– Ты уже встречал мисс Браниган? – спросил Клайв, вне себя от ярости из-за того, что метис осмелился обратиться к леди.

Клайву пришлось нанять Блейда, так как многие опытные проводники уже отправились в путь, а рисковать своим грузом он не мог, нанимая кого попало. Блейда ему порекомендовали надежные люди. Дела задержали Клайва, но товар был настолько ценен, что оставаться здесь до весны нельзя. Пришлось организовать еще один, последний в этом сезоне, обоз.

– Да, мы уже познакомились, – сдержанно произнес Блейд, кивком головы приветствуя Шэннон, – и я не хочу, чтобы она своим присутствием взбудоражила весь обоз.

– Кажется, ты забыл, что работаешь на меня, – резко бросил Клайв, – я всегда смогу найти тебе замену.

Блейд едва сдержался. Приказ из Вашингтона обязывал его проследить за деятельностью Клайва Бейли, и единственный способ сделать это – остаться проводником его обоза. Однако стоило указать девушке на опасности, которые подстерегали ее в пути. Ведь для такой красавицы путешествие может быть рискованным вдвойне.

– Кто защитит ее, когда все прохвосты обоза начнут за ней увиваться?

– Я сама о себе позабочусь! – отрезала Шэннон, злясь на то, что мужчины решают ее судьбу, даже не пытаясь прислушиваться к ее доводам.

– Ни черта у вас не выйдет! – взорвался Блейд, теряя терпение. Потом опомнился и немного умерил свой пыл. – Послушайте, мисс Браниган, я не имею ничего против вас лично, я просто не хочу, чтобы вы пострадали.

– Странно слышать это от дикаря, – фыркнула Шэннон, тряхнув гривой каштановых волос.

Клайв разразился смехом, в восторге от слов девушки. Если бы этот полукровка не был силен как бык, Клайв отважился бы поставить его на место.

– Леди сумеет за себя постоять, Блейд, видишь, какой у нее острый язычок. Я позабочусь о том, чтобы никто не причинил ей вреда. «И между делом уложу ее в постель», – мысленно добавил он.

Блейд поджал губы, видя самодовольное выражение лица Шэннон. Ему не нравилось, как все оборачивалось, но изменить что-либо он уже не мог.

Странный блеск в глазах Бейли красноречиво свидетельствовал о его планах насчет девушки. А Шэннон Браниган ничего не подозревала! Блейду оставалось только найти способ предотвратить выполнение нечистоплотного замысла капитана обоза и проследить за тем, чтобы девушка добралась до своих родных в целости и сохранности. Но почему это его так волнует?

– Хорошо. Это – ваше решение, – наконец согласился Блейд.

То, с какой неохотой индеец согласился, поколебало уверенность Шэннон в правильности своего поступка. Она прекрасно осознавала все «прелести» путешествия без надежного защитника, но девушке очень хотелось добраться до своей семьи. Такер прав, когда говорит, что она слишком упряма и иногда действует себе во вред.

– Но я настаиваю на том, что сам подыщу место в обозе для мисс Браниган, – добавил Блейд.

– Займись этим, – приказным тоном произнес Клайв, отсылая Блейда прочь небрежным взмахом руки.

Как Шэннон ни старалась, она не могла отвести взгляд от удаляющейся фигуры Блейда. Его походка завораживала своей грациозностью. Мускулистые ноги, обутые в мокасины, бесшумно ступали по пыльной земле; обтянутые штанами из оленьей кожи крепкие ягодицы плавно покачивались в такт шагам. Ненавистный синий мундир не мог скрыть великолепный торс. И воображение Шэннон повело ее еще дальше. Неожиданно для себя она представила гладкую бронзовую кожу его плеч под кончиками своих пальцев. К счастью, Клайв Бейли прервал ее опасные мысли.

– Мисс Браниган... Шэннон. Можно мне называть вас по имени? – Она кивнула, и Клайв вкрадчиво продолжил: – Хотелось бы предупредить вас насчет метиса. Его мне порекомендовали, но вы заметили – дикарских наклонностей он не утратил. Вряд ли стоит доверять ему. Я настоятельно советую держаться от метиса подальше. Образованные и воспитанные молодые леди не должны иметь ничего общего с индейцами.

– Я ценю вашу заботу, мистер Бейли, и уверяю, что не собираюсь близко подпускать к себе кого бы то ни было, особенно такого, как Блейд.

Шэннон думала, что Блейд – чистокровный индеец, и испытала некоторое облегчение, узнав, что он – метис.

– Прекрасно, Шэннон, и, пожалуйста, зови меня Клайвом. Увидишь, твое путешествие пройдет великолепно, – убежденно произнес он. «Особенно для меня», – добавил Бейли про себя.

Шэннон изо всех сил вцепилась в сиденье, когда неуклюжий фургон, который тянули восемь упитанных быков, тронулся с места. Рядом сидела Келли Джонсон, находившаяся на последнем месяце беременности, а с краю примостился ее молодой муж – Хови. Он с ловкостью, удивительной для фермера из Огайо, хлестал кнутом по мощным спинам животных.

Шэннон была более чем довольна, что едет в фургоне Джонсонов. Ей не пришлось покупать повозку, нанимать кучера и платить вдвое больше, чем она заплатила Джонсонам. Девушку не устраивало лишь одно: то, что она должна быть благодарна за это Блейду. В любом случае, все складывалось отлично. Келли очень рада обществу молодой женщины и помощи по хозяйству. Тем более что ее беременность протекала довольно тяжело. Хови тоже с пониманием отнесся к тому, что придется делить фургон с совершенно незнакомым человеком. Он очень беспокоился за свою жену и считал помощь Шэннон нелишней.

Краешком глаза Шэннон увидела Блейда, который медленно двигался вдоль обоза, переговариваясь с каждым владельцем фургона. Мысли Шэннон опять вернулись к Джонсонам.

Она познакомилась с ними всего несколько дней назад и сразу же прониклась симпатией к молодой паре, восхищаясь ее смелостью и решительностью: ведь они намеревались начать новую жизнь вопреки воле родителей. Келли была дочерью богатых торговцев, а родители Хови – простые фермеры. Несмотря на препятствия, чинимые со всех сторон, молодые влюбленные встречались тайком. Когда Келли забеременела, им пришлось сбежать из родительского дома и все свои сбережения потратить на покупку фургона, быков и прочих необходимых для поездки в Орегон вещей. Они поженились в Индепенденсе всего несколько дней назад, и если бы не теперешнее состояние Келли, то их путешествие могло бы превратиться в полный приключений медовый месяц.

– Как дела, Хови?

Сочный баритон Блейда властно ворвался в сознание Шэннон. Пронзительные черные глаза поймали взгляд девушки, и она тут же забыла обо всем на свете. Почему присутствие этого метиса так волновало и смущало ее?

– Все просто отлично, Блейд, – губы Хови растянулись в широченной улыбке.

– Мы будем придерживаться старой дороги, проложенной первыми переселенцами вдоль Блу Ридж Роуд, – сообщил ему Блейд, с трудом концентрируя свое внимание на чем-то еще, кроме солнечных бликов в волосах Шэннон, – увидимся в полуденный перерыв, Хови.

Коротко кивнув, он поскакал дальше. На своем выносливом пони серой масти он выглядел настоящим дикарем: мятая фетровая шляпа небрежно покрывала длинные волосы, великолепно сложенное тело втиснуто в штаны с бахромой по швам. Длинный нож, прикрепленный к поясу, выглядел устрашающе.

Блейд скрылся из виду, и теперь ничто не мешало Шэннон вновь погрузиться в размышления. Ее путешествие из Атланты в Индепенденс оказалось утомительным и ничем не примечательным. До Сент-Луиса она добралась поездом, а затем пересела на речной пароход. К счастью, она вовремя приехала в Индепенденс и успела присоединиться к обозу Клайва Бейли. По сравнению с другими обозами, насчитывающими порой более двухсот фургонов, обоз Клайва состоял из пятидесяти шести повозок – всего двести человек, включая переселенцев и верховых. За обозом следовало стадо из пятисот голов и личный скот переселенцев.

Едва солнце взошло над горизонтом, они тронулись в путь. Поначалу фургоны двигались очень медленно и с большой осторожностью, строго придерживаясь места, отведенного каждой повозке накануне. По знаку проводника верховые ускакали вперед, криками понуждая обоз следовать за ними.

Поначалу путь пролегал по лесистой местности, и всплески солнечного света сменялись сумеречной тенью вековых деревьев. Лес сменили заросли кустарника, которые внезапно оборвались, и началась бескрайняя прерия. Зеленый душистый океан простирался до самого горизонта. Шэннон с восторгом и грустью взирала вокруг: «Никогда ее жизнь не будет такой, как прежде, никогда она больше не увидит любимую Атланту и Твин Виллоуз. Наверное, и Такер, и мама испытывали такое же чувство, покидая родные края».