— Черный Джек? — проговорила Мойра, широко раскрыв глаза.

Серые глаза Джека весело сверкнули.

— Вижу, вы наслышаны обо мне.

Мойра конвульсивно сглотнула.

— Да. Но я не верю сплетням, сэр.

Джек запрокинул голову и расхохотался.

— Придется поверить. При вас не было никаких документов, — продолжал он, — поэтому я привез вас к себе и вызвал врача, чтобы он осмотрел и полечил вас. Я глубоко сожалею о происшедшем несчастье. Если у вас есть родные в этом городе, я охотно свяжусь с ними для вас.

— В Англии у меня никого нет. Мой брат живет в Ирландии. У него жена и трое маленьких детей. Я покинула дом несколько недель назад, чтобы найти работу в Лондоне и облегчить бремя брата.

— Следует ли сообщить кому-то о несчастном случае? — спросил Джек, обходя вопрос о ее очевидном занятии. — Работодателю, например?

— Я безработная домашняя прислуга, сэр, — ответила Мойра.

— Безработная? — вмешался Спенс. — На какие же средства вы существуете?

— Я совсем недавно потеряла место, — внесла она поправку. — И еще не нашла новую работу. У меня нет денег, сэр. Боюсь, я не смогу заплатить врачу.

Это ее замечание почему-то рассердило Джека.

— Разве я спрашивал вас о деньгах? Пока не поправитесь, вы моя гостья. — Он взял со столика у кровати маленькую бутылочку и отлил из нее немного жидкости в стаканчик. — Доктор Дадли оставил для вас настойку опия на случай болей. Выпейте, — сказал он ворчливо и поднес стаканчик к губам Мойры.

Она отпила немного, сморщилась от горечи и жестом отказалась допить остальное.

— Спасибо. Вы очень добры.

— Да, он добрая душа, наш Черный Джек, — с трудом подавив смех, заметил Спенс. — Вы в хороших руках, милая моя.

Едва Мойра прикрыла свои необыкновенные янтарные глаза, Джек подтолкнул Спенса к выходу, вывел его в коридор и плотно закрыл дверь.

— Ты ей веришь? — спросил Спенс с нескрываемым скепсисом. — Что может делать на улице порядочная женщина в такой поздний час? Почему ее наниматель уволил ее, как ты считаешь? Она станет настоящей красавицей, когда сойдут все эти синяки и шишки. Не думаешь ли ты, что она спала с хозяином или его сыновьями?

— Я не склонен гадать. Больше всего меня занимает, что с ней делать, когда она выздоровеет. Может, отправить на родину, в Ирландию?

— Дружище, да она умрет с голоду, если условия там настолько скверные, как нам изобразили. Голод, болезни и не урожаи уничтожили целые деревни.

— Перестань, Спенс, ну можно ли быть таким дьявольски практичным? Что ты предлагаешь?

Озорной огонек вспыхнул в голубых глазах Спенса. Он понимал, что друг попал в незавидное положение, но какая великолепная возможность для маленькой чертовщинки! В последнее время жизнь что-то стала слишком пресной. Как и большинство его богатых и праздных друзей, Спенс любил безобидные проделки. Именно на этом он и Черный Джек так крепко сошлись. Оба обладали весьма своеобразным чувством юмора.

— У меня есть превосходная идея, но я уверен, что тебе она не поправится.

Лицо Джека приняло настороженное выражение.

— Выкладывай, Спенс!

— Малютка Мойра может быть проституткой, но она явно не ординарна: изящно сложена, у нее правильная речь, не груба и не вульгарна. Черты лица у нее, это видно даже сейчас, изысканны и почти благородны. Я уже намекнул на то, что она твоя дальняя родственница.

Спенс сделал паузу для большего эффекта.

— Продолжай, — попросил Джек, все более уверяясь, что ему вряд ли придется по вкусу предложение Спенса.

— Почему не выдать Мойру за леди? — увлеченно произнес Спенс. — Ввести ее в большой свет и найти мужа. Это стало бы для нас прекрасным развлечением. От всех этих разношерстных денди, которые слоняются по Лондону, нет никакого проку. Почему бы не представить «леди Мойру» высшему обществу и не обвенчать ее с одним из этих самодовольных фатов?

Вначале Джек выглядел изумленным, потом начал неудержимо и бурно смеяться.

— Твое немыслимое чувство юмора, Спенс, лишает меня дара речи. Но эта идея определенно имеет смысл. — Он задумался, всесторонне оценивая предложение друга. — Однако девушка нуждается в существенной полировке.

— Помни, уже известно, что она провинциальная девица. Никто не будет ждать от нее полного совершенства.

— Это просто дар судьбы, что она так хорошо говорит. Но чтобы сделать из нее леди, понадобится немало времени и энергии. Я не уверен, что мне захочется приложить столько усилий для решения этой задачи.

Разумеется, замысел превратить свиное ухо в шелковый кошелек пробуждал в Черном Джеке свойственную ему любовь к авантюрам, и Спенс понимал это. Но Джек был не только увлечен интригой подобного предприятия — игрок в нем видел во всем этом способ пополнить свои финансы.

— Как насчет того, чтобы сделать ставки? — поинтересовался он.

— Я так и думал, что до этого дойдет, — прыснул Спенс и хлопнул Джека по спине. — Какое приключение, а? Один из нас станет богаче, ты избавишься от ирландской «родственницы», и мы оба будем потом долгие годы рассказывать эту историю, сидя в удобных креслах и попыхивая сигарами. Ставлю две тысячи фунтов против пары твоих серых, что ты не сумеешь выдать девушку за леди и просватать ее в течение… ну, скажем, трех месяцев.

— Трех месяцев, — повторил Джек, задумчиво потирая не бритый подбородок. Две тысячи фунтов — деньги немалые, но с другой стороны, серые — единственная ценность, которой он владеет. — Не знаю, не знаю… Пройдет по меньшей мере четыре недели, пока она сможет показаться на людях.

— Ты должен употребить это время на то, чтобы вышколить ее, — с живостью предложил Спенс. — Ты же рисковый парень, Джек! Ну, что ты скажешь? Принимаешь вызов?

Приятель подначивал его так добродушно, что Джек просто не мог отказаться.

— С одним условием, — сказал он. — Девушка должна дать согласие на эту затею. В противном случае пари отменяется.

— Принято, — радостно отозвался Спенс. — Я совершенно убежден, что ты сумеешь уговорить свою гостью участвовать в нашей маленькой авантюре. Возвращение на улицу гораздо менее соблазнительно, чем семейное счастье.

Мойра О’Тул не могла уснуть. Она очень волновалась по поводу истории, в которую угодила. С той минуты, как она выпрыгнула на ходу из кареты лорда Роджера Мэйхью и ударилась головой, она ничего не помнила. Судя по тому, что она знала о мужчинах — надо признаться, до чертиков мало, — они были эгоистичными, безумно похотливыми негодяями, которые представляли постоянную угрозу для беспомощных женщин. Если они не получали желаемого, то заставляли своих потенциальных жертв страдать. Соответствует ли Джексон Грейсток своему прозвищу? Мойра гадала об этом, рисуя в воображении человека, постель которого занимала. Он выглядел как настоящий джентльмен, но в его выразительных серых глазах отражалась пресыщенность человека, который постоянно и безудержно предается всем возможным порокам.

Был ли Черный Джек — само это прозвище бросало Мойру в дрожь — членом знаменитого «Клуба адского пламени», как лорд Роджер? Она должна быть предельно осторожной, твердила девушка себе, иначе снопа попадет в опаснейшую переделку. Черный Джек и его друг ни в коем случае не должны узнать ее постыдную тайну. Мойра ожидала, что жизнь в Лондоне будет очень трудной для бедной ирландской иммигрантки, но никак не предполагала, что столкнется с таким неприкрытым злом.

Сжимая в руке золотой медальон, который висел на тоненькой цепочке на ее шее, Мойра вспоминала свою праведную мать и думала о том, в какое отчаяние та бы пришла, увидев свою дочь в таком положении. Медальон был бережно хранимой семейной ценностью, унаследованной от бабушки, которая умерла, рожая Мэри, мать Мойры. Мэри очень дорожила медальоном: в нем хранилось поблекшее изображение молодого человека в военной форме — отца Мэри и дедушки Мойры.

Мысль о том, что она незаконнорожденная, мучила Мэри. Она отдала медальон дочери, объяснив, что в нем содержится доказательство их с Кевином благородного происхождения. Монахини, воспитывавшие Мэри, сказали ей, что ее отец был английским дворянином, бросившим ее беременную мать.