– Пошла ты, – огрызается Арленна и вытаскивает из шкафа нижнее белье Мэй.

Я злюсь. Есть такое качество неприятное: от злости темнеет в глазах, и я становлюсь невменяемой. Рука сама сжимается в кулак. Я бью с силой, так, что Арленна отлетает и ударяется спиной о чью-то тумбочку. Она зажимает руками нос, из которого хлещет кровь.

– Ты принцессе дерзить вздумала? – спрашиваю я.

Мне кажется, что вокруг смолкло все. И даже Нарлитар стоит, пораженный.

– Думай, что говоришь, девка, – она не смотрит на меня, но что-то бормочет. – Тебе еще добавить? Чтобы с этой минуты я тебя не видела и не слышала, поняла?

– Ванесса, не указывай моей прислуге, – Нарлитар делает замечание лишь для вида, но я вижу, что он откровенно веселится, наблюдая за этой сценой.

А Элена даже не сдерживает улыбку и тихонько хихикает в кулак.

– Мне кажется, лорд Нарлитар, вы уволили не ту девушку, – говорю я.

Впрочем, надежды, что он уволит Арленну, нет. Но вот надежда, что он не уволит Мэй, остается. И я смотрю в его глаза.

– Лорд Нарлитар?

– Мэй, – говорит он после задержки. – Ты можешь остаться. Это последний раз, когда я спускаю тебе оплошность. Впредь будь внимательнее.

– Д-да, милорд, – Мэй не может толком говорить, она всхлипывает и снова плачет.

Пройдет немало времени, прежде чем девушка успокоится.

– Я напоминаю всем, – произносил лорд Нарлитар, – что вам ЗАПРЕЩЕНО покидать пределы спальни. Отнеситесь серьезно к своей безопасности сами, от меня не убудет организовать пару-тройку похорон. До вечера, девушки, я зайду, проверю. Ванесса, тебя особенно касается. Влезешь куда-нибудь – высеку. Прилюдно.

Арленна хрипло смеется, но я показываю ей кулак, и та затыкается. Элен обнимает Мэй. Все взволнованны и напуганы, но ругаться больше никто явно не хочет.

– Вот что, дамы, – говорю я, – вы, конечно, твари. На ваших глазах унижают подругу, а вы стоите и не можете справиться с одной вздорной бабой. Рекомендую работать ОЧЕНЬ хорошо. Потому что если вдруг вас уволят, я позабочусь о том, чтобы работу вы больше не нашли. Кто-нибудь сомневается в словах принцессы?

Ответом становится стыдливое молчание. Все опускают глаза в пол, прекрасно понимая, что я права. Элена улыбается, успокаивая Мэй. Я вспоминаю, что в шкафу есть сворованные с кухни конфеты и тоже улыбаюсь. День в вынужденном заточении обещает быть не таким уж скверным.

***

Тогда мы провели взаперти всего сутки. На следующее утро Нарлитар вернулся и сообщил, что все мы можем выходить и приступать к работе. Единственным ограничением свободы стала лишь необходимость сообщать дежурной, куда мы идем и когда вернемся. Дежурные, как известно, менялись каждый день.

Нападавшего так и не нашли.

Сегодня дежурная я. И это действительно утомляет. Вот уже полчаса прошло после окончания обеда, а я все еще слушаю отчеты девушек о том, куда они пойдут. Одна в прачечную, вторая на почту, третья на рынок, четвертая маму навестить, пятая по саду прогуляться и так до бесконечности, пока почерк не становится совсем уж неаккуратным, а голова не начинает болеть. Я опаздываю на занятие к лорду Нарлитару и, едва последняя служанка заканчивает, хватаю блокнот и, как есть, в форме, несусь в кабинет учителя.

– Простите! Я задержалась, я дежурная и…

– Ванесса, – он поднимается. – Что я тебе говорил о внешнем виде?

Сам-то не особенно соблюдает этикет: одет лишь в рубашку, да простые штаны, словно и не собирался сегодня работать.

– Простите, лорд Нарлитар, – говорю я. – Сегодня я дежурная. Девушки сообщали мне о своих планах, и я просто не успела переодеться. Я и так опаздывала.

– Лучше бы ты опоздала, но пришла в соответствующей одежде, – говорит он.

И повисает неприятная, напряженная, давящая тишина.

– Что ж. Если ты с таким удовольствием носишь эту форму, я позволю себе преподать один урок. Он называется «что отличает служанку от принцессы». Подойди.

Есть в его голосе что-то такое, от чего мне хочется сбежать сразу же. Но я, как всегда, подхожу ближе, чувствуя, что сердце бьется где-то у самого горла. Отражается ли в моих глазах страх перед ним, я не знаю.

– Быстрее, Ванесса, – говорит он.

Я оказываюсь рядом и опускаю взгляд. Мне кажется, что так будет легче, но на деле я лишь усугубляю эту жуткую, непонятно откуда взявшуюся панику. И странное ощущение, будто от этого мужчины исходит одновременно и опасность, и защита, не дает мне сосредоточиться.

Его рука совершенно бесцеремонно ложится на мое бедро и поднимает юбку вверх. Я дергаюсь, отстраняясь, но лорд Нарлитар не дает, удерживая за руку.

Рывок. И я оказываюсь прижата спиной к его груди.

– Лорд Нарлитар, – мне стоит немалых усилий сохранять спокойствие. – Я поняла, простите. Я пойду, переоденусь.

– Нет уж, – я никогда не слышала у него такого голоса. – Ты разденешься теперь. Только так, Ванесса.

Он лишает меня возможности двигаться одной рукой, без особенных усилий. А другой рукой расстегивает пуговицы на платье, нарочито медленно и уверенно. Я дергаюсь, но почти не могу пошевелиться. Страшно. Не верится. Обидно.

– Пустите меня! – я кричу уже громче, чем могут заглушить стены кабинета.

И когда не оказываюсь на свободе, понимаю, что все по-настоящему.

– Служанки, моя дорогая, доступны хозяину в любое время, – рычит Нарлитар. – Раз хочешь быть служанкой, будешь прислуживать не только в спальне, но и в кровати.

– Вы сами меня заставили меня надеть это платье! – я в отчаянии царапаюсь.

– И сам же сниму! – отвечает Нарлитар.

Он заставляет меня лечь грудью на стол. И я слышу, как расстегивает рубашку. Слезы заполняют глаза. Я не могу думать ни о том, что все это выглядит странно. Что этот человек не может со мной такое сделать. Я лишь чувствую поцелуй в шею, руку, запутавшуюся в волосах и крепкое тело, которое не дает вырваться.

Кричу уже в голос. Не знаю, надеюсь ли, что кто-то войдет, или просто пытаюсь достучаться до учителя. Умолять не собираюсь. Даже мысли не возникает.

Солнце на миг выглядывает из-за туч, освещая кабинет. Что-то блестит. Я в отчаянии хватаюсь за небольшой канцелярский ножик и наугад царапаю. Попадаю. По его руке и себе по щеке. Чувствую свободу, поворачиваюсь к лорду лицом.

Он удивленно вытирает кровь с руки и выглядит так, словно ничего не произошло.

– Где твое воспитание, Ванесса? – наконец говорит он. – Кто учил тебя оборняться? Где твоя магия? Я научил тебя достаточному количеству заклинаний, чтобы ослепить противника и удрать. Демоны…ты совершенно не обучаема.

Я сползаю на пол, роняя нож. Чувствую, как кровь стекает по щеке. Теплая. С неприятным запахом. Пусть будут прокляты его методы воспитания. Я напугана так, что не могу пошевелиться.

– Сегодня займемся самообороной, – говорит Нарлитар. – С ней совсем туго.

Он, кажется, не замечает, что мне плохо. И что шок проходит и появляется боль от пореза на щеке. Он не серьезный, но болезненный, особенно для девушки, которая в жизни ссадин не получала.

– Ванесса! – наконец хмурится Нарлитар. – Что? Что ты уселась?

Я дрожу и пытаюсь вытереть кровь.

– Задела? – маг опускается на колени рядом со мной. – Ножом задела?

Едва киваю, опустив глаза. Он заставляет убрать руки от лица и бормочет что-то про заражение. Тепло приятно касается щеки, и кровь перестает течь, пачкая платье. Мои руки все еще красные, но боль уже не отвлекает. Порез не зажил – этого Нарлитар не умеет – но больше не кровоточит. И даже шрама не останется.

– Ванесса, хватит, – он замечает мою дрожь. – Объясни мне, где твое хладнокровие, где смекалка? Ты вступилась за подругу, но не смогла понять, что твой преподаватель тебя не изнасилует, а лишь напугает? Милая, принцесса должна быть умной. И не думай, что тебе удастся избежать этого. Ванесса?

Я мотаю головой. Не потому что не понимаю или не хочу слушать, а потому что не могу справиться с собой. И Нарлитар, кажется, это понимает. Он тяжело вздыхает и осторожно меня обнимает. Сразу становится легче, как ни парадоксально. Сейчас действительно глупо думать, что этот человек мог мне что-то сделать. Но почему-то отголоски страха еще не покидают меня.