Первую очередь Бурцев выпустил по увешанной щитами кормовой надстройке когга, откуда еще нависали глумливые лица стрелков. Короткую, но действенную очередь. Один щит упал. Лица исчезли…

Бурцев поворотил ствол. И сразу – вторая очередь. Такая же короткая. В носовую башенку пиратского судна. Потом протянул третью – подлиннее – вдоль правого борта. По верхнему краю. На уровне груди тех, кто лез к абордажному мостику.

Летели, сыпались, падали щепки и люди. Пули насквозь прошивал и дерево, и человеческие тела. Ор стоял несусветный. На когге возникла паника. На катере – тоже. Уже перебравшиеся на “раумбот” пираты разделились. Трое, может, четверо в испуге юркнул за рубку. Остальные ломанулись обратно. Толпа, давка… Бурцев саданул еще раз.

Разбойники повалились, попрыгали в воду. Абордажный мостик мгновенно опустел. Кто-то вскинулся было над бортом когга с натянутым луком. Но пустить стрелу не успел. Бурцев уложил смельчака.

Двое пиратов судорожно рубили канаты, стянувшие судна. Еще один возился у перекидного трапа. Бурцев успокоил и эту троицу.

Магазин опустел. Нужно ставить другой – последний. Нужно перезаряжать пулемет. Что ж, сделаем паузу…

– Они ваши! – рявкнул Бурцев своей малость ошалевшей команде.

И словно на незримую кнопочку нажал. Дружина ожила, похватала оружие, ринулась в атаку.

– А-а-а! – вопил Дмитрий.

– У-у-у! – взбесившимся паровозом гудел Гаврила.

– Ура-а-а! – надрывался Бурангул.

– О-о-о! Э-э-э! Ы-ы-ы! – поляк Освальд, литвин Збыслав и прусс дядька Адам тоже демонстрировали силу легких.

– И-и-и! – злобно и обиженно визжали в унисон Ядвига и Сыма Цзян. Пан Освальд Добжиньский совсем не по-рыцарски впихнул свою даму в рубку катера – правильно, там сейчас безопаснее всего. Низкорослый же китаец, со “шмайсером” в руках, ярился оттого, что никак не мог протиснуться вперед. А достать противника “невидимыми стрелами” из-за спин дородных соратников у Семы не получалось.

Только Джеймс лез в драку молча, без лишнего шума. Сказывалась привычка тайного убийцы.

Щит, прикрывавший пулемет и пулеметчика, вдруг вздрогнул и треснул. Из пробитой доски высунулся тупорылый наконечник. То арбалетный болт целил в висок Бурцеву, но застрял в отяжелевшим, набухшем от воды дереве. И еще одна короткая толстая стрела ударила в щит. Еще один наконечник чуток не дотянулся до Бурцева.

Ага, в бой вступал второй пиратский когг! Лучники и арбалетчики целили в умолкшее кормовое орудие. Стрелы и болты мощных корабельных арбалетов шлепались в воду, звякали о металл, втыкались в щит… Но ведь и двадцатимиллиметровка уже заряжена по новой!

Корабль, взявший “раумбот” на абордаж, Бурцев все же щадил. Когг поддержки – нет. Это судно им было не нужно. Совсем.

Сначала он ударил по боевым башенкам-надстройкам на носу и корме. Затем кучно всадил длинную, щедрую очередь под ватерлинию. Выпустил все, до последнего патрона. Следовало занять пиратскую команду более важным делом, нежели пулеметно-арбалетная дуэль.

Обстрел катера прекратился. В воздухе больше не свистело, в воду не плюхалось. Утыканный стрелами щит не вздрагивал. Понятное дело. Двадцатимиллиметровые зенитные снаряды – это не шутка. А герметичных перегородок, повышающих живучесть судна, в тринадцатом веке строить еще не научились. Пиратский корабль тонул, а значит, – палундра! спасайся, кто может. Уже не до боя, значит. Будь ты хоть трижды отчаянный корсар.

А вот Сыма Цзяну так и не дали пострелять. В считанные секунды Освальд, Збыслав и дядька Адам сбросили в воду остатки немногочисленного, вяло сопротивлявшегося пиратского десанта. Дмитрий. Гаврила, Бурангул и Джеймс перебежали по узкому трапу на вражескую палубу.

На когге валялись трупы и несколько тяжелораненых. Остальная команда попрыгала за борт. Лишь полдюжины самых отчаянных головорезов сгрудились у мачты, прикрывшись легкими щитами, подняв мечи и копья. Эта шестерка была готова к последней битве. Но полноценной битвы не получилось. Бурангул помешал. Татарский юзбаши подхватил у абордажного мостика чей-то оброненный лук и колчан. Пустил стрелу навскидку. Пригвоздил одного из разбойников к мачте. Вторая и третья стрелы тоже не пролетели мимо цели.

Пассивная оборона была подобна смерти, причем смерти бессмысленной. И три уцелевших пирата с дикими воплями ринулись в бой. Хиленькая атака, впрочем, захлебнулась, не успев начаться. Один из горе-корсаров попал под секиру Дмитрия, другого смела за борт булава Гаврилы. Последний, целивший копьем в грудь Бурангула, вдруг споткнулся на ровном месте и грохнулся о палубные доски: чьи-то цепкие пальцы, поднявшиеся над решеткой трюмного люка, держали копейщика за ноги.

Прыжок Джеймса, точный добивающий удар смертоносного кольтэлло – и морской разбойник затих. Когда Сыма Цзян протолкался, наконец, вперед, для “шмайсера” дела уже не нашлось. А на барахтавшихся в воде беглецов мудрый китаец решил “невидимые стрелы”не тратить.

– Отчаливаем! – приказал Бурцев. – Быстро!

Помогли перебраться на когг Ядвиге. Отцепили абордажные крючья. Обрубили веревки и канаты. Сковырнуть поднимать абордажный мостикоказалось сложнее – его Гаврила попросту сбил булавой.

Оттолкнулись, отвалили от катера. А на притопленную корму «раумбота» уже вползали пираты. Спасались. Хотя сомнительное это было спасение… Так, небольшая отсрочка перед неизбежной гибелью.

Джеймс профессионально и хладнокровно добивал раненых. Самая та работенка для наемного убийцы. – Все правильно, Вацлав, – будто угадав мысли Бурцева, негромко произнес Освальд. – Кормить эту пиратскую братию нам смысла нет. Да и все равно долго они не протянут. А возиться с ними – только продлевать их страдания и осложнять собственную жизнь. Я бы на их месте тоже предпочел, чтоб кинжалом в сердце или ножом по горлу. Все лучше, чем валяться на палубе с выпущенными кишками. Уж ты мне поверь.

Бурцев верил. В конце концов, Освальд – сам из бывших разбойников, хоть и сухопутных, хоть и благородных.

– Готово! – подошел Джеймс.

Быстро управился. И не притомился. И почти не испачкался. Профи…

Дмитрий, Гаврила, Бурангул и Збыслав уже кидали трупы за борт. Дядька Адам и Сыма Цзян собирали оружие. Ядвига держалась в сторонке.

– Все мертвы, брави? – поморщился Бурцев.

– Ага, как же, все! – хмыкнул тот. – Тут, между прочим, полный трюм народа. Пленники пиратские… Кстати, кто-то из них нам здорово помог. Если б не они, нанизали бы Бурангула на копье. Только вот что теперь делать с этим трюмным людом – ума не приложу!

– Ну, выпустить, наверное, для начала, – предложил Бурцев.

Ключа не было. Замок с люка сбили все той же булавой Алексича.

Вообще-то пленников оказалось вовсе не “полный трюм народа”, Из открытого люка вылезло человек пятнадцать.

– Мерси, мсьё! Мерси боку!

Говорил самый старший, самый статный и самый усатый. Здоровенный такой мордастый дядька с огромной шишарой на лбу. Видимо, мужика сначала вырубили и лишь после полонили.

Освобожденный узник еще что-то бормотал с типичным французским прононсом. Бурцев развел руками: не понимаю, мол. Увы, французов у него в роду, как и итальянцев, не водилось: генная память молчала.

“Шпрехен зи дойч?” в этот раз не помог. Теперь уже усач растерянно мерил руками воздух.

– Дэзоле, жё нэ компран па.[4]

Бурцев обернулся к спутникам. Спросил без особой надежды:

– Кто-нибудь знает французский?

– Я знаю, – выступил Джеймс. – Мне довелось пожить на юге Франции, когда там поднимала голову альбигойская ересь. Я выполнял некоторые … м-м-м… поручения Его Святейшества Папы.

– Понятно. Бедные еретики… Ладно, брави, будешь у нас за толмача.

По-французски тайный убийца, в самом деле, шпарил так же уверенно, как по-итальянски и по-немецки.

– Это капитан нефа, – переводил Джеймс. – Зовут Жюль. Утверждает, что вез королеву Кипра Алису Шампанскую[5], бежавшую от Хранителей Гроба и братьев ордена Святой Марии Иерусалимской.