– Пора ехать, Рома, – сказала Жанна и обеспокоенно взглянула на часы. – У нас сегодня семинар «по гражданке», если я опоздаю, Феликс меня порвет, как Тузик грелку. (Феликс – преподаватель гражданского права.)

Рома поднялся, чувствуя себя совершенно разбитым. Жанна смотрела на него с некоторым сожалением, сквозь которое проскальзывала чуть ли не брезгливость.

Подавшись внезапному порыву, он обнял девушку. Прыщавая подруга деликатно отошла в сторону и сделала вид, что увлеченно смотрит в окно, где Жорик прогревал машину.

– Ты изменился, – сказала Жанна тихо, медленно кладя ему руки на плечи. Рома уткнулся лицом в ее плечо, понимая, что слезы вот-вот брызнут из глаз. Он никак не мог взять в толк, что с ним происходит. Никогда ведь не злоупотреблял спиртным, с потенцией у него все в ажуре, а тут… как кошмарный сон, который никак не может закончиться.

– Что с тобой? – шепотом спросила Жанна, машинально бросая взгляд на огромное зеркало, встроенное в шкаф-купе, где было их отражение, и вдруг, вскрикнув, оттолкнула Рому.

– Ты что? – испуганно забормотал Рома, протягивая к ней руки, но девушка, покрывшись смертельной бледностью, опрометью выбежала из комнаты. Ее прыщавая подруга с недоумением посмотрела на Рому и, что-то промямлив, на цыпочках вышла.

Некоторое время Рома стоял в полной неподвижности, с яростью глядя на свое отражение. Ему почудилось, что за эти два дня он постарел лет на двадцать. Снизу посигналил Жорик, жестом показывая, что пора ехать, и Рома побрел во двор. Работы еще оставалось по горло, сам он не справится, тут нужны рабочие. Но это он уладит в следующие выходные.

Было шесть тридцать утра, когда матовый от росы «Форд» выполз из полусонного поселка, разрезая фарами туман. Рома обратил внимание, что Жанна села на заднее сиденье, рядом со своей молчаливой подругой.

– У тебя еще осталась жвачка? – спросил он у нее. Девушка бросила на него затравленный взгляд и чуть ли не швырнула ему пачку «Орбита».

– Жанна, что происходит? – недоуменно проговорил Рома.

– Ничего, – едва слышно ответила она, напряженно глядя в окно.

– Между прочим, от жвачек еще больше будет угар, – нарушил паузу Жорик. – Я сам передачу видел, там говорили… У меня есть «антиполицай». – Он достал из кармана гремящую коробочку и хитро прищурился. – Знаешь, как его правильно применять?

– ?

– Нужно его незаметно подсыпать в еду полицаю, – засмеялся Жорик, но сразу же замолчал, увидев, что делает это в гордом одиночестве. – Как твой старик? – решил он сменить тему.

– Нормально, – ответил Рома и почувствовал, как рядом с сердцем кольнула холодная спица. Боже, у него совсем вылетело из головы!

– Никогда не забуду, как мы тогда у Валюхи нажрались. Помнишь? – весело продолжал Жорик. – Тебя еле живого домой притащили.

Да, Рома помнил. Это был единственный раз (не считая этих выходных) когда он перебрал с водкой и намешал черт-те каких коктейлей. Его как бревно занесли домой, где был только дед. Рассудив, что авторитет Ромы не должен упасть в глазах ветерана (да и сердце может не выдержать), Жорик сказал старику, что его внук «просто устал и заснул». Они положили его на кровать и тихонько вышли, но дед, полковник в отставке, не поверил, что его внук «просто устал». Бедняга решил, что он чем-то траванулся, и бросился набирать 03. Нужно сказать, что, пока Рому «кантовали» в квартиру, он по дороге умудрился заблевать весь лестничный пролет. Так вот, приехала «Скорая». Взволнованный Андрей Степанович понесся их встречать, вылетел на лестничную клетку и тут же поскользнулся на блевотине собственного внука. В итоге разъяренные врачи разбудили ничего не соображающего Рому, при этом раздраженно ставя ему диагноз «алкогольное опьянение», а деда с разбитой головой увезли в больницу. И смех и грех, как говорится.

– А про грибы помнишь? – спросил Жорик, улыбнувшись.

И про грибы Рома тоже помнил, чтоб им пусто было. Тогда это казалось смешным. Жорик как-то принес ему пакет с грибами, попросив их на время подержать у себя, таинственно пояснив при этом, что эти грибочки особенные и как-нибудь на днях он их заберет. Рома резонно поинтересовался, какого черта он не может хранить их у себя, но Жорик сказал, что так надо и вообще у него несовременные родители, а Рома живет с дедом и так далее…

Рома собирался убрать эти грибы в холодильник, но тут зазвонил телефон, и он оставил пакет на кухне. А потом и вовсе забыл про них. Тем временем на грибы наткнулся Андрей Степанович. Ему даже в голову не пришло, что эти грибочки могут оказаться какими-то особенными, и он со спокойной душой начал их жарить с картошкой. (Опять же следует упомянуть, что в комнате Ромы на кровати лежали ласты и маска с трубкой, так как он собирался на днях лететь в Египет.)

Возвратившись, Рома увидел следующую картину. В гостиной перед телевизором сидел дед в ластах, на голове маска, во рту трубка, а перед ним – сковородка с этими злосчастными грибочками.

Жорик потом чуть по морде не схлопотал от Ромы. Выяснилось, что это были какие-то галлюциногенные поганки, которые он намеревался приготовить с Витьком, но насладиться этим эксклюзивным кушаньем им было не суждено, так как планы Жорика и его друзей изменил несчастный Андрей Степанович. Впрочем, для него все закончилось хорошо (фронтовая закалка – это вам не фунт изюму), и наутро дед почти ничего не помнил, только жаловался на легкое подташнивание…

Да, тогда действительно было смешно, но сейчас, вспоминая застывшее в недоумении лицо деда, скрытое подводной маской, Роме стало по-настоящему страшно. Боже, как он не хотел возвращаться в эту квартиру! Может, плюнуть на все и поехать сразу в институт?! Тем более что скоро придет Татьяна…

Неожиданно рот Ромы наполнился вязкой слюной, ее было так много, что она чуть не капала из уголков рта.

Зефир. Зефир в шоколаде, черт возьми, миллион долларов за коробку с зефиром в шоколаде!

Они уже ехали по московским улицам, и Рома, заприметив небольшой супермаркет, резко затормозил.

– Я сейчас, – бросил он, выскакивая из машины.

Жорик проводил его удивленным взглядом, а лицо Жанны стало еще бледнее. Дождавшись, когда Рома скроется в магазине, она быстро вылезла из машины:

– Все, я доберусь сама.

Молчаливая подруга Жанны незамедлительно последовала ее примеру. Девушки быстро перешли дорогу и зашагали к остановке. Все это произошло так быстро, что Жорик не успел ничего сказать. Он просто молча сидел, слегка наклонив голову и барабаня пальцами по приборной доске «Форда».

Рома появился через минут семь, держа в руках пакет с четырьмя коробками зефира в шоколаде. Жорик, нахмурившись, вышел из машины и выжидательно посмотрел на него.

– А где девчонки? – беспечно спросил Рома, закидывая пакет на заднее сиденье автомобиля.

– Ушли, – чуть напряженно ответил Жорик.

Рома подошел к нему и непринужденно облокотился на капот.

– А ты чего вылез?

– Я… – начал Жорик и вдруг увидел нечто такое, отчего у него перехватило дыхание, и он отошел на пару шагов от Ромы.

– Ты чего? – с недоумением спросил тот.

– У меня… дела, Ромик, – выдавил тот, пятясь назад. – Извини, спешу… Спасибо за сейшн, все было круто, – и резко развернувшись, чуть ли не бегом пошел прочь.

Рома проводил его изумленным взглядом. Странные они все какие-то…

Он сел в машину, распаковал одну из коробок и с жадностью запихнул в рот сразу две зефирины. Давясь и кашляя, проглотил сладкую массу, тут же взял еще и не успокоился, пока не съел почти всю коробку. Затем повернул ключ зажигания и, сделав погромче музыку, тронулся с места. Буквально через минуту в радио что-то щелкнуло, хит группы «Ногу свело» «Лилипутская любовь» прервался, и внезапно заиграла песня «День Победы». На лице Ромы появилась улыбка. Одна из любимых песен деда… Да, это была ЕГО песня. Он начал тихонько подпевать, не замечая, что поет все громче и громче, пока просто не перешел на крик. Он ехал домой.