Литмир - Электронная Библиотека

Один из бранденбуржцев внезапно сходит с ума. Начинает бестолково носиться туда-сюда, крича по-немецки.

Кто-то из его товарищей молниеносно бросается на него и перерезает ему горло. Вопль затихает в отвратительном хрипе.

На Суворовском бульваре мы заходим в бюро «Интуриста» с гостеприимно распахнутой дверью.

— У нас закрыто, — говорит строгая, пожилая женщина с собранными в узел на затылке волосами.

— Je te pisse au cul[100]! — злобно рычит Легионер, ударив ее по лицу тыльной стороной ладони.

— Немцы! — хрипло шепчет женщина, плюхаясь на свой стул с такой силой, что он трещит. — Немцы, — повторяет она, таращась на нас.

— Нет, дорогуша, мы последние из могикан, — усмехается Порта. — Пришли снять с тебя скальп. — Щекочет ее под двойным подбородком. — Прилично одетая, раскормленная свинья вроде тебя — именно то, что мне нужно. Тебе покажется, что на тебя навалились громадные ворота, и уверяю, дорогая моя, ключ найдет путь в скважину!

Снаружи останавливается танк БТ-5 с характерной высокой башней. Командир пытается заглянуть в почти затянутые морозными узорами окна.

— Смотрите! — предостерегает Барселона. — Если он что-то заподозрит, то откроет по нам огонь!

Танк, скрежеща гусеницами, въезжает на тротуар. Ветер дует в замерзшие окна, обдавая их снегом. Мотор танка ревет, и он с шумом едет вдоль стены.

Толстая женщина издает вопль, мы подскакиваем от ужаса. Она поразительно резво перепрыгивает через барьер, скользит по полу, ударяется о шкафчик; тот падает, бумаги разлетаются по всей комнате. Она испуганно вопит снова.

Легионер одним прыжком оказывается на ней. Она закатывается под письменный стол, хватает металлическую настольную лампу и бросает в окно. Василий ловит ее на лету.

— Быстро души эта чертов сука! Она шибко опасна!

Женщина перепрыгивает через Легионера и бьет Старика всей тушей, будто таран. Старик отлетает в одну сторону, его автомат — в другую.

Я пытаюсь схватить ее за ноги, но получаю пинок в лицо, и в глазах у меня сверкают звезды. Порта хватает ее за жакет, но она выскальзывает из него и вопит в третий раз. Если б мотор танка не ревел, танкисты наверняка бы ее услышали.

Женщина уже почти у двери, тут Малыш обхватывает ее и вонзает ей боевой нож между плечом и шеей. Широкое лезвие медленно входит в ее тело. И застревает! Малыш раскачивает нож, пытаясь его высвободить. Кровь в такт ударам сердца хлещет ему на руку.

Женщина вырывается из его железной хватки, словно дикое животное. Малыш осторожно вытаскивает нож и вонзает его изо всей силы своей жертве между грудей.

— Что это с тобой, сестричка? — ворчит он с каким-то жестоким дружелюбием. — Уже слишком поздно. Сама подписала себе путевку на тот свет!

Он приставляет лезвие ножа ей к горлу и быстрым, отработанным движением перерезает его. Из раны вырывается сдавленное гортанное бульканье, потом женщина обмякает в его руках. Малыш несколько секунд смотрит на мертвую, потом вытирает нож и руки о ее платье.

— Пресвятая Богоматерь Казанская! — бормочет он. — Никогда к этому не привыкну! Неудивительно, что в мирное время за такие вещи казнят!

Его рвет в стоящую возле стены мусорную корзину.

— C'est la guerre, mon ami[101], — равнодушно произносит Легионер.

— Спрячьте ее, — приказывает с каменным лицом Старик. Мы с Портой заталкиваем труп в шкаф. Там висит зеленое пальто с потертой меховой отделкой. На полке сверху лежит старомодная коричневая шляпка с пером.

— Дурной баба, не кричи — не умри, — лаконично говорит Василий, открывая пакет с бутербродами, который обнаружил в ящике стола. Предлагает их всем. Каждому достается по одному.

— Жаль она умирай! Делай хороший еда! — говорит с набитым ртом Василий. — Сыр из козий молоко и свекольный салат, карош!

Выходя из бюро путешествий, мы вешаем с внутренней стороны застекленной двери табличку «Закрыто».

На Смоленской площади мы укрываемся от большого построения войск, принимающих присягу перед генералом. Тут мы расстаемся с бранденбуржцами и назначаем место встречи невдалеке за позициями русских.

Мы идем по Смоленской набережной и укрываемся на ночь в зоопарке. Порта, Малыш и Василий идут первыми через Краснопресненский парк. Они должны ждать нас у первого пруда. Там мы перейдем реку. Пересечь железную дорогу у Киевского вокзала невозможно. Нам придется идти по Кутузовскому проспекту, оставить позади Поклонную гору и выйти на Можайское шоссе. Проходит несколько часов, от них ни слуху ни духу. Старик принимает решение рассеяться и идти к парку. Их молчание может означать, что они либо взяты в плен, либо убиты.

— Без моего приказа никому не стрелять, — рычит он. — Если дело дойдет до боя, действуйте только холодным оружием! По такому морозу звук выстрела разносится очень далеко!

После долгих поисков мы находим их у длинного пруда. Они прячутся за большой статуей на холмике, откуда им открывается великолепное зрелище.

— Какого черта торчите здесь? — ворчит Старик. — Почему я не получил донесения?

— Садись, и пусть на тебя снизойдет покой, — непринужденно улыбается Порта, поднося бинокль к глазам. — Мост все еще занят. По нему даже немецкая вошь не сможет проползти. А здесь нам очень неплохо! — добавляет он с похотливым смешком.

Малыш тяжело дышит и лихорадочно чешет в паху. Он тоже не отводит бинокля от глаз.

— Надо же, — шепчет он. — Настоящая выставка женских тел!

— Красивый женщин! Василий думай, мы встречайся! — говорит китаец и похотливо ржет.

— На что вы там, черт возьми, таращитесь? — раздраженно спрашивает Старик, вырывая бинокль у Малыша. — Теперь я видел все, — бормочет он, краска ярости поднимается у него от шеи к лицу. — Вы что, весь день тут лежите, наблюдая за этими бабами?

— Тебе известно какое-то лучшее занятие? — спрашивает Порта. — Я доволен этим зрелищем.

— Фельдфебель, Василий придумай карош план, — мы идем лови этот солдат-женщин, — говорит Василий. — Потом долго отдыхай на мягкий плащ-палатка перед тем, как возвращайся.

— Проклятые свиньи, — злобно бранится Старик. — Чего доброго, вы приметесь трахать эту статую.

— В этом доме они принимают душ, — усмехается Порта и указывает на длинное кирпичное здание с освещенными даже днем окнами.

— У них видать все тело, — хихикает Малыш, не отрывая от глаз бинокля, которым они с Василием пользуются попеременно.

— Оченно карош женщина, — говорит Василий. — Они брей волосья! Не поймай лобковый вошь! Женщины в Чита все брей. Китайса не любит бурьян вокруг гараж! Мала-мала посмотри, фельдфебель! Жена в Берлин не узнает, однако!

— Черт возьми, — злобно бранится Старик. — Скоро нам придется просить противника, чтобы женщины-солдаты задергивали шторы, когда раздеваются.

— Дай посмотреть, — говорит Барселона, беря бинокль у Порты.

Вскоре все отделение наслаждается этим зрелищем по очереди. Женщины поют и болтают.

— Что они говорят? — спрашивает Порта, отбрасывая мешающий автомат.

— Ничего не понимай, — отвечает Василий. — Они говори диалект! Это женщин-солдат с Кавказ. Не говори правильно.

— Почему они без конца моются? — удивленно спрашивает Штеге. — Они чуть ли не живут в этой душевой.

— Они воньки-воньки с Кавказ! Пахни как козел, думай Василий. Теперь много мойся. Москвич не люби, когда от баба пахни.

— Они что, на Кавказе спят с козлами? — спрашивает Малыш. — Какая потеря!

— Сейчас с козлы! Все мужчина уходи война! — отвечает Василий.

— Нам несдобровать, если они застанут нас за подглядыванием, — неуверенно говорит Старик. — У женщин чутье на такие вещи.

— Мы применяй успокаивающий оружий, они молчи, — оптимистично полагает Василий. — Не будь мрачный, фельдфебель! Глянь! На войне такое увидай не каждый день!

— Может, устроить небольшую проверку? — предлагает Малыш. — Они не откажут людям из НКВД.

вернуться

100

Обмочу твою задницу! (фр.) - Примеч. ред.

вернуться

101

Это война, мой друг (фр.). - Примеч. пер.

50
{"b":"195091","o":1}