Большой, однако, вопрос: что Израиль собирается делать по окончании миссии? Можно ли будет тогда верить Лучни­ку и Израилю?

Сначала с Лучником никто не общался. Впрочем, хладнокровный израильтянин, похоже, не был за это в обиде.

Но человек — не остров. Лучник сделал на ферме кое-какой ремонт... и постепенно вошел в команду. Медленно, в течение нескольких месяцев, работая на износ, тренируясь вместе с другими, он стал своим. Лишь один член маленького сообщества смотрел на Лучника с большим подозрением.

Саладин.

Будучи арабом и мусульманином, он не доверял изра­ильтянину, однако знал, что присутствие Лучника в Кении стало данностью.

Он часто говорил, что хотя и смирился с присутствием Лучника, но не одобрял его.

Пока все это происходило, развитие Лили шло быстрыми темпами. Она отличалась не только любознательностью и любопытством, но и наблюдательностью. Умела подмечать характерные черточки.

Саладина, который работал в большом сарае-мастерской с взрывными устройствами, Лили назвала Винни Пухом, пото­му что он был таким милым и славным.

Она видела, как новый человек, Лучник, идет на огороженный с запада участок и стреляет из снайперской вин­тики «Баррет» в еле видные мишени, причем каждый раз в них попадает. Затем он откладывал винтовку, гибким движением распрямлялся и оказывался таким высоким, что она назвала его Каланча. (Заметила она и то, что Винни Пух и Каланча почти не говорят друг с другом. Она не знала почему.)

Смотрела, как Колдун подтягивается на турнике. С раннего детства она обожала теребить его дикие дреды. Он стал Курчавым.

Два молодых солдата — Матадор и Террорист — вместе бегали трусцой, вместе тренировались и вместе пропускали по стаканчику. Они тоже получили новые прозвища — Про­стак и Большеухий.

И конечно, девочка смотрела на Зоу. Зоу стала для нее идолом. Ей было двадцать с чем-то лет, и неудивительно, что для Лили она стала идеалом.

Зоу Киссэйн была хорошим идеалом. Она могла превзой­ти мужчин в спорте, победить в дискуссиях за обеденным столом. До глубокой ночи засиживалась за чтением истори­ческих книг.

Часто можно было увидеть такую картину: Зоу, а рядом в кресле, с открытой книгой на коленях — спящая Лили.

Естественно, что Лили назвала ее Принцессой Зоу.

В команде был человек, за которым Лили наблюдала чаще всего — Джек Уэст.

Она никогда не забудет тот день, когда Волшебник пре­зентовал Уэсту блестящую новую серебряную руку. Это было в 2000 году.

С помощью Зоу Волшебник целый день прилаживал руку, изготовленную по последнему слову медицинской техники, к левому локтю Уэста. То и дело останавливался, хмурился и говорил что-то вроде «Центральному процессору руки что-то мешает. Азиз, будь добр, выключи телевизор». Потом он сме­нил в центральном процессоре какие-то частоты, и все пошло как надо.

Четырехлетняя Лили очень внимательно следила за про­исходящим.

Она знала, что Уэст потерял руку в день ее появления на свет. Он спас ей жизнь, и Лили очень хотелось, чтобы его новая рука заработала.

Вечером рука была на месте, и Уэст сгибал металлические пальцы. Рука удерживала предметы крепче, чем его собствен­ная, правая.

Волшебник сдержал слово: сделал Уэсту руку лучше той, с которой он родился.

Лили интриговали и другие вещи, имевшие отношение к Уэсту.

Уэст уделял ей меньше внимания, чем другие члены ко­манды. Он с ней не играл. Ничему ее не учил.

Большую часть времени он проводил в своем кабинете, читая старые, очень старые книги с заглавиями вроде «Способы строительства в Древнем Египте», «Имхотеп и архитекторы Амон-Ра» и ужасно старый пергамент с заглавием на греческом языке «Коллекция, или Список чудес всей земли».

Лили страшно нравился его кабинет.

Стены украшали чудные предметы: таблички из песчаника, череп крокодила. В одном углу стоял скелет существа, похожего на обезьяну, а в другом спрятан стеклянный кувшин, наполненный странным ржавым песком. Она тайком пробралась туда вечером и обнаружила, что крышка кувшина закрыта слишком плотно. Открыть не удалось, и кувшин остался для нее загадкой.

На дальней стене висела белая доска среднего размера, Уэст делал на ней разные записи и рисовал картинки.

Например, такие:

Говард Картер (1874-1939):

Обнаружил гробницу Тутанхамона, а также — неис­пользованную гробницу царицы Хатшепсут в Долине ца­рей в 1903 году. Пустая, неиспользованная гробница. На восточной стене — незаконченное резное изображение, единственное изображение Солнечного камня на Великой пирамиде. В камне имеется вертикальный канал для при­ема солнечных лучей:

После этого Уэст пометил: царица Хатшепсут, единствен­ная женщина-фараон, при ней построены многочисленные памятники.

Одна запись на доске привлекла внимание Лили.

Она, словно специально, была в самом низу — видимо, чтобы не бросаться в глаза. Слова были такие: «4 дня, выпав­шие из моей жизни, — Коронадо».

Однажды, поздно вечером, она видела, как Уэст смотрел на эти слова, задумчиво постукивая по зубам карандашом.

Когда бы Уэст ни работал в своем кабинете, сокол неиз­менно сидел у него на плече. Предупреждал клекотом о при­ближении человека.

Лили очень интересовалась птицей.

Сокол была прекрасен — гордая осанка, пронзительный взгляд. С Лили он не играл, несмотря на усилия девочки с ним подружиться.

Ни подпрыгивающие мячики, ни игрушечные мышки не вызывали у Хораса желания поиграть. Чем бы ни пыталась Лили привлечь его внимание, сокол смотрел на нее с полным пре­небрежением. Хорас был привязан к единственному человеку —Джеку Уэсту.

Однажды Лили убедилась в этом на практике. Как-то, когда Хорас в который раз не пожелал слететь с плеча Уэста, Лили швырнула в него резиновую мышку.

Реакция сокола была молниеносной.

Он поймал мышку на полпути — схватил игрушку мощ­ными когтями.

Убить мышь.

Выученный урок.

Уэст занимался не только исследованиями.

От внимания Лили не ускользнуло, что, пока она училась в своей классной комнате, Охотник частенько пропадал в ста­рой заброшенной горной шахте позади западного огорожен­ного участка, недалеко от ангара с самолетом. Идя туда, он всякий раз надевал странную униформу — каску пожарного и брезентовую куртку. Хорас непременно его сопровождал.

Лили строго-настрого запретили ходить в те пещеры.

Похоже, Волшебник построил там серию ловушек, подоб­ных тем, что описаны в старинных книгах, которые они с Уэстом внимательно изучали. Охотник ходил туда тренироваться.

Лили считала, что Джек Уэст — загадочный человек. Иногда она по-детски обижалась, когда ей казалось, что он ее совсем не любит.

Одной вещи Лили не знала. Не знала, что за ней самой постоянно наблюдают.

Ее успехи в изучении языков требовалось развивать.

— Она продолжает совершенствоваться, — докладывал Волшебник, когда ей исполнилось девять. — Таких способ­ностей к транслитерации[7] я еще не встречал. И она даже не знает, как она талантлива. Она играет словами самых разных языков, как Серена Уильямс теннисным мячиком. Она дела­ет с ними все, что захочет. Крутит ими, как ей вздумается, поступает с ними так, как нам с вами и в голову не придет.

— Лили физически развита, вынослива, — докладывал Большеухий. — Если понадобится, пробежит шесть миль и не задохнется.

— И она знает мой кабинет до последнего дюйма, — при­бавил Уэст. — Украдкой ходит сюда раз в неделю.

— Знаю: к миссии это отношения не имеет, но она прояв­ляет способности и в других областях, например в балете. Смотрит его по кабельному телевидению. Многие девочки мечтают стать прима-балеринами, но Лили по настоящему талантлива. Следует иметь в виду, что обучается она само­стоятельно. Она может простоять на пальцах без поддержки до двадцати секунд, и это поразительно. Девочка обожает балет, не может насмотреться на балетные представления.