Так… Руку в карман. Ничего запретного, ничего опасного там, конечно же, нет – это известно и ему, и оргам. Есть лишь мелочь, приготовленная для подобных случаев. Носить в кармане горсть монет – не противозаконно. А швырять – удобно. В лицо! В морду! В рожу!

Бросок.

Металл весело звякнул в воздухе.

– Кожел! Пашкуда!

Беззубый шестерка взвопил от боли. Кажется, пара монеток из звонкой рассыпчатой картечи угодили шепелявому в глаз. Хватка группировщика ослабла. Одна рука поднялась к лицу. Другая еще держала. За воротник.

Денис выскользнул из куртки. Метнулся с тротуара на обочину, перепрыгнул через ограждение, выбежал на шоссе…

Крики за спиной. Высокий бампер метрах в трех от головы.

Денис проскочил. Многотонный грузовик пронесся сзади, не притормозив, не сбавив скорости, едва не зацепив. За ним – сразу – другой. Третий. Непрерывный поток автоконтейнеров отсек Волков.

Снова ограждение – уже на другой стороне Трассы. Прыжок… И – к остановке! К автобусу!

В принципе, охрана остановочного комплекса могла бы, наверное, его и пристрелить. Да на раз-два могла! Не выдержали бы нервы у какого-нибудь молодого милка, и – прощай Дениска! Милвзводовцы нынче крайне настороженно относятся к любым резким движениям. В городе действует негласное правило: как бы ты не опаздывал, к остановочной платформе Трассы подходи спокойно. Целее будешь. Дальше уедешь. Денис же несся со всех ног.

Даже если его сейчас просто задержат, – хлопот не оберешься: под свитером, во внутреннем кармане рубашки – контрабандная видеокарта. Но повезло. Не расстреляли, не задержали. Наверное, помогли поднятые руки – пассажир-торопыжка вовремя показал, что безоружен. А может, милков успокоил его вид и выражение лица. Идущие в атаку оргии все же выглядят иначе.

Узколиций милвзводовец в большой каске, восседающий на броне БГМ, мотнул головой. Дернул коротким стволом «Пса». Глаза милка ничего не выражали. Черное автоматное око и пасть надствольного гранатомета говорили: проходи, дозволяю.

Поднимать тревогу или искать защиты у парней с «Псами» Денис не стал. Себе дороже выйдет – знаем эти приколы! В лучшем случае – жди ареста и бесконечных разборок. В худшем – милки начнут без разговоров гасить всех скопом и из всех стволов – чтоб наверняка. С Дениса вот и начнут. И спасительному автобусу достанется. Ограничения по случайным жертвам с милвзвода сняты. А перед Комендантским часом люди всегда на пределе. Достаточно одного крика «орги!» и…

Нет уж. Лучше помолчать. Его пропустили, позволили забраться в салон – и ладно.

Внутри – давка. Как всегда на последних рейсах. А короткая стоянка кажется вечностью. Денис пропихнул себя к окну у кабины водителя. Через мутные заляпанные грязью триплексы увидел, как к остановке направляются двое.

Беззубый шестерка, видимо, не рискнул лезть под контейнеры, но вожак и кавказец опасное шоссе перебежали. Погнались-таки! Правда, сейчас группировщики шли к остановке скорым шагом, не срываясь на бег. Понятное дело: два бегущих амбала, да с такими рожами – уже повод для беспокойства. А стволы БГМ и «Псы» милков реагируют на любую опасность однозначно. Это Денису терять было нечего. А вот его преследователям…

Он прилип к окну. Стоит зайти в автобус хотя бы одному – кранты. Тогда от него точно не отлипнут до самого дома.

В затемненной, отгороженной от салона кабине шипели динамики. Слышались невнятные отголоски радиопереговоров. Водитель общался с патрулем на следующей укрепостановке маршрута. Если тамошние милвзводовцы заподозрят что-нибудь неладное в своей зоне ответственности, автобус может задержаться. Если прикажут выезжать – немедленно сорвется с места.

А орги уже входили в остановочный комплекс. Милки пропустили! Вот лопухи! Денис глотнул побольше воздуха и…

– Двери закрываются! – пробился сквозь хрип динамиков голос водителя.

… выдохнул.

Лязгнул металл. Двери. Денис вздрогнул. Вместе с соседями по салону. Потом вместе с ними же улыбнулся. Правда, его улыбка была все же пошире, чем у остальных.

Транспорт тронулся с места. Транспорту дали добро. Охрана Трассы гарантировала еще несколько минут спокойной жизни.

– С-с-сука-блать! – донеслось с улицы. За окном промелькнули смазанные лица группировщиков. Сегодня Волки остались без добычи.

Автобус направлялся не туда, куда нужно было Денису. Он ехал в противоположную сторону. Но это-то не важно. Это даже на руку. Это запутает оргов. Пусть теряются в догадках, где живет выскользнувшая из-под носа жертва. А вернуться домой он еще успеет.

Денис хохотнул, не удержавшись. На него почти не косились: нервишки в последнее время пошаливали у многих.

Где-то за Северным Участком пару раз коротко тявкнул автомат. Недремлющим сторожевым псом тявкнул. Скорострельным «Псом».

Тявкнул. И умолк.

Это ничего. Это не шум настоящего боя. Такое бывает. В последнее время, правда, все чаще: внешние блок-посты отпугивают группировщиков, пробирающихся к центральным кварталам. Успешно пока отпугивают. Так что автоматный лай, отголоски которого затихнут, не докатившись до городских окраин – не повод для тревоги.

Виктор Викторович Черенков успокаивал себя, глядя на уличные огни через бронированное окно мэрии.

Не повод.

Для тревоги.

Подумаешь – взбрех короткомордой, короткоствольной железной псины в руках часового, чьи нервы каждую ночь натянуты до предела. Перетянуты.

Не повод… Это – не повод.

Глава Ростовска – мэр и по совместительству комендант города Виктор Черенков посмотрел на часы. Точнейший атомный хронометр – гордость местного часового завода – показывал без семи минут восемь вечера. Девятнадцать часов, сорок три минуты, пятьдесят две секунды, если быть точнее. Уже пятьдесят три секунды… Около часа назад автобусы последнего рейса под прикрытием бронетехники развезли по домам припозднившихся пассажиров и забрали с постов третью – усиленную смену милвзводовцев. С наступлением темноты улицы опустели. Печально провыли сирены Периметра. Начался Комендантский час. И тревожное ожидание.

В эти дни – на скользкой слякотной границе между осенью и зимой – время, кажется, бежит быстрее. И темнеет так быстро! Виктор Викторович все смотрел и смотрел в окно. За окном – безлюдно, как того требовали муниципальные законы и реальная опасность оставить мозги прохлаждаться до утра на мокром асфальте.

Черенков щелкнул пультом дистанционного выключателя. Погас единственный источник света в комнате – компьютерный терминал. Звук мэр отключил уже давно – чтобы ничего не мешало слушать внешние оконные динамики, а теперь с монитора исчезла и немая заставка местного теле-сетевого канала. «Сити: новости из Периметра и Округи». Пусть сейчас это смотрят другие. Черенков познакомился с содержанием вечернего информационного блока еще в полдень.

Чернильный мрак залил экран. Кабинет, квартира и пост управления Главы – все под единой крышей, в одних и тех же стенах – погрузились в уютную темноту. Так Виктору Викторовичу нравилось больше. Он любил, растворившись невидимкой в черных окнах, любоваться огнями Ростовска.

Огни сейчас горят только в Периметре, в центральных кварталах, где светомаскировки пока, слава Богу, не требуется. Но если не думать о покрытых мраком окраинах; если не смотреть вниз – на пустынные улицы; если поднапрячь фантазию и представить там, внизу оживленный поток автомобильных фар и прогуливающихся по тротуарам праздных прохожих; если остановить взгляд где-нибудь на уровне четвертого-пятого этажей или хотя бы не опускать глаза ниже фонарных столбов с яркими макушками… Тогда можно вообразить ночную жизнь, бурлящую беззаботным весельем. Неужели такое когда-то было?

Или дело вовсе не в любви к завораживающим огням? Может быть, он просто боится освещенной комнаты? Боится так же, как рядовой житель города. Боится, несмотря на бронированное стекло и целую ораву качков-телохранителей, несмотря на надежный Периметр и дозорные блок-посты.