Мне так больно за Эллин! Тебе, наверное, нелегко.

Рикерт смотрел на свои руки.

— Ведь это было… почти пятнадцать лет! — вымолвил он. — Так привыкаешь! И потом бывает трудновато… содержать хозяйство в порядке. — Внезапно он глянул вверх, прямо на Нико. — Я имею в виду, трудновато без нее. Ее волосы были такие мягкие, — произнес он так тихо, что я почти не расслышала его слов.

Котелок закипел. Кармиан кашляла. Я оглядела всю кладовую Эллин, обошла ее вокруг, чувствуя себя, ну самую малость, незваной гостьей, потому что кладовая была единственным местом в доме, куда во времена нашего детства нам входить запрещалось. У Эллин стояли там кувшины и стеклянная посуда с ягодным вареньем и всякой зеленью, а еще там были мелкие тыковки и красная свекла, и даже теперь нашлись засушенные растения. Некоторые из них она, возможно, получила от моей матери. Я заварила чай, крепкий и душистый, и бросила туда немного сушеной черной смородины из-за кашля Кармиан.

— Вы видели тут солдат-драконариев? — спросил Нико.

— Они приходили по весне и хотели набрать солдат. Им нужны были столяры, но больше всего требовались кузнецы. Мне пришлось несколько недель прятаться в лесу, а не то забрали бы и меня, хотел я того или нет. И Эллин была уже хворая тогда… — Он, не поднимая глаз, принял из моих рук чашку чаю. — Ей трудно было одной, без меня. Однако же односельчане пособляли.

Я кивнула. Многое можно сказать о Березках, но, когда приходит нужда, тамошние жители изо всех сил стараются помочь друг другу.

— Как ты справлялся в лесу? — спросил Нико.

— Я там был не один… там был народ.

— Из селения?

— Да, но и… другие тоже. — Он слегка покосился на Нико. — Сдается мне, ты их знаешь!

— Предводитель? Он и его люди?

Кузнец кивнул:

— Их прозвали «Лисы», потому что их никогда ни за что не поймаешь и их никогда ни за что не увидишь, хоть и знаешь: они есть. Драконарии их ненавидят.

Я знала, о чем думал Нико. До Высокогорья было по-прежнему далеко, а чем дальше мы уходили от болот, тем меньше оставалось гельтов, которые нам помогали. А помощь нам была нужна. Денег у нас не было, а по здешней погоде приходилось добывать себе пропитание, хороший ночлег и время от времени немного тепла.

— Они могут нам помочь, — сказала я.

— Да! Возможно!

— Почему же нет?

Нико скорчил какую-то чудную гримасу:

— Потому что у Предводителя свое мнение о том, на что я гожусь. Но я думаю об этом не так, как он.

В этом Нико был прав. Если было бы так, как хочет Предводитель, Нико бы уже стоял во главе мятежников и собирал всех, кто хочет покончить с Драканом. Но Нико вообще не собирался никого возглавлять, и особенно там, где убивают людей.

— Никакого выбора у тебя нет! — вдруг произнесла Кармиан. — Если Дракан, как мы думали, хотел быть в Дунарке, то, возможно, твой план удался бы. А теперь тебе нужна рать.