— Мне надо было сбежать от тебя еще тогда, в Амстердаме.

— Может быть. Но теперь ты здесь, со мной. Мы повязаны. Будешь делать то, что скажу, возможно, останешься в живых. На родину, конечно, уже не вернешься, но по крайней мере и в землю не ляжешь.

— Что-то я теперь сомневаюсь. Ты ведь убьешь меня, когда все закончится, верно?

— Я не собираюсь тебя убивать.

— Не удивлюсь, если окажется, что и Астрид Фогель тоже ты убил.

— Я не убивал ее и не убью тебя.

Ребекка опустила покрывало. Он протянул руку, но она осталась сидеть.

— Дай мне руку. Я не сделаю тебе ничего плохого. Обещаю.

Она взяла его руку, и он привлек ее к себе и поцеловал. Сопротивление длилось недолго — сначала Ребекка просто уступила, потом, подчиняясь желанию, принялась целовать, впиваясь в его губы, вонзая ногти в его кожу. Когда он наконец вошел в нее, она вдруг затихла и уставилась на него неподвижным взглядом, какой бывает у животных.

— То, твое другое лицо мне нравится больше.

— Мне тоже.

— Когда все закончится, может быть, мы вернемся к тому доктору, который делал операцию, и он придаст тебе прежний вид.

— Боюсь, это невозможно.

Она вздрогнула — наверное поняв, что он имеет в виду.

— Если ты не собираешься меня убивать, то почему рассказываешь мне свои секреты?

— Я и сам не знаю.

— Так кто же ты, Жан-Поль?

Глава тридцать шестая

Вашингтон

На следующее утро Майкл и Элизабет вместе с детьми и Мэгги прилетели из Нью-Йорка в Вашингтон. Прилетели и сразу расстались. Майкла в аэропорту ждал правительственный седан, чтобы отвести в Белый Дом на совещание по Северной Ирландии с советником по национальной безопасности Уильямом Бристолем; Элизабет, Мэгги и дети погрузились в «линкольн», чтобы поехать в Джорджтаун.

В особняке на Н-стрит Элизабет не была больше года. Ей всегда нравился этот старый, сложенный из красного кирпича дом в строгом федеральном стиле, но стоило ступить на его крыльцо, как на нее вдруг нахлынули неприятные воспоминания: именно здесь она выносила детей, ежедневно сражаясь с собственным неуклюжим, капризным телом; именно сюда однажды днем пришла Астрид Фогель, чтобы взять ее в заложницы и тем самым помочь своему напарнику, наемному убийце по имени Октябрь, расправиться с ее мужем.

— Что-то не так, Элизабет? — забеспокоилась Мэгги.

Элизабет тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли, и поняла, что стоит перед дверью с ключом в руке.

— Нет-нет, все в порядке. Просто задумалась.

Едва открылась дверь, как сработала сигнализация. Элизабет поспешила набрать код, чтобы отключить систему. Стало тихо. Майкл превратил дом в крепость, но она знала, что уже никогда не будет чувствовать себя здесь в безопасности.

Элизабет помогла Мэгги с детьми, потом отнесла в спальню чемоданы и уже начала расстегивать замок, когда в дверь позвонили. Она спустилась вниз и посмотрела в «глазок». На пороге стоял высокий темноволосый мужчина в синем костюме и светлом плаще.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила Элизабет, не открывая дверь.

— Меня зовут Брэд Хейуорт, миссис Осборн. Я агент, и мне предписано присматривать за домом.

Элизабет открыла дверь.

— Служба безопасности министерства иностранных дел? Но мой отец еще не прибыл из Лондона. Он будет через шесть часов.

— Вообще-то, миссис Осборн, мы здесь уже пару дней.

— Почему?

— После того случая в Великобритании принято решение ввести дополнительные меры. Знаете, осторожность лишней не бывает.

— Вы один?

— Сейчас да, но после прибытия посла добавится еще один человек.

— Что ж, вы меня успокоили. Не хотите ли войти?

— Нет, миссис Осборн, спасибо. Мне нужно оставаться снаружи.

— Может быть, вам принести что-нибудь?

— У меня все есть. Я лишь хотел предупредить вас, что мы здесь, поблизости.

— Спасибо, агент Хейуорт.

Закрыв дверь Элизабет снова приникла к «глазку», наблюдая за тем, как охранник спускается по ступенькам и возвращается к стоящей на другой стороне улицы машине. Настроение поднялось. Она прошла наверх, села за письменный стол в старом кабинете Майкла и сделала несколько звонков: в службу доставки Риджуэлла, в бюро обслуживания и в свой офис в Нью-Йорке — прослушать поступившие сообщения. Гораздо больше времени ушло ответные звонки друзьям и знакомым.

В полдень пришла Мария — убраться в доме. Элизабет переоделась в нейлоновый тренировочный костюм и вышла на улицу. Помахала Бреду Хейуорту, глубоко вдохнула и потрусила по брусчатому тротуару Н-стрит.

Делярош повесил на ручку двери табличку «Не беспокоить» и повернул ключ в замке. Весь последний час он слушал Элизабет Осборн: ее разговоры по телефону, с няней, с детьми и с охранником у дома. Теперь ему было известно, когда именно прилетит из Лондона Дуглас Кэннон и когда посол отправится в Белый Дом на конференцию по Северной Ирландии. Кроме того, он узнал, что охранника зовут Бред Хейуорт и что второй агент появится после прибытия посла.

Он слышал, как пришла уборщица по имени Мария, говорившая с сильным испанским акцентом, то ли перуанским, то ли боливийским. Он слышал, как Элизабет объявила, что отправляется на пробежку и вернется через час. Он даже вздрогнул, когда, выходя, женщина хлопнула дверью.

Пять минут спустя в наушниках послышалось что-то похожее на рев турбины самолета. Шум был такой громкий, что наушники пришлось снять. Он уже подумал было, что дом Осборнов постигло стихийное бедствие, но тут до него дошло — Мария просто включила пылесос у окна, на котором он оставил подслушивающее устройство.

Устроенный Дугласом Кэнноном званый обед начался как скромная встреча восьми друзей, но быстро трансформировался в веселую гулянку с участием по меньшей мере полусотни человек. Гости все прибывали, недостающие столы и стулья заимствовали у соседей, а юноши в синих пиджаках парковали машины на тесных улочках Джорджтауна. Такова природа популярности в Вашингтоне. Дуглас жил и работал в этом городе больше двадцати лет, но кто-то устроил на него покушение, и это сделало его звездой. Свой вклад внесли американское Центральное Разведывательное Управление и британская Интеллидженс Сервис. Отвечая на вопросы репортеров, представители спецслужб превозносили мужество и хладнокровие, продемонстрированные послом под огнем террористов в Хартли-Холл, хотя в действительности ко времени нападения Дуглас Кэннон уже мирно дремал в своей постели в Уинфилд-Хаусе. Сам же герой охотно подыгрывал сочинителям этих легенд и даже, похоже, получал искреннее удовольствие, водя за нос искушенных баронов вашингтонских масс-медиа.

Первые гости появились в самом начале восьмого — два старых друга Дугласа из Сената и с полдесятка конгрессменов. Потом приехала шеф вашингтонского бюро Эн-Би-Си с мужем, шефом бюро Си-Эн-Эн. За ними подкатила Синтия Мартин, без сопровождения. Эдриан Картер привез жену, Кристину. Чтобы прикрыть Майкла, чья работа в ЦРУ оставалась для многих секретом, Синтия и Эдриан представились специалистами по Северной Ирландии, выполняющими заказ госдепартамента. Картер намекнул, что хочет переговорить с Майклом наедине, и они вышли в сад.

— Как прошло совещание у Бристоля? — спросил Картер.

— По-моему, предъявленный продукт произвел на него впечатление. Даже Бекуит заглянул на минутку.

— Серьезно?

— Да. Сказал, что доволен исходом операции «Кеттлдрам» и что мирный процесс снова набирает ход. Ты прав, он многое поставил на карту, результат ему нужен позарез. — Майкл помолчал, потом, преодолев сомнение, спросил: — Так что, с Северной Ирландией у меня все?

— Подождем, пока делегации разъедутся, и передадим отдел Синтии, а тебя вернем в ближневосточный.

— Если в Управлении и есть что-то постоянное, так это перемены. И все-таки хотелось бы знать, почему Моника задумала перетасовать колоду именно сейчас и почему ей так неймется снять меня с дела Октября.