Несмотря на условия, далекие от идеальных, Крэддок и Ридли достигли хороших результатов. Некоторое время спустя, они получили «плесневый сок», обладавший такой же лечебной силой, как и тот, который Флори впоследствии будет использовать в клинических испытаниях. Крэддок и Ридли также показали, что, если держать пенициллин в слабокислой среде и при низкой температуре, то его полезные свойства сохраняются в течение нескольких недель. Это полностью опровергает поздние заявления Флеминга о том, что пенициллин не мог быть получен в 1929 году «из-за его нестабильности», а успех оксфордской группы после 1940 года объясняется появлением к тому времени метода сублимационной сушки. Оба утверждения далеки от истины. К 1929 году у группы Флеминга было достаточно пенициллина и знаний о том, как его сохранять, чтобы провести опыты с инфицированными животными. Если бы это было сделано, то он бы обязательно пришел к использованию пенициллина в виде внутривенных инъекций. Однако Флеминг, Крэддок и Ридли даже не попытались испытать пенициллин на животных, поскольку считали это пустой затеей.

В 1929 году Крэддок и Ридли повторили эксперименты Флеминга над животными, в которых он определял токсичность пенициллина. Они тоже обнаружили, что бактерицидные свойства пенициллина теряются очень быстро. Флеминг проявлял мало интереса к их последним экспериментам, и краткое упоминание об их работе в статье 1929 года является явной недооценкой. Тем временем несколько его попыток использовать пенициллин в клинических условиях дали совершенно неоднозначные результаты. Имея надежные результаты, говорящие о том, что «плесневый сок» будет бесполезен при лечении внутренних заболеваний, Флеминг экспериментировал с ним как с местным антисептиком. Его первым пациентом был человек, умиравший от заражения крови после ампутации ноги. Рану смочили пенициллином, но инфекция не остановилась, и больной умер. Обескураживающее начало.

Затем один из коллег Флеминга по больнице Святой Марии перед соревнованием по стрельбе серьезно заболел пневмококковым конъюнктивитом. Флеминг, заботясь о престиже стрелкового клуба, намазал больной глаз коллеги пенициллином, и инфекция почти тут же исчезла. Тем не менее эта удача была омрачена — Крэддок, страдавший от хронического насморка, обнаружил, что ему пенициллин совершенно не помогает. Так, несмотря на редкие успехи, к лету 1929 года интерес Флеминга к пенициллину почти полностью угас. Там, где «плесневый сок» проявлял себя положительно, имелись и другие альтернативы, и на основе безукоризненных с научной точки зрения аргументов он отказался от своей недолго просуществовавшей идеи, будто пенициллин может быть «прекрасным антисептиком».

За весь 1929 год он прочитал всего одну лекцию и написал одну статью о своей работе над пенициллином. Лекция была прочитана в Медицинском научно-исследовательском клубе, и мы о ней уже упоминали. В отличие от распространенного мифа, он ничего не сказал аудитории о результатах экспериментов по использованию пенициллина как чудо-лекарства, а его статья называлась «Среда для изоляции бациллы Пфайфера» и касалась более прозаических тем. Поскольку бацилла Пфайфера представляла огромный интерес для клиницистов как потенциальная причина гриппа, то для отделения вакцинации больницы Святой Марии она была интересна вдвойне. Если чашку Петри с пенициллиновой плесенью окружить атмосферой, содержащей микроорганизмы, то через несколько часов в ней образуются чистые колонии бациллы Пфайфера, на основе которых можно изготавливать вакцину. Это объясняется тем, что пенициллин, будучи губительным почти для всех бактерий, оставляет поле для размножения бациллы Пфайфера, на которую он не действует. Бесспорно, это было полезной инновацией. Однако ее трудно назвать открытием, за которое Флемингу могли бы стоя аплодировать видные представители различных направлений медицинской науки. Зная о его неумении выступать публично, стоит ли удивляться, что эта лекция была воспринята без особого интереса.

Появившаяся в мае 1929 года статья Флеминга тоже не содержала особых откровений. Она называлась «Об антибактериальных свойствах культуры Penicillium и ее применении для изоляции B.influenzae» и была посвящена его счастливому открытию. Однако он лишь бегло упомянул о терапевтическом использовании пенициллина, да и то в качестве «местного антисептика». После этого, вплоть до начала 40-х годов, Флеминг только раз обсуждал медицинские свойства пенициллина в печати. Он рассматривал его как лабораторный реагент для изоляции бациллы Пфайфера, и всё. (Флеминг также использовал свой «селективный уничтожитель» в качестве стандартного диагностического теста: он наносил слюну больных заболеваниями грудной или ротовой полости на стекло, содержавшее смесь пенициллина и питательной среды, и ждал, появятся ли колонии бациллы Пфайфера.)

Летом 1929 года Флеминг прекратил исследования пенициллина и остановил работу Крэддока и Ридли. В его лабораторных записях за 1930 год нет ни одного упоминания чудесной плесени. Однако в 1931 и 1932 годах ей посвящено несколько страниц. В последующие четыре года пенициллин упоминался лишь четырежды, и всякий раз как лабораторный реагент. Затем, в декабре 1938 года, Флеминг отметил, что пенициллин можно получать в различных органических средах.

Интерес Флеминга к терапевтическим свойствам пенициллина периодически проявляется вновь. Так, некоторые его коллеги позднее вспоминали, что он рекомендовал использовать пенициллин при фурункулах. Однако его советы ограничивались лечением внешних проявлений болезней, кроме того, он продолжал избегать опытов на животных. Поэтому, даже если Флеминг и не забывал про пенициллин, как утверждают некоторые биографы, можно с уверенностью сказать, что, не будь Говард Флори полностью уверен в терапевтических возможностях пенициллина, Флеминг бы сам никогда не увидел лекарства от внутренних инфекций, созданного на основе удивительной плесени. Ему повезло в сентябре 1928 года, но еще больше ему повезло, когда его последователями стали Флори, Чейн и их оксфордские коллеги.

Об отсутствии интереса к пенициллину со стороны Флеминга можно судить по его отношению к тем нескольким биохимикам, которые посчитали, что пенициллин — это интересный проект, и реализовывали его в 30-е годы. Независимо от того, что утверждали более поздние биографы, эти люди исследовали плесень не по просьбе Флеминга. Более того, они работали без его поддержки. Первая независимая группа, занявшаяся пенициллином, состояла из английских биохимиков П. В. Клаттербука, Реджинальда Ловелла и Гарольда Райстрика. В 1931 году Ловелл звонил несколько раз по телефону Флемингу и просил совета по бактериологии, но тот ни разу не упомянул важные биохимические исследования Ридли и Крэддока. В конце концов, поняв, что «плесневый сок» имеет весьма странные биохимические свойства и они потребуют длительных исследований, которые, очень может быть, не принесут никаких результатов, эта группа свою работу остановила.

Позднее Флеминг скажет, что именно та «неудача» завела его в тупик и не позволила создать пенициллин самому. Но за этими словами не стоит ничего. После нескольких месяцев упорного труда Клаттербук, Ловелл и Райстрик сумели продвинуться чуть дальше, чем Крэддок и Ридли, работавшие под необременительным руководством Флеминга. И если бы Флеминг рассказал Клаттербуку и его коллегам о неопубликованных результатах опытов, проведенных в его лаборатории в 1929 году, то биохимики смогли бы не заниматься бесполезной работой. Более того, зная об экспериментах Клаттербука, Ловелла и Райстрика, он не воодушевил их, сказав, например, что отныне передает им эстафету по крупномасштабному производству пенициллина.

Как мы уже видели, к 1930 году Флеминг потерял всякий интерес к пенициллину. Однако в 1934 году еще один биохимик, Льюис Холт, поступил в отделение Алмрота Райта больницы Святой Марии. Ему поручалось заняться причинами заболевания цингой. По совместительству он немного работал на Флеминга. Узнав о возможностях пенициллина, он, при определенной помощи от Флеминга, решил продолжить дело Райстрика и его коллег. И на сей раз Флеминг ни словом не обмолвился о работе, проведенной Крэддоком и Ридли. После некоторых успехов Холт столкнулся с трудностями, связанными с нестабильностью пенициллина и, не чувствуя поддержки Флеминга и Райта — тот так был просто уверен, что Холт тратит свое время зря, — забросил чудодейственную плесень. И тогда Флеминг никоим образом не походил на «отца пенициллина», каким его рисовали в последующих пенициллиновых сагах. Даже когда биохимики вели свои исследования по соседству с Флемингом, он сам был занят чем-то другим.