— С какой радости ты вообще оказалась в Вирджиния-Бич?

— Хотела позагорать.

— Гонялась за очередной сенсацией и никому не сказала?

— Я не была уверена, что из этого выйдет репортаж.

— А получилось, что наткнулась на очередную мертвую стилистку с идиотским причесоном? Иисусе! Что-то еще?

— Больше пока ничего.

— Еще одно преступление против моды. Валяй пиши.

— Но, Мак, я только что выдала «Укусы моды». Хотя должна была отстреляться вчера.

— А теперь еще и сегодня. У меня власть, а у тебя — ненаписанная колонка, — объявил Мак и замолчал, ожидая сопротивления. Но не дождался и поволок куда-то Трухильо для оживленной дискуссии.

Лейси решила воспользоваться их отсутствием и провести небольшое исследование с целью понять, какого рода извращенец может забирать волосы у жертв. И скоро забыла о времени, бродя по виртуальным страницам Всемирной паутины, охотясь за фетишистами.

Она навещала доску объявлений лысых и чаты бреющих головы. Нашла кучу персональных сайтов лишенных или почти лишенных волос, голых и почти голых женщин, а также мужчин, ищущих женщин, выбритых там, сям и всюду, от макушки до пят.

Она обнаружила существование Джека Садовые Ножницы и Бритвы Дэна, трижды наблюдала Лысую Лину, наслаждавшуюся бритьем собственной головы. Открыла сайты мужчин, стремившихся познакомиться с женщинами, которых могли собственноручно выбрить в любое время в любом месте. И даже нашла исповеди мужчин, выскакивавших из переулков, чтобы отрезать хвостики и косы бегущих трусцой женщин.

Но способны ли они убить за это? И какое отношение видеозапись с Маршей и Бойдом имеет к цене стрижки? Или к цене конгрессменов?

Она смутно ощущала, как кто-то заглядывает ей через плечо. К счастью, это оказалась не Фелисити, подчеркнуто не замечавшая Лейси с тех пор, как Мак, похоже, сделался ее личным редактором. Сегодня Фелисити вырядилась в клетчатый фланелевый мешок, больше всего походивший на ночную сорочку и доходивший почти до пола: очевидно, воплощение фантазии из «Домика в прерии». Лейси видела, как она несла к столу чашку кофе и огромное пирожное. Потом она разделит пирожное на мелкие кусочки и будет потихоньку жевать, пока не расправится с последним, поскольку всем известно, что чем меньше кусочек, тем меньше в нем калорий.

Что будет, когда она увидит, во что превратился лимонный пирог?!

Спину продолжал сверлить чей-то упорный взгляд. Лейси нехотя обернулась. Сзади стоял Трухильо, неотразимый в новых туфлях от Джастина из кожи аллигатора.

— Безумие, верно? Итак, что ты думаешь, Смитсониан? Интересно, между твоими мертвыми стилистками была какая-то связь? Какой-то крутой волосатик с нездоровой страстью к кудрявым локонам? У твоего киллера на них встает?

— Ненавижу людей, которые заглядывают мне через плечо.

— Класс. Подвинься.

Он подвинул кресло: «кресло смерти» Мэрайи. Кто-то нарисовал белилами на спинке череп и скрещенные кости.

— Итак, по-твоему, убийца тащится от длинных...

— Я всего лишь собираю информацию.

— Поделись со мной, Лейси, — вкрадчиво попросил он.

Обойдешься.

— Мы можем выкурить эту мразь из гнезда. Напишем вместе ту самую нетленку, — засмеялся он, демонстрируя ослепительно белые зубы. Нетленкой в редакции саркастически именовался шедевр, способный завоевать Пулитцеровскую премию. Горькая ирония ситуации заключалась в том, что в «Ай-стрит обсервер», третьеразрядной газете, никто не питал никаких надежд на внимание престижного Комитета по присуждению Пулитцеровских премий.

— Это моя тема, Тони.

— Образуем команду.

— Нуда, как же. Ты заберешь все, что я написала, и придашь этому фирменный стиль Трухильо: натяжка здесь, допущение там.

— Я ранен в самое сердце, — оскорбленно объявил он, хотя Лейси знала, что это все игра. Слишком толстая у него шкура. — Это выходит за рамки моды. В конце концов, статья имеет не только культурный, но и общественный резонанс и все такое. Может, даже сексуальный.

— А я больше чем обозреватель мод, — отрезала она, закрывая файл. — И воспользуйся собственными правами на Интернет.

— Защищаешь свою территорию, Смитсониан? Уважаю. Только помни, из нас выйдет классная команда. Подумай об этом. — Трухильо встал.

Лейси улыбнулась:

— Лучше запомни ты: если мы и станем командой, моя фамилия идет впереди твоей.

— Ты используешь против меня алфавит?!

— Разве эти ботинки не предназначены для ходьбы?

Он шутливо стукнул ее по плечу и исчез. Раздался звонок. Звонила Марша из телефона-автомата в Вирджиния-Бич, слишком напутанная, чтобы пользоваться сотовым. Федералы, объяснила она, наверняка подслушивают ее разговоры.

— Вы как-то связаны с Тамми Уайт? — спросила Лейси.

— В общем, нет. Я едва ее знала. И меня настоятельно предупреждали ни в коем случае не говорить с вами.

— Агент Торн.

— В том числе.

— И вы жалеете, что рассказали мне все?

— Видите ли, у меня новый адвокат, посмышленее прежнего. Он тоже запретил мне общаться с вами.

Но Лейси рассчитывала на неудержимую страсть Марши к болтовне.

— Расскажите о видеозаписи.

— Откуда вы знаете о видеозаписи? Она у вас? — взвизгнула Марша.

— Нет. Я ее не видела.

— Да? В таком случае о какой записи идет речь?

— Не притворяйтесь, что не понимаете, Марша. О той самой, где Бойд Редфорд расхаживает без штанов вместе с шикарной блондинкой в одних жемчугах. А кроме него, еще и какие-то типы в костюмах развлекаются с несовершеннолетними девчонками в костюмах Евы. А потом появляетесь вы в прикиде, который, вероятно, не хотели бы обсуждать в «Преступлениях против моды». Так что придется со мной поговорить.

— Не могу.

— Сколько еще женщин вы хотите видеть мертвыми?

— Я никому не желаю смерти!

— Тогда объясните, почему отдали запись Энджи?

Лейси блефовала, но была уверена в своей правоте.

Последовала длинная пауза. Наконец Марша вздохнула:

—Я просила ее спрятать запись. За мной следили. Кассета была у меня, и требовалось во что бы то ни стало найти для нее тайник. Мой адвокат отказался взять кассету на хранение. Сказал, что в этом случае скорее всего придется предъявить ее суду. Мы побоялись, что судья вполне может выдать ордер на обыск. Мать тоже не захотела. Сказала, что нужно отыскать надежное место и никто не заподозрит мою парикмахершу. Она считала, что кассета может стать моей единственной страховкой во всем этом кошмаре, но держать ее при себе было слишком опасно.

— У вас с матерью необычные отношения.

— Мы скорее подружки.

Больше вы похожи на преступниц.

Марша признала, что запись содержала материалы, предназначенные для ныне закрытого сайта, но это показалось ей слишком опасным, слишком извращенным.

— Значит, это любительские съемки?

— Хуже.

Это оказалось монтажом скрытых съемок сильных мира сего, развлекающихся весьма своеобразным образом в разных местах и в разное время. Среди них было немало политиков. Марша не называла имен, но подтвердила, что Бойд Редфорд был одним из ничего не подозревавших действующих лиц. Марша даже не была уверена, знает ли он о существовании записи. Однако мать Марши рассказала обо всем своей ближайшей подруге Жозефине Редфорд, потому что та была озабочена падением прибылей «Стайлиттос». А Бойд Редфорд увлекался политикой и женщинами. По мнению Жозефины, даже чересчур.

— Марша, кто помогал вам? Кто вес это снимал?

Молчание.

— Есть и другие записи? Другие копии?

— Нет. Все остальное в суде.

— Уверены, что другой страховки нет? Кого вы собирались шантажировать этой штукой?

— Никого! Это только для защиты, ясно? И вообще это не шантаж, если не просить денег! Все это знают.

— Обменивать тайны других людей на послабления, льготы или защиту—не шантаж? — возмутилась Лейси. — И как же вы это называете, черт побери?