Придя в бешенство от таких слов, Райдер бросился на Рэма. Вскочив на ноги, Сьерра кинулась разнимать их, умоляя брата взять себя в руки, хотя ее тоже больно задели слова Хантера.

– Прошу вас, перестаньте. Неужели вы не видите, что причиняете мне боль своим поведением? Рэм прав. Мы не обязаны давать кому-либо отчет или объяснения. Я хочу только одного – вновь воссоединиться со своими родными.

Райдер сразу же успокоился, придя в себя. Если бы Ханна была сейчас здесь, она, несомненно, отругала бы его за то, что он вмешивается не в свое дело. Несмотря на все усилия Райдера вести себя так, как это свойственно белым людям, все его повадки оставались индейскими. Если бы он был свободен в своих поступках, он решил бы все дело по законам справедливости, которых придерживались шайенны, и тогда Рамзи Хантеру было бы несдобровать.

– Прости меня, Сьерра, я не имею никакого права задавать подобные вопросы и обвинять вас. Мне просто захотелось защитить тебя от опасности. Мне так хочется побыстрее отвезти тебя домой. Эбби будет вне себя от радости. Я уверен, что тебе понравятся моя жена, Ханна, и муж Эбби, Зак.

– Я с нетерпением жду этой встречи. – Сьерра облегченно вздохнула. Она от души радовалась тому, что вновь обрела своих родных. Если ей предстоит неизбежная разлука с Рэмом, то они помогут ей пережить эту боль.

– Я должен поговорить с Сильной Рукой, – сказал Райдер, вставая. – Я не теряю надежды уговорить его переселиться вместе со своим племенем в резервацию на зимнее время. Там они получат еду, лекарства и теплые одеяла. Его нелегко будет убедить, но я все же постараюсь сделать это. Кроме того, я попрошу вождя подыскать для Хантера другой вигвам, где он сможет переночевать.

Рэм бросил на Райдера сердитый взгляд, но ничего не сказал. Увидев, что Сьерра хочет что-то возразить, Рэм выразительно посмотрел на нее, приказав взглядом молчать. Слова протеста застыли на устах Сьерры, и она перевела разговор на другую тему:

– Я слышала, что ты поступил на государственную службу.

– Губернатор спас мне жизнь когда-то, и я, чтобы вернуть ему долг, начал работать в ведомстве, занимающемся делами индейцев. Когда-нибудь я расскажу тебе обо всем этом. Я до сих пор продолжаю работать в ведомстве, стремясь помочь народу, воспитавшему меня. Я не хочу видеть, как вымирают индейцы. Их культура должна быть сохранена во что бы то ни стало, я буду продолжать помогать им в меру моих сил и возможностей.

Рэм, несмотря на всю свою неприязнь, должен был отдать должное Райдеру и почувствовал к нему невольное уважение. Он впервые в жизни видел такое самоотверженное служение своему делу и впервые в жизни сталкивался с таким сильным характером, каким, несомненно, обладал Райдер. Ему казалось невероятным то, что этот человек был воспитан дикарями, но, несмотря на это, сохранил столь высокий моральный дух и достоинство.

Сьерра устроилась на циновке, служившей ей постелью. Она жалела о том, что Рэма нет сейчас рядом с ней. Ей очень его не хватало. Райдер сдержал свое слово и устроил все так, чтобы Рэма переселили в другой вигвам. С приездом Райдера Сьерра и Рэм не могли больше оставаться наедине. Устроенный индейцами праздник длился несколько часов и сопровождался танцами и всеобщим весельем изрядно подвыпивших жителей деревни. Сидя между Райдером и Сильной Рукой, Сьерра исподволь бросала исполненные тоски взгляды на Рэма. Цветок Прерии, снова заявив о своих правах, уселась рядом с Хантером, и Сьерра кипела от бессильной злости, наблюдая за ее неуклюжими попытками соблазнить Рэма.

Во время праздника разыгралась одна любопытная сцена. К Райдеру подошел Огненная Пята и начал что-то горячо втолковывать ему. Позже, когда Сьерра спросила брата, о чем шла речь, тот рассмеялся в ответ и сказал, что Огненная Пята предлагал ему лошадей в обмен на сестру. Посмеиваясь, Райдер заметил, что подобная плата была по индейским меркам очень щедрой и что поэтому Сьерра должна чувствовать себя польщенной, ведь воспылавший страстью индеец не пожалел расстаться из-за нее с десятком своих лошадей! Видя, что Сьерра страшно рассердилась, услышав подобное, Райдер обнял сестру за плечи и заверил ее в том, что ни за какие блага мира не продаст свою маленькую сестренку.

В деревне воцарилась тишина, но сон бежал от Сьерры. Она тосковала по объятиям Рэма и с горечью думала о том, что никогда больше не испытает очарования его прикосновений, его поцелуев, его ласк, доставлявших ей такое наслаждение. Она приняла твердое решение увидеться с Рэмом в последний раз наедине, чтобы проститься.

Скинув с себя одеяло, Сьерра крадучись подошла к выходу и, приподняв полог вигвама, выглянула наружу. Бледный диск луны высоко висел над горными вершинами. Сьерра с тоской взглянула на тот вигвам, в котором спал сейчас Рэм. Отбросив все сомнения и доводы разума, она вышла за порог и, чувствуя прохладу ночи, осторожно двинулась туда, где находился ее любимый.

Рэм беспокойно ворочался на постели. Ему было так одиноко и неуютно без Сьерры. Он рисовал в воображении свою дальнейшую жизнь, она походила на безжизненную пустыню. Его ждали бессонные мучительные ночи, исполненные тоской и бесплодным томлением страсти... Неужели он был обречен провести остаток своей жизни в пустых мечтах, которым не суждено было осуществиться? Внезапно ему показалось, что полог его вигвама дрогнул и кто-то переступил порог. Рэм напряженно вгляделся в темноту. Рассеянный лунный свет проникал внутрь вигвама через дымоход, проделанный в потолке, и Рэм разглядел стройную женскую фигуру, стоявшую у входа.

– Сьерра, – еле слышно прошептал он одними губами и сразу же уловил, как дрогнули узкие женские плечи и женщина будто окаменела.

– Это Цветок Прерии.

Рэм резко сел на своей циновке, прикрыв бедра одеялом.

– Черт возьми! Что тебе здесь надо?

Она подошла к ложу Рэма и, присев рядом на корточки, скинула свою длинную рубаху, одетую, как оказалось, прямо на голое тело.

– Светловолосый сегодня ночью остался один. Я хочу скрасить его одиночество, – промолвила она. Взгляд ее пылавших страстью темных глаз блуждал по широкой обнаженной груди Рэма.

– Спасибо, Цветок Прерии, – отозвался Рэм, стараясь не смотреть на ее гибкое золотистое тело и манящие глаза, – но я вовсе не чувствую себя одиноким и не нуждаюсь в утешении.

Цветок Прерии презрительно прищурилась:

– Какой же ты мужчина, если твои чресла слабы для того, чтобы удовлетворить женщину, доставить ей удовольствие! Или у тебя слишком холодная кровь? Или, может быть, я тебе не подхожу? Неужели я так некрасива? Или у меня недостаточно светлая кожа?

– Ты очаровательная женщина, Цветок Прерии, – совершенно искренне сказал Рэм, – но я не хочу спать с тобой. Было бы лучше и справедливее, если бы ты нашла себе достойного мужа, который ценил бы тебя.

Цветок Прерии шумно выдохнула сквозь сжатые зубы и вскочила на ноги.

– Если бы тебе не покровительствовал Быстрый Ветер, я приказала бы брату убить тебя! Но я, пожалуй, сама придумаю для тебя такое наказание, которое покажется тебе хуже смерти.

Резко повернувшись, она выбежала из вигвама – как была, нагая.

– Что, черт возьми, могут означать ее слова? – озадаченно пробормотал Рэм.

Сьерра подкрадывалась к вигваму Рэма неслышно, словно призрак. Внезапно она замерла, заметив выбежавшую на залитую неверным лунным светом лужайку Цветок Прерии. Боль пронзила сердце Сьерры, она решила, что Рэм предал ее. Он не стал дожидаться ее отъезда из индейского лагеря и тут же изменил ей с другой женщиной. Решив, что она должна высказать Рэму все, что думает о его подлом поведении, Сьерра ворвалась в вигвам, словно разъяренная фурия.

Рэм подумал, что это вновь Цветок Прерии, вернувшаяся к нему в надежде соблазнить его, и сказал строгим тоном:

– Ты ничего этим не добьешься, Цветок Прерии. Я уже сказал, что не желаю спать с тобой, и мои слова остаются в силе. В мире существует только одна женщина, с которой я хотел бы делить свою постель, но она так же далека и недоступна, как луна и звезды.