В чистой отмытой кухне на столе расставлены миски с всякими соленьями, закутанные в холстины пироги, ещё что-то... Гаор даже разглядеть не успел, потому что увидел маленькую ёлку, вернее, пучок еловых веток. Ну да, он же сам, когда привёз ёлку из питомника, помогал Тумаку её устанавливать, и они срезали нижние лишние ветви. А там убежал в гараж, так вот они куда пошли! Вот здорово! И даже игрушки висят, и гирлянда маленькая...

   - Ну, все, что ли ча?! Тады пошли! - властно скомандовала Нянька.

   - Куда? - шёпотом спросил Гаор оказавшуюся рядом Цветну.

   - Хозяев проздравлять, - удивлённо ответила она. - Не знашь, что ли ча?

   Гаор промолчал. У Сторрама такого не было.

   По внутреннему коридору они всей толпой прошли за Нянькой на "хозяйскую" половину и вошли в гостиную. Там у большой, под потолок, нарядной ёлки стоял заваленный пакетами и коробками стол, рядом хозяин в кителе со всеми орденами, сидит хозяйка в нарядном платье, стоят обе девочки, тоже в нарядных платьицах и, несмотря на позднее время, на коленях у хозяйки маленький наследник в нарядном костюмчике. "Однако..." - смятённо подумал Гаор, совершенно не представляя, что и как нужно делать. Но остальные явно всё знали, и ему ничего не оставалось, как стараться не выделяться и всё делать, как все, что, в принципе, он умел.

   Сначала спели новогоднее поздравление. Эту песню Гаор ещё в первом классе училища разучил, с неё и училищная ёлка начиналась, и потому пел спокойно, стараясь, впрочем, удерживать голос и не выделяться. Звучала-то она не шибко стройно, многие привирали мелодию и путали слова. Хозяин... поблагодарил их, пожелал им весёлого Нового Года, а затем... затем они все по одному, начиная с Няньки, подходили, говорили поздравление и пожелания, кланялись, касаясь правой рукой пола у хозяйских сапог, а хозяин вручал... подарки. Няньку он даже в щёку поцеловал, мужчин хлопал по плечу, Малушу ущипнул за щёчку, Лутошку потрепал по голове... Мужчины получали пачку сигарет и кулёк с новогодним подарочным набором, а женщины такой же кулёк и цветную ленту для волос.

   Такого в жизни Гаора ещё не было. В училище такие же кульки вручались на праздничном построении, а больше ему нигде ничего не дарили. Но... в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь. И когда дошла его очередь, он проделал все положенные процедуры не хуже остальных. Отбарабанил обязательное, поклонился, получил хлопок по плечу, пачку хороших сигарет и кулёк с подарком и отошёл, уступив место Лутошке, которому вместо сигарет дали ещё пакетик с конфетами.

   Хозяйку и детей поздравляли отдельным и не таким низким поклоном. Те так же благодарили и давали от себя: хозяйка маленькую пачку печенья, а девочки по конфетке. Малыш, сидя на коленях у матери, таращил глаза и чего-то лепетал.

   О подобном Гаор читал в исторических романах, как вассалы поздравляли своих сюзеренов, бароны - королей, но это ж было так давно, и вот... сейчас, наяву, вот чёрт, никогда не думал, что такое возможно. И что же получается, китель, ордена, наряды... для них? Зачем это хозяину? Сторрам такого не устраивал. Зачем? Ведь не просто так... Но поздравления и раздача подарков закончены, ещё один общий поклон, и они толпой вслед за Нянькой вываливаются из гостиной.

   В кухне Гаор перевёл дыхание. Теперь-то уж... Да, вот теперь и пошло веселье.

   Печенье и конфеты свалили в общую кучу, а кульки сложили под ёлкой.

   - С чаем и откроешь, - объяснили Гаору.

   И все вместе сели за стол. Конечно, Гаор знал, что огород и сад неспроста. Сам работал там летом, и копал, и рыхлил, и собирал, и пропалывал, и помогал налаживать большой железный бак, чтоб за раз десяток банок кипятить. Но думал, что это всё на хозяйский стол пойдёт, а им... ну, капусту квасили, чтоб зимой было из чего щи варить. Но что и остального он попробует... в голове даже не держал. Такого он в жизни не ел. Ни в училище, ни тем более на фронте ни солений, ни мочений не было. А на дембеле... видел он такие банки, но они были ему не по деньгам. Так что? Огород с садом... выходит, тоже? На себя? А и молоко он пьёт, и яйца... сколько раз ему яичницу делали, когда он из рейса приезжал, чтобы перекусил по-скорому, когда до обеда далеко ещё. А боровков откармливали летом, сам же он сколько раз свиной хлев чистил, забивали их, правда, и разделывали, когда он в рейсе был, но вот оно, сало, колбаса жареная... Думать мешала непривычно обильная и вкусная еда, весёлый шум за столом, шутки, хохот. А тут ещё Нянька торжественно поставила на стол большую бутыль с тёмно-красной густой жидкостью.

   - Никак вишнёвка?!

   - Ну, Старшая Мать, уважила! - зашумели мужчины.

   - За-ради праздника можно, - важно кивнула Нянька.

   - Старшая Мать, - Тумак тряхнул расчёсанными тёмно-русыми, почти чёрными кудрями. - Так вишнёвка сладка больно, горькой бы нам, а?

   Мужчины выжидающе притихли.

   - А, прах вас возьми! - махнула рукой Нянька. - Большуха, достань там у меня, пущай уж.

   Большуха выбежала из кухни и тут же вернулась с большой на полторы мерки бутылкой водки. Восторженный вопль был тут же пресечён.

   - А ну цыц! Хотите, чтоб на той половине услыхали?!

   На столе, как из воздуха, возникли стаканы, и Нянька кивнула Тумаку.

   - Разливай. Лутошке вишнёвки стопарик налей.

   - А как же, Старшая Мать, - ответил Тумак, бережно берясь за бутылку. - А нам-то по стакаше. Рыжему вон это вообще, как слону дробина.

   - А ты откуль знашь, какой из него питух? - подозрительно спросила Нянька.

   - Я фронтовик, Старшая Мать, - улыбнулся Гаор, - мне и бутылка не доза.

   - Чо?! - изумился Лузга, - цельну бутыль могёшь?

   - Не одним глотком, но могу, - ответил Гаор, принимая от Тумака свой стакан.

   С ума сойти, это когда ж он в последний раз водку пил? Да... да, как раз накануне того утра в редакции, встретил парней из седьмого полка и надрызгался с ними, и с того утра... как бы, и в самом деле, не осрамиться.

   Мужчинам налили по неполному стакану водки, женщинам и Лутошке по половинке вишнёвки, Малуше ничего.

   - Отпить дам, - сказала ей Большуха. - Для цельной мала еще.

   - Ну, - Тумак оглядел сидящих за столом и встал. - Давайте разом, чтоб тот год не хуже этого был.

   Все дружно встали и сдвинули над столом стаканы, стукнув ими друг о друга. Для Гаора это тоже было новостью. Обычно просто поднимали стаканы или во что там налито, приветствуя собутыльника или присоединяясь к тосту, но это... это же здорово!

   По старой привычке Гаор выпил свой стакан по-армейски, залпом, и в первый момент даже не ощутил вкуса, только будто холодом обожгло рот и горло. Но в следующее мгновение горячая волна словно ударила его изнутри, разливаясь по телу, он ощутил, как загорелось лицо, и набросился на еду, зная, что если сразу заесть жирным и острым, то ещё пять долей жара, и он будет в порядке.

   - А в сам-деле ничо, - сказал ему сидящий напротив Сизарь, - могёшь.

   - Джадд, вон тоже залпом пьет, - кивнула Балуша.

   - Это чо, на фронте так учат? - спросил Чубарь.

   - Точно, - улыбнулся Гаор, - пить надо быстро, пока не отобрали или не убили. Знаешь, как обидно, когда налил, а выпить не успел.

   Джадд кивнул.

   - Да, это так.

   От выпитого и съеденного все раскраснелись, хотелось движения, действий. И песня возникла естественно, сама по себе. Пели уже знакомым Гаору сложным многоголосием, совсем не похожим на новогоднее поздравление. "Потому что там чужое, - с обжигающей ясностью понял Гаор, - а здесь своё". Но ему и те фронтовые, армейские, компанейские - свои, и эти. Как же ему? А просто. Сейчас со всеми, а в рейсе...

   - Рыжий, а ты каки ещё песни знашь? - спросили его после третьей общей песни.

   - Знаю, - уверенно ответил он.

   - Ну, так спой.

   "Вечерний звон"? А хотя бы. У Сторрама она понравилась всем, он даже дрался из-за неё, так ему не верили, что она не нашенская. Грустна только, не под праздник.