Седой сел поудобнее и начал с вырезки под первым номером.
"Эхо. Свободная газета". Дата... за прошлый год. "Как украсть в Храме и остаться безнаказанным". Криминальная хроника? Какое это имеет к нему отношение? По старой привычке Седой сразу посмотрел на подпись. Никто, он же Некто. Остроумно, но... ладно, почитаем, раз есть такой приказ.
Парни возились у станков и стеллажей, изредка тихо переговариваясь. Задание они уже выполнили и сейчас имитировали рабочий шум. Так что если надзирательская сволочь подслушивает под дверью, то чтоб ей прицепиться было не к чему.
Седой читал, казалось, забыв обо всём. Медленно, вчитываясь, будто разучившись читать. Вернее, он сразу схватывал весь текст и тут же перечитывал его уже медленно. Но это... этого не может быть... Он что, сошёл с ума? Галлюцинации? Откуда? Как?! Как лавина с горы, нет, не то, вода, крохотная трещинка в плотине, тоненькая безобидная струйка, раздвигающая трещинку в пролом, и уже поток вырывает из казавшейся монолитной толщи блоки, и рушится вся плотина...
Лязгнул замок. Седой вздрогнул и поднял голову.
- Эй, волосатики, принимайте паёк.
Да, правильно, обед им привозят прямо сюда, и он как старший должен принять паёк. Седой встал и подошёл к двери.
- Сколько вас, обалдуев?
- Пятеро, господин надзиратель.
- Правильно. Принимай.
Чтобы не тратить время на обыски, разносчики прямо через порог передали ему пять двойных мисок с супом и кашей, пять кружек с дымящимся чаем и две с половиной буханки, уже разломанных на четвёртки.
- Всё, лопайте, - надзиратель захлопнул дверь.
Парни с привычной ловкостью сдвинули и сложили чертежи, освободив стол для еды.
- Седой, а её куда?
Папка мешала Гире поставить кружки.
- Сейчас.
Седой быстро сложил вырезки, закрыл папку, переложил её на стеллаж, и они сели обедать. Обеденный период - время законного отдыха и громких разговоров.
- Чего там, Седой? - спросил Чеграш после первых ложек.
- Или я сошёл с ума, - серьёзно ответил Седой, - или весь мир.
- Ты нормальный, - убеждённо сказал Чалый, - мы тоже...
- Значит, рехнулся Главный, - закончил его мысль Зима.
Седой невольно улыбнулся.
- Он тоже нормальный. Как я надеюсь. Но это... это вырезки из газет, помните, я про газеты вам рассказывал?
- Помним, конечно, - кивнул Чалый.
- И про что тама? - спросил Зима. - Про мины?
- И про них тоже, - кивнул Седой. - Нет, парни, я сейчас ещё как ушибленный, дайте дочитать.
- А чо ж нет, - пожал плечами Чеграш. - С сегодняшним успеется.
- Ну да, - сразу понял его Гиря, - велели ж ознакомиться, мы и знакомимся.
- Верно, - Чалый протёр миску из-под каши остатком корки и кинул его в рот, - Главный важнее, его приказ последний, так что...
- Так что, болтуны, - Седой допил чай и встал, - заканчивайте, а меня не трогайте пока.
- Как скажешь.
Парни доели и составили опустевшие миски и кружки к двери, чтобы, когда надзиратель за посудой придёт, подать сразу, извлекли из-под чертежей свои самодельные тетради и занялись уроками. Хорошо, здесь черновики подлежат уничтожению, а бумагу выдают без счёта, а что через уничтожитель лишние листы пропущены, никто в бумажном мусоре и не заметит. Они уже так по три тетради израсходовали.
Седой читал теперь, стоя у стеллажа, чтобы не мешать им. Уже по второму разу. Да, он был прав, плотина прорвана. Нет, в самых злых и смелых мечтах он не желал Крайнтиру такого. Его не просто смешали с грязью, его уничтожили. И всё логично, следуя законам, научной логике, этике... Похоже, на этом дураке отыгрываются за все начальственные плагиаты. Но... но кто же спустил лавину, проковырял плотину? Неужели... Седой вернулся к самой первой вырезке. Да, началось с неё. Никто, он же Некто. Укрывшийся за псевдонимом или... лишённый имени. Ну, это могло сохраниться в деле, но это... эти подробности откуда? Неужели... Нет, не стыкуется, по резьбе не подходит. Если это тот парень, обращённый бастард, то... во-первых, сейчас он раб и связи с редакцией иметь не может, во-вторых, доступа в архив Ведомства Юстиции тоже, опять же как раб. А с другой стороны, эти подробности больше никому не известны, об этом он сам рассказывал только ему, имена тогдашней команды в той же последовательности и другие детали, это во-первых, а во-вторых, он помнит, парень называл ему свою газету, именно эту - "Эхо. Свободная газета". Два на два, пятьдесят на пятьдесят, вероятность... в пределах допустимого. И, в-третьих, псевдоним. Никто. Только человек, насильственно лишённый имени, мог сказать такое. Три против двух. Значит, он. Но как? Газета выкупила его и сделала редакционным рабом? Но откуда тогда данные из архива? Хотя это тогда объяснимо, кто-то ещё из редакции. Но тогда и под статьёй стояло бы имя второго, свободного и имеющего доступ. Вот рыжий чёрт, правильно, Рыжий, его так прозвали в камере, и он сразу, даже с готовностью принял это прозвище. И упоминания в статье о фронтовом опыте автора, а парень был фронтовиком, кажется, сержантом...
Седой закрыл папку и обернулся к парням.
- Сделали? Давайте, проверю.
Чалый отдал ему свою тетрадь и пошёл к стеллажу.
- А посуда где? - вдруг вспомнил Седой.
- Когда уже сдали, - ответил Зима, ревниво следивший за проверкой, - ты читал как раз.
- Мы сразу подали, - сказал Чеграш, дописывая своё. - Сволочуга и заглянуть не успел.
Седой проверил их тетради, исправив ошибки.
- А мне чо ж? - обиженно надул губы Гиря. - Я ж правильно решил.
- Правильно, - кивнул Седой, - но можно было короче. Подумай, как сделать, чтоб не на двух листах, а в три строчки.
Написав им задания на завтра, он отпустил их выполнять приказ Главного: знакомиться с папкой. Читали парни уже хорошо, но медленно, и пока они читали, передавая друг другу вырезки, Седой вернулся к чертежам, но не думалось, и он пошёл доделывать модель за парней. Не так по необходимости - уже ясно, что вариант провальный - а чтобы чем-то занять руки и успокоить голову.
Парни читали, негромко переговариваясь и не мешая ему думать. Хотя и мыслей у него сейчас никаких не было, сплошной хаос и неразбериха, мыслительный бардак. Злая радость, благодарность рыжему бастарду, обращение к погибшим друзьям: "Видите?! Огонь справедлив!" и... Нет, надо успокоиться, разумеется, время необратимо, ошейник не снимается, но... но эта завистливая сволочь, амбициозный дурак оказался у всех на виду как есть, голеньким, во всей своей красе. Спасибо тебе, Рыжий, даже имени твоего не знаю, своего ты мне так и не назвал. Статья за прошлый октябрь, а встретились мы... да, уже четыре года прошло, значит, ты выжил, первый год самый тяжёлый, ну, удачи тебе, парень, Огонь тебе в помощь. Не знаю, как ты это сделал, но ты молодец. И газета твоя молодцы, что не побоялись напечатать. С хорошими друзьями тебя, парень.
- Седой, - подошёл к нему Чалый. - Я прочитал.
- И что скажешь? - спросил, не отрываясь от работы, Седой.
- Это тот парень, помнишь, в Большом Отстойнике, новик, рыжий, звезда на пять лучей, ты ему ещё о себе рассказывал.
- Помню, - кивнул Седой.
- Это он написал, ну, самую первую, больше некому, - убеждённо сказал Чалый.
- Точно, - подошёл к ним Чеграш. - Как он это сделал? Он же раб.
- Не знаю, - честно ответил Седой, - сам ума не приложу.
Подошли закончившие чтение Зима и Гиря. Теперь они все впятером стояли у токарного станка, будто рассматривали получившуюся деталь.
- Мы сложили всё, как было, - сказал Зима.
- Седой, а чо ж теперь будет? - спросил Гиря.
- А что должно измениться? - ответил вопросом Седой.
Он не хотел осадить или ещё как-то возразить Гире, самому ему этот вопрос даже не пришёл в голову. Слишком многое всколыхнули эти вырезки.
