В 2010 году отмечаются юбилеи А. Чехова, И. Бунина, А. Куприна, А. Блока, А. Белого, Б. Пастернака, И. Бродского — классиков нашей литературы. Они не забронзовели, их любят, читают. Их все еще пытаются понять и исследовать.

А мы с вами отметим юбилей А. Башлачёва сборником исследовательских статей о его творчестве.

Эта книга — тоже попытка. Стремление помнить и познавать, но теперь уже — нашу новую настоящую классику.

Не с каждой строчкой этой книги будут согласны читатели (а также издатели и, наверное, сами авторы) — и тем лучше. Значит, будут другие исследования.

«Я знаю, зачем иду по земле…» — пел Александр Башлачёв. Перед любым творением он ставил самый сложный блоковский вопрос: зачем. Зачем нужно творчество того или иного поэта, пусть каждый решает для себя сам — Башлачёв нашел свой ответ:

Повезло ему со временем, в которое изреченное слово еще много значило, слово слышали, впитывали, а главное — были люди, способные это слово изречь. И сколько было в те 80-е годы на Руси подобных Башлачёву, но погибших, не вспыхнув, не нашедших сил и смелости разжать зубы. Наверное, гибнут они и сегодня. Гибли всегда, потому что всегда были «не ко двору эти ангелы чернорабочие».

Башлачёва в рок-движении приняли практически единодушно. Неслучайно песня «Время колокольчиков» сразу стала восприниматься как наш неофициальный гимн. С Сашей мы и похоронили «время колокольчиков», попрощались с тем, что нас объединяло и придавало повседневному бытовому мельтешению высший смысл.

«Там человек сгорел» — самое, наверное, точное определение пути его лирического героя. Психологи говорят, что тяжелейшая ноша для человека — ноша обиды, гнева и вины. Так случилось, что Александру Башлачёву дано было стремиться переплавить их одновременно в музыкально-поэтическую речь. Каково под этой ношей? Послушайте его песни, прочтите стихи…

Определяющая черта башлачёвского творчества — это преодоление и, шире, размыкание границ. Поэтических, музыкальных, географических, пространственно-временных… Кажется, дарованию поэта тесно в каких бы то ни было границах.

Лирика Александра Башлачёва — это реквием по русской классической поэзии…

В последние годы часто приходится встречать такое утверждение: мы оглушены информацией. На мой взгляд, утверждение справедливое. И в этом наверняка причина нашей глухоты к появлению новых настоящих произведений искусства, литературы, к произнесенному настоящему слову, да и здорово укорачивается память от этой оглушенности — мы многое забываем, оказываясь в сложных ситуациях незащищенными, без поддержки опыта прошлого. Живем, словно первые и единственные люди на земле, пробиваясь вперед сквозь шквал пестрых новостей, бесконечных хитов, блокбастеров, бестселлеров, обманок-реклам. Иногда реагируем на самое-самое, но чаще затыкаем уши, зажмуриваем глаза, чтобы не сбиться с пути — с пути, мало нами самими различимого.

…Сейчас сложно и почти невозможно вспомнить, представить, как жили люди, особенно молодежь, в начале 1980-х. Уже веяло грядущими переменами на родине, докатывались отзвуки неких других миров, другой литературы, музыки, других общественных отношений. Но все равно сохранялась атмосфера закупоренности, удушливости, безысходности. Ожидания нового сменялись вымученной веселостью, а эта веселость — апатией… Недаром те годы в среде контркультурщиков получили определения: эпоха Великого Стеба, затем эпоха Великого Облома…

Стеб был в конце 70-х — начале 80-х, во времена относительной свободы, точнее — непринимания всерьез контркультуры, а потом, когда «неформалами» занялись, — грубо говоря, при Андропове и Черненко, — наступил Облом. Рок-музыка стала занятием опасным, устройство концертов — уголовно наказуемым преступлением.

Но именно тот период, а точнее год — 1984-й — стал, на мой взгляд, самым важным годом советского (потом его назвали русским) рока. От стеба он перешел к серьезности.

призывал Борис Гребенщиков товарищей из «служебных комнат». А Майк Науменко объявил о своем неучастии в общей жизни, о недвижении вперед:

В тот год с роком началась борьба всерьез, но тогда же были записаны знаковые альбомы «Периферия» группы «ДДТ», «Начальник Камчатки» «Кино», «Крематорий II» «Крематория», «Нервная ночь» Константина Кинчева, дали первый концерт «Звуки Му»… В тот год рок-Россия узнала Александра Башлачёва. Пусть сначала это были несколько десятков человек.

…Башлачёва пытались делить между собой и барды, и рокеры, запоздало включали в свой цех профессиональные поэты. На мой взгляд, как не вписывался Высоцкий в сообщество бардов, так не был там своим и Башлачёв. Он выбрал рок-культуру, когда приехал в Москву, а оттуда в Ленинград, и песни его были для той протестующей молодежи, что томилась и перекипала в атмосфере 84-го года. Ощущение удушья, тесноты, обреченности сквозит в каждой строке «Мертвого сезона», «Рыбного дня», «Минуты молчания», «Сегодняшний день ничего не меняет…», «Палаты № 6», «Черных дыр»…