Кроме того, прежде чем писать прошение королю Георгу V о разводе, герцог надеялся получить заверения в любви из прекрасных уст мисс Уэлсон. Как ни странно, не смотря на то, что герцог был ярым противником разводов, как порочащих родословную честь, однако, решился он на этот шаг довольно быстро. Ему уже давно опостылели отношения с Викторией, их семейный союз разочаровал практически через полгода после венчания. Красивая и милая девушка, которая внушала молодому наследнику герцогского титула трепетные и романтические чувства, на самом деле оказалась холодной и расчетливой дамой. Очень быстро Нортон начал понимать, что оказался тем выгодным шансом для обедневшей аристократической семьи его молодой супруги, который позволил всему семейству барона Дарлинского, отцу Виктории, выбраться из долгов и жалкого существования. При этом он слишком поздно понял, что юная невеста считает богатство и роскошь важнее любви и доброты. После семи лет супружества между ними так и не возникло чувства, которое было бы подобно тому, что он испытывал в настоящий момент к Лизабет.

   Еще год назад герцог обратился к одному знакомому сыщику с Боу-стрит, который в свое время помог ему очистить Даркхолт и окрестности городка N от контрабандистов, с частной просьбой собрать сведения о жизни своей супруги и возможных ее поклонниках и любовных похождений на стороне. Блэйкстоун намеревался при необходимости применить против ее светлости любой компромат, ввиду того, что Виктория в последнее время стала вести слишком разгульную жизнь, позволяя себе непомерные траты. Досье на супругу лежало в сейфе кабинета, и было тем самым шансом на развод, которым Блэйкстоун и собирался воспользоваться. Однако, Виктория была достаточно умна и мстительна, чтобы позволить супругу начать бракоразводный процесс, не использовав самый сильный аргумент против него, а именно, Леди Виоллу Стил. Волнения за детскую психику и здоровье заставляли быть более осторожным и предусмотрительным.

   После трапезы герцог прошел в свой кабинет, где заперся на пару часов, запретив кому-либо его беспокоить. Он написал письмо своему солиситору - юристу, который оказывал ему консультационные услуги, с просьбой приехать в замок Даркхолт как можно быстрее, предложив оплатить все дорожные расходы. Затем вызвал дворецкого и передал письмо как срочное к отправке. Бриггс тут же удалился. Вернувшись через пять минут, заверил его светлость, что гонец направлен в Рамсгейт.

   - Бриггс, где сейчас мисс Уэлсон? - спросил он, постукивая пальцами по столешнице.

   Солнце начало садиться за горизонт, отчего тени в кабинете удлинились и стали выглядеть несколько подавляющими. Слабое освещение играло на лице герцога светом и тенью, делая его более угрюмым и напряженным.

   - Хм, - задумался дворецкий, - думаю, что скорее в своих апартаментах. Мисс Уэлсон как приехала с ярмарки, так не спускалась и не выходила на улицу.

   Бриггс замер в ожидании, слишком хорошо зная хозяина, чтобы ожидать еще несколько вопросов. Задумчиво глядя перед собой, герцог вздохнул и произнес:

   - А ее светлость где? Наверное, со своими прихвостнями развлекается в музыкальном зале?

   Дворецкий слегка дернул кончиком губ и невозмутимо ответил:

   - Вы совершенно правы, ваша светлость.

   - Виктория виделась с Виоллой?

   - Нет, ваша светлость.

   - А с кем-либо из слуг или с гувернанткой общалась?

   - Хм, нет, точно - нет.

   - Ясно. Пригласите ее светлость ко мне в кабинет, - велел герцог, поднимаясь из-за стола.

   Он прошел к окну, желая снять напряжение, которое начинало давить на него. Нортон понимал, что разговор с супругой может круто изменить его жизнь и жизнь окружающих людей, в том числе маленькой девочки, тем не менее, он слишком сильно этого желал, что бы сейчас остановиться. "Пора прекращать этот фарс под названием брак с Викторией, - думал он, разглядывая, как красно-желтые всполохи расчертили темно-синее небо. Красное солнце, падающее за горизонт, словно придавало ему силы и мужество для переворота в своей жизни, - и прежде чем прийти к Лизабет с предложением руки и сердца, я должен быть уверен, что вскоре снова стану вправе ими свободно распоряжаться".

   Не заставив себя долго ждать, в кабинет вплыла белокурая богиня, благоухающая как майская роза и сверкающая излишеством бриллиантов. Виктория прекрасно отдавала себе отчет, что выглядит превосходно, ни один мужчина еще не мог устоять при виде красоты ее пленительных глаз, губ и лебединой шеи. Однако, супруг был тем редким исключением из правил, которое заставляет женщину кусать от досады губы и рвать на себе платье от злости. Глядя на герцога, стоявшего возле окна к ней спиной и даже не повернувшегося после того, как она вошла, женщина испытала смешанные чувства. Его красивый, гордый профиль, как всегда, заставил закипеть кровь в жилах, но пренебрежение в обращении и надменно поджатые губы вынуждали ее на ответный ход.

   - И что же изволит его светлость сообщить своей супруге из того, что она еще не успела услышать? - Сарказм и презрение исказили прекрасные черты, зеленые глаза сузились как у кошки.

   Блэйкстоун повернулся, и пристально посмотрел на Викторию. Та ощутила, как мороз пробежался по коже от этого тяжелого взгляда, появилось чувство, что она чуть ли не на эшафоте, а перед нею стоит палач.

   - Твой сарказм не уместен, Виктория, - ответил герцог, скрестив руки на груди. На фоне темного неба с заходящим солнцем мужчина выглядел как демон во плоти.

   - Я позвал тебя для того, чтобы расставить, наконец, все точки в наших неудавшихся супружеских отношениях, - четко произнес он.

   Виктория пошатнулась, и прошла к креслу возле камина. Смысл сказанного довольно четко дошел до нее, заставив испытать страх и неуверенность.

   - Что ты хочешь этим сказать, Нортон? - дрожащим голосом произнесла женщина, приложив ко рту платочек из тонкого батиста с кружевной отделкой.

   - Не притворяйся, Виктория, ты не испытываешь ко мне каких-либо чувств, чтобы разыгрывать передо мною сцену обиженной супруги, - ответил жестко Блэйкстоун и прошел к камину.

   Оперевшись о каминную полку, он добавил:

   - Я давно хотел поднять между нами вопрос о расторжении брака, но только теперь я понял, что так больше продолжаться не может. Ты плохая супруга, плохая мать, развратна и ненасытна в расходах, - его слова звучали хлестко, и от того, что мужчина говорил правду, Виктория начинала злиться все больше и в то же время бояться за свое будущее. - Дорогая супруга, ты перешла те границы, которые сама же и установила, - закончил тем временем супруг, - поэтому я начинаю бракоразводный процесс...

   Женщина вскочила и, всплеснув руками, закричала:

   - Ты не посмеешь, ты слишком щепетилен для этого...что подумает о тебе великосветское общество, в котором привык общаться, ославишься на всю Англию...у тебя нет оснований для развода, а согласия я не дам...

   Молча взирая на кричащую супругу, Нортон отметил про себя, что лицо, до этого отличавшееся ангельской красотой, вдруг приобрело черты демоницы, злобной, спесивой и истеричной.

   Виктория неожиданно замолчала, как будто успокоившись. Затем снова присев в кресло, холодно посмотрела на супруга.

   - Боюсь, что кое-кто в нашей семьей вынужден будет страдать из-за твоего решения больше, чем кто-либо, - произнесла она, разглядывая огонь в камине. - Боюсь, что не смогу более хранить тайну Виоллы, как ты умолял меня после ее рождения, и окружающие узнают о ее незаконнорожденности...подумай об этом, дорогой.

   - Я уже подумал, зря волнуешься, - ответил герцог, улыбаясь одним кончиком губ, - и уверен, что ты будешь и дальше хранить эту тайну, иначе после развода не сможешь позволить себе иметь не то, что бриллианты и меха, но даже горничную или небольшой домик в Лондоне.

   Виктория вскинула голову.

   - Это еще почему?

   Герцог хмыкнул и прошел к столу. Достав из ящика стола папку с бумагами, он вернулся к камину и бросил на колени Виктории досье, которое содержало в себе копии свидетельских показаний, заверенных нотариусом, подтверждающих измены супруги. Та быстро пробежалась по бумагам глазами, руки ее начали слегка подрагивать, брови недовольно хмуриться.