Проводив мистера Уилоби, Лизабет без сил прилегла на кровать с балдахином, накинутым на прикроватные столбики. Обвела взглядом бахрому на балдахине, затем закрыла глаза. Мысли носились в хаотичном порядке, одна тревожнее другой. Могла ли она себе представить месяц назад, что с приездом мистера Эдмонда Шелдона ее жизнь сделает такой крутой поворот. "Вещий сон был в руку, - подумала девушка. - Он действительно оказался волком в человеческом обличии". Сначала умер отец, затем Эдмонд попытался применить насилие над ней, чем вынудил покинуть так горячо любимый отчий дом, оставить на произвол судьбы любимые с детства вещи, книги, лошадей. Теперь же Лизабет была вынуждена искать приют у чужих людей, на другом краю Англии.
"Чем я прогневила Бога, что он посылает мне такие испытания?" - все время спрашивала себя девушка. "Как мне жить одной без родных и друзей? Что будет с поместьем Винтер-Холл с и домом в Лондоне? Наймет ли Эдмонд управляющих или продаст их? Ведь он, наверное, теперь вернется в Америку, ах, да еще и поместье его отца, виконта Шелдона, тоже продаст. Вот уж воистину, пришел, увидел, победил".
Лизабет открыла глаза и резко села. "Почему должно быть все так, как ему заблагорассудится? Сердце мне говорит, что я должна восстановить истину....мне бы только до мистера Керби добраться...а может он в Америку уехал, чтобы собрать информацию об Эдмонде?". Девушка со стоном упала на кровать. Чувство безысходности, тоска и страх перед будущим не оставляли ее ни на минуту, отчего Лизабет медленно стала впадать в губительную депрессию.
С тех пор прошло уже почти две недели, мистер Уилоби присылал записки с предложениями о банках, процентных ставках и сроках, пока Лизабет не выбрала один из них. Для девушки стало настоящим развлечением посещение банковского учреждения в целях подписания договора на размещение денег. На обратном пути она не удержалась и посетила пару магазинов готового белья, накупив себе несколько платьев для завтраков, коктейлей, прогулок, приема гостей, вечерних платьев, нижнего белья, перчаток, шляпок, накидок, ротонд, туфель и сапожек, и приобрела даже одно меховое манто. Для Люси она тоже купила пару платьев, одно для повседневной носки, другое - понаряднее, две шляпки, пару перчаток, а также накидку.
Когда все покупки были доставлены в ее апартаменты, целый день ушел на примерку. Восторги горничной по поводу, как нарядов хозяйки, так и своих, зарядили Лизабет хорошим настроением и, казалось, ничто не могло омрачить ее взора фиалковых глаз. Появилось острое желание посетить в одном из новых вечерних платьев оперный театр "Ковент Гарден" на Флорал-стрит в одноименном с театром районе, но Лизабет отказалась от этой мысли, так как держала траур по своему отцу. Появление в театре было бы с ее стороны, вероятно, не то, что неприличным, но и оскорбило бы память ее отца. Но, с другой стороны, Лорд Уэлский не был таким ярым сторонником соблюдения формальностей и условностей, при этом никогда не одобрял образа жизни дочери, которая старалась избегать различных увеселительных мероприятий, приемов, балов и театров.
После длительных рассуждений относительно данной "авантюры", как выразилась бы благовоспитанная леди, молодая графиня пришла к решению рискнуть и появиться в театре, пообещав себе, что подобный праздник для души больше не повторится до момента, когда Лизабет сможет сменить свой траур на более светлые тона. Горничная приобрела буклеты о репертуаре театра на ближайшую неделю. Через два дня в "Ковент Гарден" дебютировала итальянская труппа с примадонной Беллой Бертуччи с оперой Винченцо Беллини "Капулетти и Монтекки". Приобретя билет для Леди Шелдон, горничная занялась подгонкой ее вечернего платья, а Лизабет в ожидании представления перечитала всего Шекспира, взятого в библиотеке пансионата.
К полудню сего знаменательного дня почтальон доставил письмо, которое девушка ждала с нетерпением, от некой миссис Бигли. В письме мисс Лизабет Уэлсон (вымышленная фамилия Лизабет Шелдон) приглашалась в Даркхолт для проживания в мебелированных апартаментах замка на полный пансион со служанкой, сроком на шесть месяцев. Были приложены подробное описание маршрута, расписание поездов.
Прочтя письмо, Лизабет почувствовала некий прилив сил и душевного успокоения. Теперь она могла смело ехать в оперу, так как на утро следующего дня девушки должны были отбыть в Кент.
Глава 7
Лизабет подъехала к театру в семь вечера на открытом ландо, которое принадлежало пансионату и за отдельную плату могло доставить постояльцев в любую точку Лондона и обратно. Еще было достаточно светло, и девушка смогла полюбоваться белым зданием Ковент-Гарден. Его квадратный передний фасад с центральным входом, обрамленным римскими колоннами, выходил на Бау-стрит. Само здание было построено на месте старого сада женского монастыря. Вся театральная площадь была забита подъезжающими и отъезжающими экипажами, кэбами, ландо и каретами.
Лизабет слышала, что здание театра дважды отстраивалось заново - после пожаров в начале этого века и ровно десять лет назад, в 1856 году. С самого начала Ковент-Гарден был итальянским оперным театром. Все спектакли шли здесь в переводе на итальянский, поэтому он славился высокими гонорарами, а так же легендами об обитающих здесь призраках.
Девушка пребывала в приподнятом настроении не только благодаря предстоящему развлечению, которое могло отвлечь молодую леди от последних печальных событий в ее жизни, но и вечернему наряду, которое подчеркивало ее необычную красоту и молодость. Нежно-сиреневая парча выгодно оттеняла аметистовый цвет ее глаз, а широкий подол платья со множеством накрахмаленных нижних юбок мягко шелестел при ходьбе. Открытые покатые плечи были соблазнительны без каких-либо рюшек, воланов или шалек, в свою очередь вырез на груди в форме лодочки подчеркивал красоту и плавность изгибов от груди к плечам и шее.
Тоненькая бархотка на шее и золотой крестик с аметистом в центре смотрелись скромно, но со вкусом, не позволяя украшению конкурировать с красивым покроем платья и богатством ткани. Темные волосы Лизабет были собраны в высокую прическу, лишь несколько прядок кокетливо спускались по спине и груди. В волосы были вколоты аметистовые заколки, таинственно мерцающие в элегантно уложенных локонах. Перчатки, веер и ридикюль завершали весь ансамбль, не выбиваясь из цветовой гаммы.
Когда Лизабет прошла через центральный вход и стала подниматься по лестнице на второй этаж в направлении своей ложи, мужчины останавливались и смотрели вслед, а женщины зеленели от зависти, но никому и в голову не могло придти, что столь прекрасная особа не является леди. Ее природный аристократизм и немного надменный, словно предупреждающий о недопустимости к сближению, взгляд выступали надежным щитом от каких-либо насмешек и неприличных домыслов, даже не смотря на то, что молодая леди была без сопровождения.
Заняв свое место и кивнув головой двум леди, расположившимся в той же ложе, одна из которых была слишком юна, другая - слишком стара, Лизабет поднесла к глазам небольшой бинокль, чтобы осмотреть весь зал и людей, переполнявших его. Изобилие позолоты, лепнины, синяя бархатная обивка, как стульев, так и кресел на балконах и в ложах, богатые газовые хрустальные люстры на потолке и бра, освещающие холл и коридоры, ковровые дорожки по центру зала и в проходах, потрясающего качества паркет - все это поражало воображение неискушенного человека.
Сцена была достаточно большой, при необходимости она могла вместить в себя, наверное, человек пятьдесят и даже пару лошадей с ландо. Оркестровая яма перед сценой была так же вместительной. Из нее доносились настроечные звуки инструментов. Зал гудел словно улей, в партере можно было увидеть в основном людей невысокого сословия. Аристократы размещались в ложах и на балконах на удобных креслах.
