Мужчина в рыжевато-коричневом костюме, темных очках и омерзительном серо-зеленом галстуке развалился на скамье. Может, тут сыграло роль предупреждение Брук, но Лейси мгновенно насторожилась. Что, если он следит за ними, притворяясь, будто читает «Пост»?

Она велела себе не быть параноиком, но на всякий случай оттащила Маршу подальше от подозрительного типа.

Марша призналась, что в последнее время читает газеты только с коктейлем в руках и что пообещала матери не начинать пить до пяти вечера. По-видимому, она еще не читала последнюю колонку Лейси об Энджи Вудз, официальной версии самоубийства, подозрениях в убийстве и ее связи со всем этим.

— Мой адвокат чудит. Велел мне вообще ничего не читать и держать рот на замке.

— Почему же вы решили поговорить со мной?

— Хочу нанять нового адвоката. Моложе и сообразительнее. Кроме того, этот старается всячески себя рекламировать. Мне он запрещает рот раскрыть, а сам болтает, болтает и болтает.

Лейси ужасно не хотелось нарушать спокойствие момента, но и она была представителем прессы.

— Вы сказали, что жалеете о смерти Энджи.

— Не могу поверить, что она действительно добровольно рассталась с жизнью. Мне и вправду очень жаль. — Марша моментально упала с облака, на котором пребывала до сих пор. Пухлое оживленное лицо застыло. Тщательно накрашенные губы сложились в детски-недовольную гримаску. — Знаете, мой адвокат, этот кретин, говорит, что меня могут отправить в тюрьму за ложные показания, за то, что говорю, и даже за то, что дышу. Это несправедливо. Я никому ничего плохого не сделала. Точно.

Марша вытянула из сумки бутылочку «Эвиан», открутила пробку и глотнула воды.

— Судя по тому, что я слышала, вы, падшая женщина, сбили с пути истинного многих людей, включая ваших коллег.

— Можно подумать. Пусть я действительно подбила кое-кого стащить трусики, и что? Никто никого не заставлял это делать.

Комитету по делам малого бизнеса следовало бы гордиться.

— Но это не значит, что я затеяла все это с умыслом подорвать демократию или что-то в этом роде, — объявила Марша. — Эта штука с порно... оно в действительности мягкое... скорее художественная фотография, все казалось вначале волнующим и довольно забавным, вроде как выпендриваешься перед родителями. Снимки на сайте были легкими, сексуальными, изящными: ничего жесткого или извращенного. Поэтому мы продавали кое-какие видеозаписи и диски. Все в пределах. И такой облом! Нам это не казалось чем-то плохим. В конце концов, у нас свободная страна, верно? Понимающие взрослые, Первая поправка, и по сравнению с другими порносайтами это казалось детской забавой.

— В этом все и дело. Очевидно, многие из участников дети, несовершеннолетние.

— Да, но в наше время ребятишки быстро взрослеют. И все лазят по Интернету. Я начинала стажером Белого дома, когда была совсем молодой. И такого могла бы вам порассказать... Я только начала делать хорошие деньги, как все вокруг. А теперь адвокат говорит, что мои телефоны могут прослушиваться, в квартире понаставили жучков, под кроватью прячутся агенты ФБР — и все в таком роде.

Лейси поняла причину тревог адвоката: Маршу действительно трудно было удержать.

— Вы не представляете, как кошмарно и жутко видеть, что твоих друзей вызывают в суд и заставляют рассказывать Большому жюри о себе все. Я с минуты на минуту ожидаю увидеть свое фото по телевизору под заголовком «Разыскивается опасная преступница». Я! Враг общества номер один! С приложением полной истории моих похождений начиная со средней школы: с кем спала, что делала и тому подобное. А пресса! Все равно что с тебя по кусочкам сдирают кожу и скармливают пираньям.

Погоди, что будет, когда с тобой разберется обвинитель!

— А как насчет Шерри Голд?

Марша закатила глаза.

— Жуткий Скелет? Это ее прозвище. Вот и толкуй о пираньях. Она утверждает, что я разрушила ее жизнь. Да, она потеряла работу, но все же не служит посмешищем в «Субботней ночной жизни». Это моя прерогатива.

— Она действительно такая жуткая?

— Определенно. И пообещала со мной рассчитаться. Я видела, как она надавала стажерке по щекам за то, что та открыла ящик ее стола. Бедняжка клялась, что искала карандаш, но Жуткий Скелет обвинила ее в том, что она копается в ее личных файлах. Шерри на себя была не похожа. Будто взбесилась. Мне пришлось вмешаться.

— Как по-вашему, на что она способна?

— Не знаю. Лгунья еще та, но в остальном... не знаю. Предпочитаю об этом не думать.

— Расскажите об Энджи.

Говорить об Энджи было легко. Слишком легко, как сказала Марша. Сама она обнаружила, что между мытьем головы и сушкой феном выкладывает любые тайны, как грешник на исповеди. Рассказывает о пресловутом сайте, деньгах, важных шишках. Разумеется, никаких имен, только клички и эпитеты, позволявшие догадаться, о ком идет речь. Но когда Лейси попыталась расспросить о деталях, Марша тут же замолчала.

— Что заставило вас сменить имидж?

— Кто-то нашел мои водительские права, увеличил и послал в таблоиды. — Марша снова глотнула из бутылки. — Вы это видели? Не думаю, что в жизни я выгляжу так кошмарно. Правда, все фото в водительских правах кошмарны, но когда мое увеличили и поместили на первые страницы с заголовками типа «Жирная порнопринцесса и героиня эротического интернет-скандала», «Хотели бы вы купить порноснимок у этой лоханки ? », я чуть не умерла от стыда.

По щеке скользнула слеза, и Марша сердито ее смахнула.

— Мать сказала мне: «Марша, тебе нужно что-то с собой делать». И знаете, что еще добавила? «Тебя в таком виде и в тюрьму не посадят. В оранжевом ты не слишком хорошо выглядишь».

— Но каким образом вы оказались в «Стайлиттос»? Это не эксклюзивный салон.

— Нет, но Жозефина планирует превратить его в эксклюзивный.

— Жозефина Редфорд?

— Да, она подруга мамы. И собирается сделать свои салоны самыми шикарными в городе.

— То есть как это — ее салоны?

— О, Бойд, это ее бывший, и они с большим скандалом делят собственность. Дело до сих пор в суде. Она ждет, пока получит свою долю, и уж тогда развернется. Но так или иначе, именно она рекомендовала этого типа, Леонардо. Клялась, что он самый крутой. Ее личный стилист, звезда и все такое. Но стоило мне взглянуть на него, и я поняла: не пойдет. Он из тех темпераментных творческих натур, которым непременно нужно быть в настроении. Иначе тебя просто изуродуют. И тогда менеджер, девица в панковском прикиде: ежик, кожаное бюстье, очень энергичная — предложила Энджи. Та оказалась очень милой девушкой. И совсем нормальной. Сделала мне прическу, предложила подправить брови и попробовать новый макияж. Bay! Это было нечто! Я стала совершенно другой. Энджи не относилась ко мне снисходительно, не осуждала и, похоже, искренне хотела помочь. И она вроде как стала мне подругой. Никогда не перебивала. Только слушала. Понимаете, чем больше я нервничаю, тем больше болтаю, и наконец люди советуют мне заткнуться.

Марша перевела дыхание.

— А вот Энджи ни разу не велела мне закрыть рот. И она была такой хорошенькой. Я все подшучивала, что ей стоит открыть сайт со своими снимками.

Только этого не хватало.

— И что она ответила?

— Пожалела, что с такими волосами не может быть леди Годивой. Но это она не всерьез. На самом деле Энджи была очень застенчива.

— Почему вы не смогли прийти в последний день? В тот день, когда она умерла.

— Боялась. Слишком много я ей выложила: имена людей и названия мест, где все происходило. Позвонила ей и предупредила, что она может получить повестку в суд. И не поехала в салон, потому что за мной следили. Ну, знаете, парни в серых костюмах с наушниками и в темных очках.

Лейси поискала взглядом мужчину в дешевом рыжевато-коричневом костюме. Он исчез.

— «Если даже вы и параноик, совсем не обязательно, что за вами придут», — процитировала она. — Кстати, вы говорили Шерри Голд, что отменили свой визит к парикмахеру?