– Именно то впечатление, к которому я стремился, моя дорогая. Ты найдешь свое новое жилище декорированным в похожем стиле.

– Надеюсь, хотя бы наложница будет только одна за раз.

«Если б она только знала!»

– Как моя любовница, ты будешь заботиться обо всех моих удовольствиях. В случае, если мне потребуется, чтобы к нам присоединился кто-то еще, я, разумеется, сообщу тебе.

Он полагал, что не следовало радоваться гневному румянцу, который залил ее грудь, плечи и поднялся к щекам. Лоретта в самом деле слишком худая и слишком бледная. Тревоги и благородство могут быстро отнять молодость – уж он-то знает это не понаслышке, но он решительно настроен вернуть Лоретте хотя бы часть, если возможно. В прошлом году он потерпел полный крах, но больше этого не повторится.

– Каково это – ощущать, что ты стоишь больше десяти тысяч фунтов? – спросил он, срывая с себя галстук. – Я, знаешь ли, жду возмещения своих денег. Когда-то у нас это здорово получалось, Лоретта. У меня чудесные воспоминания.

Лоретта села, подтянув кверху лиф платья, к вящему неудовольствию Кона.

– Чем это пахнет?

– Фимиам, моя дорогая. Тебе нравится? Ароматическая лампа с ним стоит на каминной полке.

Огонь ярко пылал, в точности как он любит. Англия показалась ему холодной и бесцветной страной после нескольких лет, проведенных на Востоке. Несмотря на то, что Кон был лишен многих западных удовольствий, его завораживали запахи и вкусы, яркие живые краски и пестрые узоры. Он знал, что за спиной его называют Безумным Маркизом, но будь он проклят, если вернется к той половинчатой жизни, которую вел, когда женился. Все до единой изысканные вещи, которые покупала Марианна для украшения его домов, были вывезены прочь, едва только он ступил на английскую землю. Единственное, что осталось от нее, – это их сын.

– Нравится? Пахнет мужским одеколоном.

Кон ощутил укол ревности. Он знал, что Лоретта жила монашкой. У него не было ни малейшего желания представлять ее с другим мужчиной.

– Я предпочитаю этот запах всем остальным. Рад, что ты одобряешь.

Он сел на стул и снял с себя все, кроме рубашки, бриджей и сапог. Когда Лоретта сидела у него на коленях, она не могла не почувствовать его болезненного возбуждения. Но сегодня он намерен доставить удовольствие не только себе, но и ей.

Кон услышал шелест шелковых юбок – Лоретта соскользнула с атласного покрывала. Он оденет ее – чтобы потом с наслаждением раздевать – в яркие, сияющие цвета, дабы подчеркнуть золото волос и голубизну глаз. Для него она сейчас еще красивее, чем была раньше, хотя общество и не числит ее среди своих бриллиантов. Лоб у нее слишком крутой, рот – слишком большой, нос, щеки и декольте усеяны веснушками, которые она по-прежнему, как Кон видел, пытается скрыть. Когда-то он любовался этими веснушками везде, обводил их пальцами и языком, и она извивалась под ним.

Кон засмеялся, когда Лоретта, стащив с него второй сапог, бесславно шлепнулась на зад. Он протянул ей руку:

– Теперь моя очередь помочь тебе раздеться, но я жду, что в будущем, когда я стану приходить к тебе, ты будешь встречать меня полностью обнаженной и сгорающей от нетерпения.

Лоретта повернулась к нему спиной:

– Надеюсь, ты установишь для меня распорядок. Я не собираюсь бродить нагишом целый день.

Кон стал расстегивать ряд крошечных перламутровых пуговок. Их было слишком уж много.

– Тогда я, возможно, позволю тебе халат. Что-нибудь прозрачное и легко снимающееся. Кто знает, когда мне захочется утолить свою страсть.

Лоретта повернулась так резко, что одна пуговка осталась у Кона в руках.

– Ты шутишь!

– Нет, мадам. О, будь уверена, в твоем гардеробе будет полно платьев на случай выхода, но за дверью своего нового дома ты будешь абсолютно доступна для меня в любое время дня и ночи.

– Но... но как же слуги? Или у меня их не будет?

– Я нанял вполне сдержанную пару. Они знают о моих предпочтениях.

– Это отвратительно! Я такого не потерплю!

– Позволь мне освежить твою память. На кону десять тысяч фунтов, Лоретта. И Винсент-Лодж. Полагаю, он требует значительного ремонта. Я позабочусь об этом.

– Это неприкрытый шантаж. И дом принадлежит Чарли, черт бы его побрал! Плевать мне, если он обрушится ему на голову.

Кон улыбнулся и положил оторванную пуговку на прикроватный столик.

– Ну вот, сейчас ты больше похожа на себя прежнюю. Вижу, ты не до конца растеряла свой вспыльчивый нрав.

– Ты еще не знаешь, какой я могу быть!

Он наблюдал, как Лоретта оглядела комнату довольно безумным взглядом. Несомненно, она была близка к тому, чтобы чем-нибудь в него швырнуть. Его имущество достаточно ценно, а слуги очень чутко спят и безоговорочно преданы ему.

Кон привлек Лоретту к себе:

– Ты моя любовница. У меня имеются свои требования, и твой долг – их исполнять. Возможно, они тебе не понравятся, но ты будешь подчиняться моим желаниям в этом и во всем остальном.

Она взглянула на него, но голубые глаза были полны слез.

– А если не буду? Ты отправишь Чарли в долговую тюрьму и меня вместе с ним? Не верю, что ты это сделаешь, Кон. Даже ты не можешь быть настолько бессердечным.

– Не искушай меня, Лоретта. Ты забыла о ребенке.

– Беатрикс! – прошипела она. – Оставь ее в покое, как оставил всех нас!

Кон в ярости стиснул зубы. В ее глазах он всегда будет тем, кто сбежал от своих обещаний. И обязательств. Она поразила его в самое сердце. Потому что была права.

Не вечер, а сплошной крах. Он ведет себя как негодяй, используя Беатрикс Изабеллу Винсент – единственное, что есть чистого между ними, – ради того, чтобы затащить Лоретту к себе в постель. А еще он отчаявшийся дурак, потому что готов заполучить ее любым доступным способом. Его желание настолько сильно, что честь – всего лишь слабое, далекое воспоминание.

– Давай не будем испытывать мою решимость. Не думаю, что кому-то из нас понравятся последствия, – наконец проговорил Кон, отпуская Лоретту. Он наблюдал, как она срывает с себя оставшуюся одежду, швыряя ее на пол.

– Ну вот, – зло бросила она. – Я голая. Используй меня, как тебе угодно.

Несмотря на опасность, Кон рассмеялся:

– Моя маленькая мученица, святая Лоретта. Уверен, в аду заготовлено специальное местечко для нас обоих, но вначале я намерен унести тебя в рай.

Он снова усмехнулся, когда она фыркнула, и повернулся спиной, чтобы снять с себя остальную одежду. Он смущался свидетельства своего нетерпения.

– Ложись в постель, – выдавил он, не осмеливаясь взглянуть на нее, прекрасную в своей вызывающей ярости, с золотистой россыпью веснушек на белой коже, сияющей в свете ламп.

Нет, этот вечер не заладился с самого начала.

Кон услышал, как Лоретта откинула покрывало, сбросив на пол вышитые подушки. Одна упала совсем близко от него. По крайней мере, пока Лори швыряется вещами, которые не привлекут внимания челяди. Завтрашняя ночь будет лучше, так как они будут в своем убежище. Надо не забыть дать ей ключ от нового дома до того, как он отправит ее назад, в квартиру брата.

Кстати, о ключе. Ключ от ящика его стола все еще лежит в кармане жилета, как и маленький мешочек из пожелтевшего муслина с потускневшими бусинами и плоским розовым камнем. Негоже, чтобы Лоретта нашла их ночью, он не может лишиться некоторых из своих преимуществ. Ей пока незачем знать о другом оружии в его арсенале.

Кон повернул картину на стене и открыл сейф.

– Ты мне не доверяешь? – фыркнула Лоретта.

Кон пожал плечами:

– Возможно, я не доверяю себе. Одна ночь с тобой может прогнать все разумные мысли из моей головы, и я могу освободить тебя от твоих обязательств.

– Такой мужчина, как ты, наверняка не останется без женского общества.

– Кто-то мог бы так подумать. – Кон забрался под одеяло, которое Лоретта натянула на свой упрямый винсентский подбородок. Он достаточно нагляделся на этот подбородок в последнее время, когда наблюдал, как Чарли роет себе яму все глубже и глубже. Но ночи, проведенные с молодым идиотом, стоили того, чтобы добиться теперь уступчивости Лоретты. Она там, где ей должно быть.