— Недолго. Констатация самоубийства автоматически означает, что дело закрыто и нужно приниматься за новое. А нового всегда хоть отбавляй.

— Даже если друзья и родственники клянутся, что жертва была убита?

— Полиция никогда не спорит с медэкспертами.

— А если кто-то найдет новые доказательства?

— Разве что неопровержимые, иначе копы пальцем о палец не ударят. Какие именно доказательства? Работаешь над чем-то, чего я не знаю?

— Выключай свой радар, ботиночный маньяк. Могу я задать вопрос?

— Весьма интересный вопрос, Смитсониан.

Тони подмигнул и направил своих броненосцев к кофейному автомату.

Глядя ему вслед, Лейси вдруг задалась еще одним вопросом: появится ли наконец в ее жизни тот самый, или она оставила свою последнюю надежду в забытом Богом городишке Сейджбраш, штат Колорадо? Именно там когда-то жил мужчина, на котором джинсы и майки смотрелись даже сексуальнее, чем на Тони... Но у нее не было времени думать о нем.

Лейси надеялась, что вдали от Стеллы сможет более логично поразмыслить о смерти Энджи Вудз. Но в памяти упорно всплывали восковое лицо молодой женщины и леденящая тишина морга.

К несчастью, «Преступления против моды» не могли ждать. Она уже некоторое время обдумывала концепцию очередного выпуска, возникшую после того, как член муниципального совета округа ввел новые меры по борьбе с проституцией, позволявшие полиции арестовать любую женщину лишь за вызывающий наряд, на основе той теории, что «если вы выглядите шлюхой и выражаетесь как шлюха, значит, вы и есть шлюха». Лейси даже заготовила пару вариантов заголовка: «Знойная внешность как причина ареста» и «Наденете чудо-лифчик — попадете в каталажку». Но на этом все застряло.

У Лейси не было настроения сидеть на одном месте и глазеть в окно, пока колонка не будет готова. Поэтому она схватила сумочку, намереваясь поскорее смыться. К счастью, мир моды и процесс генерации идей был абсолютной тайной для ее редактора Мака. Собственно говоря, на процесс ему было плевать. Главное, чтобы в нужное время и в нужном месте как по волшебству появлялась рукопись.

Краешком глаза Лейси увидела, что он пробирается к ее столу, злобно ощерясь, как черный Дж. Гордон Лидди.

С первой встречи Дуглас Макартур Джонс, или просто Мак, считал ее фамилию уморительной.

— Смитсониан? Это не фамилия. Это музей.

Когда-то Лейси сделала глупость, рассказав Маку семейную легенду о том, как ее прадед, эмигрировавший из Англии, увидел в журнале упоминание о Смитсоновском[10] институте и решил, что если это хорошо для столицы нации, значит, хорошо и для него. «Смитсониан» куда более стильно, чем простая фамилия «Смит», что казалось чересчур вульгарным торговцу-кокни. Его жена-ирландка, правоверная католичка Мора Кэтлин О'Брайен Смитсониан, до самой смерти смеялась над мужем.

— Повезло еще, что тебя не называют Лейси Эйрэндспейсмюзеум[11], — заявил тогда Мак.

И вот теперь он надвигался на ее стол. Лейси с обреченным видом ожидала обычных любезностей.

— Как мило с твоей стороны почтить нас своим присутствием, Смитсониан!

Лейси решила не признаваться, что провела сегодняшнее утро, обозревая труп. Он просто предположит, что это какой-то стилевой прием. И обязательно скажет, как говорил всегда, когда она предлагала что-то новенькое: «Ну... ты все равно успела оскорбить всех на свете, так что валяй».

— Шесть «за», восемь «против», — объявил Мак, размахивая веером из писем. — И звонок от пресс-секретаря бывшей первой леди. Желает знать, в чем твоя проблема. Бьюсь об заклад, ты еще не проверяла электронную почту.

—Даже не заглядывала. И все это насчет розового при даче показаний? — осведомилась Лейси, пытаясь вспомнить, о чем писала.

«..."Преступления против моды" советуют всем, получившим обвинения в серьезных преступлениях, одеваться в высоком стиле. При встрече со следователем лучше выглядеть женщиной со вкусом, а не беженкой из сказок Матушки Гусыни. Когда предстоит битва умов с прокурором по особым расследованиям, подходите к вопросу одежды со всей серьезностью.

Тем не менее бывшая первая леди предпочла появиться перед Большим жюри в миленьком маленьком розовом платье-костюме с нежно-голубой отделкой. Ну в точности крошка Бо Пип[12], потерявшая не только овечек, но и разум. Мы слышали, что в последнюю минуту она ухитрилась оставить в лимузине соломенную шляпку и леденец на палочке.

В противовес распространенному мнению конфетно-пастельные оттенки не символизируют женскую невинность, скорее неуклюжую и очевидную попытку казаться бесхитростной. И просто кричат не об утонченности, а о неумелой подтасовке. Обратитесь к новому консультанту-стилисту. Найдите свой стиль. И честно признайтесь в собственной вине перед "Преступлениями против моды"».

Если столько высокопоставленных чиновников звонят, чтобы дать показания по вашингтонскому скандалу недели, значит, «Никогда не надевайте розовое» — именно та колонка, которая получила множество отзывов читателей.

— Моя проблема в том, что бывшая первая леди одета в пастельные тона всякий раз, когда вляпывается в очередную неприятность, — заявила Лейси.

Мак поспешно принял редакторский «я-не-врубаюсь» вид.

— Пытается обезоружить людей своей... разве не очевидно? Своим невинным видом. Ты сам правил статью, Мак. Не помнишь?

—Да, но в смысл не вдумывался. Для меня это все равно что иностранный язык.

— Вроде спорта? — не удержалась Лейси. Мак ответил непонимающим взглядом.

— Передай пресс-секретарю, что если БПЛ черпает вдохновение в волшебных сказках, пусть уж лучше oдевается как злая мачеха в «Белоснежке». Кроваво-красные, страстно-пурпурные, ядовито-яблочно-зеленые тона. Вот это была стильная дама!

Мак застонал. В глубине души он питал слабость к БПЛ, Леди Драконихе, но Лейси было на это сто раз плевать. Левые, правые, центр... «Преступления против моды» — это протест против оскорбления всех пяти чувств.

Пока Мак продолжал что-то мямлить, Лейси быстренько очистила стол, выключила настольную лампу, компьютер и набила до отказа свою коричнево-рыжую кожаную сумку-мешок. Освежила помаду, переобулась в разношенные, но не потерявшие вида туфли на низких каблуках. Столько женщин все еще цепляются за исчерпавший себя образ деловой особы в костюме и тяжелых спортивных ботинках, хотя более приемлемых вариантов было хоть отбавляй.

Определенно вашингтонский стиль, подумала Лейси. Возможная тема для колонки следующей недели.

— Эй, куда ты намылилась?

— Мне необходимо вдохновение, Мак. Этот ритм меня убивает.

— Убийство? Погоди-ка! Твоя парикмахерша просит тебя расследовать убийство? А мне казалось, что именно она подбила тебя на мелирование.

Брук Бартон. Худая блондинка, адвокат с Кей-стрит, преследуемая видениями о заговорах, прихлебывала джин с тоником на балконе Лейси, одном из любимых источников вдохновения последней.

— Я уже сделала мелирование. По-моему, шикарно.

Лейси пригубила спиртное, чувствуя, что день наконец уходит. После побега из офиса она пробилась сквозь толпы помешанных на цветущей вишне туристов и вернулась к себе, как раз к приходу лучшей подруги.

— Точно, — подтвердила Брук. — Очень даже неплохо. Я не сразу разглядела. Линзы мутные. А может, всему виной джин.

— Она хочет, чтобы я поиграла в детектива. Уверяет, что мода поможет найти киллера, — вздохнула Лейси, любуясь пейзажем. Легкий ветерок перебирал листочки деревьев. В такие чудесные весенние вечера Брук приходила без приглашения. Лейси предоставляла джин и балкон седьмого этажа с видом на реку Потомак в старом городе, Александрия, штат Виргиния. Брук приносила тоник и лаймы. Здесь было хорошо, хотя Лейси еще не посадила петуньи, единственные цветы, которые у нее росли. Именно здесь она и Брук частенько лечили джином разбитые сердца.

— А кто умер? — осведомилась Брук, схватив горсть свежеприготовленного в СВЧ поп-корна.