Первыми, кто посетил Габби в Бельфонтене, оказались сестры Марселя Дюваля, Элен и Линетт.

Она была очарована этими жизнерадостными девушками, которые пришли в восторг от того, что жена Филиппа их ровесница. Младшей из сестер – Элен – было семнадцать лет. Ее лукавый вид и шаловливые манеры рассмешили Габби. Каштановые кудряшки задорно обрамляли ее личико и подчеркивали большие голубые глаза. Линетт было девятнадцать, и она выглядела гораздо степеннее сестры, но при этом и красивее. Ее черные волосы, спадающие на плечи, были перевязаны лентой, зеленые глаза казались удивительно прозрачными, а капризный, чувственный рот напомнил Габби Марселя. Линетт должна была выйти замуж в начале следующего года. Хотя она никогда не видела своего будущего супруга, она беспрекословно доверяла суждению и вкусу своего брата, который устроил этот брак. После свадьбы Линетт собиралась жить во Франции, а Элен должна была оставаться в Ле Шато, пока для нее тоже не подберут подходящую партию.

Габби узнала от сестер Дюваль, что на Мартинике Марсель почти все время живет в Сен-Пьере, предпочитая городской дом и оживленную светскую жизнь города скучному существованию плантатора. Несколько раз в году девушки приезжали к брату и тогда целыми днями наносили визиты, делали покупки и ходили в театры. Карнавал сестры всегда проводили в Сен-Пьере.

Поскольку девицы Дюваль большую часть года проводили на плантации, а Марсель оставался в Сен-Пьере, Габби не возбранялось навещать своих новых подруг. Ле Шато оказалось таким же хорошо устроенным поместьем, как и Бельфонтен, хотя Марсель предоставил ведение дел сестрам и своему управляющему.

Урожай тростника был собран, и вовремя. Пошли дожди, которые начинались по утрам ливнями, но к полудню тучи рассеивались, и тогда Габби могла встречаться с сестрами Дюваль.

Габби не видела и не слышала Амали с того злополучного дня их приезда в Бельфонтен. Возможно, Филип последовал совету тетушки Луизы и отослал ее. Он по-прежнему много отсутствовал. Теперь, когда уборка тростника завершилась, он часто ездил в Сен-Пьер и иногда по нескольку дней жил в городском доме. Его корабли прибывали и убывали с грузом во все концы света, и Габби только теперь начинала понимать огромность его состояния и владений. Учитывая его богатство, любая девушка на острове ухватилась бы за возможность стать его женой, и тем не менее он поехал за женой во Францию. Нелепо было продолжать думать, что ему хотелось купить то, что любая женщина в здравом уме отдала бы ему по своей воле.

Хотя Габби слегка побаивалась тетушки Луизы, негритянка постоянно проявляла преданность Габби и ее будущему ребенку, пытаясь завоевать ее любовь. Она заботилась о «маленькой девочке» как о своей дочери и каждый день готовила что-нибудь вкусное, чтобы вызвать аппетит Габби, которой часто из-за жары не хотелось есть. Все это время Габби и растущий в ней малыш процветали.

Когда в первый раз ребенок шевельнулся в Габби, она встревоженным криком разбудила Филиппа, который крепко спал рядом с ней. Он изумленно посмотрел на нее, а потом прижал руку к ее животу и сам ощутил биение крошечной жизни, которую он сотворил.

– Это мальчик, Габби, – гордо объявил Филип. – А после этого у нас будет еще один, а потом еще один.

– Филип, – мягко упрекнула его Габби, – я не уверена, что хочу рожать тебе по ребенку каждый год. – Хотя она говорила шутливо, эта мысль ее отрезвила. Неужели она превратится в племенную кобылу, которую отбросят в сторону, когда она будет не нужна, ради Амали или еще кого-нибудь в этом роде?

– Рождение детей– это естественное завершение нашей страстной любви, – сказал Филип сухо. – Может быть, ты хочешь, чтобы я взял любовницу, избавив тем самым тебя от мук деторождения? Но тогда ты мне будешь не нужна...

Габби ошеломленно молчала. Она считала, что жестокость Филиппа осталась в прошлом, и вдруг он стал угрожать ей любовницей, давая понять, что если она перестанет выполнять свое жизненное предназначение, значит, от нее нет никакой пользы.

Увидев выражение ее лица, Филип сразу почувствовал раскаяние. И почему он ранит жену такими необдуманными словами, ругал он себя. Габби заслуживала гораздо лучшего отношения. Она прекрасно приспособилась к уединенной жизни на плантации и с радостью ожидала рождения ребенка, несмотря на свой юный возраст. Она даже научилась отвечать на его ласки, проявляя не меньшую страсть, чем его собственная. Так откуда же эта внутренняя потребность наказывать ее? Ведь она стала для него так много значить. Может быть, он просто боится проявить свою любовь? Может быть, воспоминания о Сесили все еще преследуют его?

– Прости меня, милая, – покаянно произнес Филип. – Я сам не знаю, что на меня находит. Я не стал бы намеренно ранить тебя. Пожалуйста поверь мне.

Габби простила, но не забыла.

В ту ночь Габби впервые услышала ужасающи ритуальный бой барабанов. До нее уже доходили слухи о поклонении змеям, о колдовских обрядах! Вуду, очень распространенных на Мартинике. Она думала, что местные негры католики, как и французы, но муж объяснил, что хотя они и становятся католиками, но многие по-прежнему участвуют в старинных обрядах, старательно соблюдая традиции негров, вывезенных в давние времена из Африки. Христианские священники пытались жестокими наказаниями искоренить Вуду, но рабы не подчинились. Все на острове испытывали страх перед колдовскими проклятиями.

Бой барабанов обеспокоил Габби, и она прижалась к Филиппу. Ей казалось, что этот бой предвещает ей какое-то несчастье. До сих пор ей не приходило в голову, что рабы на плантации Бельфонтен тоже занимались магией, но теперь она это знала. Позже ей приснился кошмарный сон. Во сне черные тела извивались и танцевали вокруг алтаря, на котором обнаженная женщина с золотистой кожей держала змею, как бы зазывая ее стать частью собственного тела. Габби проснулась, мокрая от пота, вцепилась в Филиппа, и оставшуюся часть ночи Филиппу пришлось успокаивать ее..

На следующее утро Габби проснулась при ярком солнечном свете, и все страхи минувшей ночи рассеялись. После долгих дождливых и пасмурных дней теплые лучи солнца были желанны. Габби в хорошем настроении надела свое самое яркое платье, правда, его пришлось выпустить в талии, но оно достаточно хорошо выглядело, учитывая ее изменившуюся фигуру. Габби напевала, собираясь нанести продолжительный визит Элен и Линетт в Ле Шато. Она скучала по их оживленному обществу все те дни, пока шел дождь. Габби так не терпелось поскорее поехать в гости, что она с трудом высидела, пока хорошенькая мулаточка Франсина укладывала ее серебристые локоны в красивую прическу. После завтрака она поручила передать Филиппу, что к обеду ее не будет, и отправилась в Ле Шато в карете, которой правил Жерар.

Когда Габби прибыла в Ле Шато, сестры Дюваль не выбежали, как обычно, ей навстречу. Она нерешительно подошла к входной двери и чуть не потеряла дар речи, когда дверь распахнул Марсель. Он был чрезвычайно счастлив видеть ее и сразу провел ее в прохладный холл.

– Габби, как я рад снова вас видеть, – повторял Марсель с видимым удовольствием. – Она продолжала безмолвно смотреть на него, пока он вел ее в гостиную и усаживал в мягкое кресло. – Я не ожидал увидеть вас в Ле Шато, потому что мои сестры сейчас в Сен-Пьере.

– Я... я не знала, что они уехали, – сказала Габби смущенно.

– Они задались целью скупить весь Сен-Пьер, – снисходительно засмеялся Марсель. – Я тоже к ним присоединюсь через день или два, когда закончу дела здесь. – Его зеленые глаза блестели, как изумруды, и Габби покраснела, когда его взгляд остановился на ее располневшей фигуре. – Но хватит обо мне, – продолжал Марсель. – Как вы? Вы счастливы? Я не нашел вас, когда вернулся в дом моей сестры в Новом Орлеане. Каким образом Филип вас нашел?

В этот момент появилась служанка с угощением, и Габби с удовольствием пила напиток из молока

с ромом, обдумывая ответ. Наконец она сказала: § – Я довольна и счастлива. Мне кажется, Филип переменился. Он... он так ждет рождения нашего ребенка. – Она немного смутилась, говоря о ребенке.