Я протянула руку, и Мэл снял с плеча сумку, возвращая.

     - Заходи, - толкнула парнишку, открыв дверь.

     - Эва, - выдавил он. - Я пойду, наверное...

     Это были первые слова, сказанные им.

     - Никуда ты не пойдешь, голубчик, - подтолкнула Радика - Мы с тобой еще не наговорились.

     Юноша покорно шагнул в комнатушку.

     - Я сейчас, - предупредила его и прикрыла дверь, оставшись со своим парнем в коридоре. - Мэл, мне сейчас некогда. Потом позвоню.

     Не могу смотреть на него. Не могу встречаться глазами, не могу прикасаться. Мой столичный принц был там, среди похабно ржущей толпы, и не остановил, не прекратил чудовищное представление.

     - А архив? - поинтересовался спокойно Мэл.

     - Потерпит. Никуда не убежит, - сказала и ушла в швабровку, оставив его в одиночестве.

     Радик так и стоял около двери, замерев как соляной столп. Я сгребла в кучу покупки, разбросанные на постели, и кинула в угол под ветви голубого страшнючего дерева. Сейчас не до порядка, займусь уборкой при случае.

     - Давай, садись, - подтолкнула юношу к освободившейся кровати. - Будем долго и упорно рассуждать, как ты докатился до такой жизни.

     Парнишка неохотно выполнил требование. Чувствовалось, он был скован и зажат. Спрятался в скорлупе, понуро глядя в пол и изучая щели между досками.

     - Какого фига ты снял дефенсор*?

     - Просто снял - и всё, - ответил вяло Радик. - Эва, может, я пойду, а?

     Как же расшевелить его? Мне нужно понять, а ему - выговориться. Нельзя отпускать Радика. Куда он пойдет? К соседу-хохмачу? Наверняка весь институт обменивается горячей новостью.

     - Так дело не пойдет. Сдал экзамен?

     - Сдал.

     - Ну, и как? - тянула из юноши слово за словом.

     - На трояк, - ответил он уныло. - Забыл термины, запутался в допвопросах.

     - Ну, а потом? Каким ветром тебя задуло к лестнице?

     Радик не ответил, повесив голову. Опять замкнулся, закрылся. Что делаю не так? Или говорю не те слова?

     - Сиди здесь и не смей никуда уходить, - велела парнишке и, вынув из сумки сотенную купюру, вышла в коридор.

     Кого бы попросить? Может, Капу? У него, кстати, и дверь открыта.

     Я заглянула, и при моем появлении Мэл и сосед вскочили, прервав разговор. Наверное, Мэл делился впечатлениями от бесплатного спектакля у лестницы.

     Парень, по-прежнему в куртке, вышел в коридор.

     - Как я понимаю, отмечалово накрывается медным тазом, - сказал, отгораживая Капу закрывшейся дверью.

     - Правильно понимаешь, - согласилась, отводя глаза в сторону.

     - Эва, он не ребенок. И сам снял дефенсор*. Его решение - его проблемы.

     - А ты смотрел. Стоял в сторонке, смотрел, как все, и похохатывал!

     - Не похохатывал. Его никто не заставлял.

     - А кто заставлял того гада накладывать гипноз? - вспылила я.

     - Что же, теперь будешь опекать пацана до старости, как заботливая мамочка, и утирать сопли?

     Неужели не понимает? - поразилась я твердолобости Мэла. Побывал бы на месте парнишки и сразу бы проникся, почувствовав на своей шкуре стыд и последствия чужого вторжения в сознание и память. Теперь Радика одолеют такие же симптомы, как при сотрясении мозга, которые затянутся на несколько дней. И наверняка успела заболеть голова.

     - Они заставили его раздеться!

     - Ну и что? Подумаешь, - пожал плечами Мэл. - Зато пацан закалится. Посидит, подумает и поймет, что был дураком. Жизнь-то не закончилась. К следующему экзамену о нем забудут.

     Как у Мэла просто получается. Ничего особенного. Словно остановился, чтобы высморкаться в платок, и пошел дальше.

     - Мне не нравится такая закалка.

     - От ошибок никто не застрахован. Кто ты для него? Так и будешь утирать слезки, когда он продолжит спотыкаться? А как же мы с тобой, Эва? В конце концов, это смешно.

     - Он мой друг, - заявила твердо. - И я хочу быть рядом с ним.

     - С чего ты взяла, что ему нужна твоя помощь? И у тебя есть своя жизнь. Тебе нужно в архив, и еще мы договорились отметить вечером сданный экзамен. Мама вот приглашает на обед, и Маська оборвала телефон, на низком старте мчится в гости. Что я им скажу? Что вообще буду говорить? Что ты бросаешь всё и бежишь по зову сердца, чтобы помочь болезному пацану, который не может разобраться в себе? Это же смешно. Что скажут люди? Они не поймут.

     Говорил бы прямо, что под людьми подразумевает родственников и светское общество, чуждое мне.

     Иными словами, делай свой выбор, Эва, ибо кольцо на руке обязывает, как и новое положение. Не успел Дьявольский Коготь покрасоваться на моем пальце, как потребовал оплату. На одной стороне Мэл, его семья, традиции и приличия высшего света, потому что "так надо", и на другой - моя совесть и сердце, которое болит от беспокойства за Радика.

     - Люди ничего не скажут, и никто над тобой не посмеется. Если я компрометирую твою фамилию, могу отдать кольцо Севолоду.

     Мэл ударил кулаком по стене, заставив меня испуганно вздрогнуть.

     - Как знаешь. Твое право, - процедил через сжатые зубы.

     - Поезжай, Мэл, отдохни. Сегодня был трудный день. Повеселись за нас двоих.

     Он посмотрел на меня хмуро, с гуляющими желваками, но не ответил и, порывисто развернувшись, ушел.

     Вот и всё. Не потребовалось долго ждать, чтобы выявить разницу в наших характерах и в мировоззрении. Белая полоса сменилась черной, хотя у меня и Мэла разные понятия о зебристости жизни.

     Оказывается, Аффа слышала наш разговор. Она выглянула из комнаты и теперь стояла, прислонившись к косяку.

     - Вот, - протянула я сто висоров. - Купи что-нибудь. Нужно занять рот. И чтобы не готовить.

     Девушка кивнула и скрылась за дверью.

     Радик сидел на кровати, поджав ноги, и я пристроилась рядом. Натянула одеяло на себя и на него, чтобы не замерзла спина возле стены.

     - Голова болит? - спросила первым делом, и юноша помотал отрицательно. - Как заболит, сразу скажи, понял?