Валентина опустила веки, плотно сомкнула их в знак согласия, слегка кивнув головой. Да, она все понимает. Да, она разделяет этот план, разве что надо хорошенько обдумать все детали.

– Валя, – внезапно окликнула ее Соня, держа в руке бокал с вином и разглядывая темно-красную жидкость. – Ты когда-нибудь слышала о сулеме?..

Странное дело, но история Алевтины Глашу почему-то почти не взволновала. Ей было все равно, за что она убила своего мужа и каким образом.

Сейчас ей было важно другое – как уговорить Алевтину, запуганную хозяевами, передать «на свободу» информацию о том, где она, Глафира, находится. Что бы такое придумать, чтобы она согласилась это сделать?

Нет, конечно, в какой-то степени девушка права: в случае, если ее хозяев-преступников повяжут, они молчать не станут и выдадут Алевтину. Но так произойдет, если она будет сидеть в этом доме и ждать, пока ее схватят. А что, если и ей самой сбежать? Как-нибудь оторваться от охранника, который ее сопровождает во всех поездках, в том же самом супермаркете… И потом – ищи ее как ветра в поле! Лиза раздобудет Алевтине новые документы, поможет ей уехать, даст денег, наконец! Вот только поверит ли ей запуганная Алевтина?

Открылась дверь, появилась Алевтина с корзинкой в руке. Глафира сглотнула слюну. Голод терзал ее невыносимо. Казалось, что сейчас она бы съела целого поросенка!

– Знаешь, Аля, я поняла, что самая мучительная пытка – это пытка голодом, – призналась она, не сводя глаз с корзинки. – Почему ты не с подносом?

– С корзинкой удобнее. Ничего не прольется, когда я двери открываю или прохожу мимо этих охранников, которые так и норовят ущипнуть тебя за задницу.

– И много их?

– Нет, всего трое. Один на воротах, другой на парадном крыльце, а третий здесь, тебя сторожит.

На Алевтине были темные очки, закрывающие пол-лица.

– Почему ты в очках?

Аля приспустила очки и показала Глафире огромный фиолетовый с желтизной синяк под глазом.

– Это кто?!

– Хозяин.

– За что?

– Водитель, я тебе о нем рассказывала, ну, вместе с которым мы ездим в город за покупками и по другим делам, доложил ему, что я попыталась в супермаркете сунуть в чужую корзину шарик из свернутой пятисотки, как ты мне посоветовала.

– Так ты это сделала?!

– Сделала. И написала на купюре, где мы находимся, указала телефон твоей подружки.

– А как ты его узнала?!

– А ты не догадалась?

– Нет.

– Оказывается, та история с «мертвым» телефоном – настоящая подстава. Хозяйка специально оставила его на видном месте и отправилась в ванную комнату, зная, что я непременно этим воспользуюсь и принесу его тебе. Думаю, их интересовал номер телефона человека, которого ты считаешь своим самым близким другом.

– То есть они использовали меня, чтобы узнать номер телефона Лизы? Но вообще-то это вовсе не тайна. И если они украли меня с целью выкупа…

– Да говорю же – не выкупа! Выкуп – это очень опасно. Можно попасться. Думаю, они держат тебя для другого…

– Аля!

– Что – Аля? Я поэтому и пыталась тебе помочь. Они не оставят тебя в живых, понимаешь? Отправят на органы! А твоей подружке позвонили бы исключительно для того, чтобы сообщить – как бы от твоего имени, – что с тобой все в порядке и чтобы тебя не искали. Вот так.

– Скажи, ты в самом деле хочешь сидеть тут всю свою оставшуюся жизнь и терпеть все то, что тебе приходится наблюдать?! Ты не боишься, что когда-нибудь они пустят на эти самые органы и тебя тоже?!

– Я постоянно думаю об этом, но кого-то же они должны оставить для ведения хозяйства. Это все равно что людоеды, сожравшие всех своих служанок!

– Какая ты, однако, самоуверенная!

– Ты сама подумай. Эта женщина так привыкла к тому, что я выполняю все ее прихоти и поручения. Где она найдет еще одну такую дуру?

– Аля, но ведь сейчас, после того как ты решилась бросить записку в чужую корзину в супермаркете… Кстати, а где теперь эта записка?

– Да в том-то и дело, что водитель отдал ее хозяину в качестве доказательства того, что мне уже нельзя доверять.

– Вот и я о том же! Теперь, когда ты это сделала, тебе больше не верят. Может, и в город тебя уже не отправят… И как только ты умудрилась так попасться?!

– Вообще-то, когда я это проделывала, водителя рядом не было, он стоял за соседним стеллажом. Думаю, он все случайно увидел.

– Аля, бежим! Вместе! Я все обдумала! В следующий раз, когда окажешься в городе, беги со всех ног! Я тебе сейчас продиктую адрес, ты найдешь Лизу, мою хозяйку и подругу. У нас частное адвокатское бюро. Лиза тебя приютит, ты ей все расскажешь, нарисуешь план, где меня искать. И, когда меня освободят, Лиза сделает для тебя новые документы, спрячет тебя, и с работой посодействует, да с чем угодно, и денег даст. Пожалуйста, помоги мне!

– Я-то помогу, и ты выйдешь на свободу, а что будет со мной?

– Говорю же, им никто не поверит. Они забрали твой паспорт?

– Конечно!

– Послушай, я предлагаю тебе шанс! Лиза выпутывала своих клиентов еще и не из таких передряг. Расскажи мне, как все дело было? И откуда твои хозяева знают, что ты убила своего мужа? Они были свидетелями?

– Мой муж раньше работал у них водителем. Глафира, да ты ешь, ешь! – Алевтина наконец догадалась поставить корзинку на столик перед Глашей, убрала салфетку. В маленькой мисочке Глафира увидела несколько розовых комочков, политых томатным соусом.

– Аля, это что?

– Куриные паровые фрикадельки, уж ты извини…

– А жареную курицу они игнорируют? – Глафира достала миску, вилку и принялась за еду. – У них в морозилке и мяса нет замороженного?

– Почему? Есть. У них все есть.

– А ты-то сама чем питаешься?

– Да чем придется.

– Ты не могла бы разморозить курицу, приготовить ее на гриле, с травками, и мы бы с тобой ее съели?

– Но это же все не мое! Я не имею права. Я здесь не хозяйка.

– Да знаешь, сколько ты себе потом сможешь всего купить, сколько цыплят и гусей, на те деньги, которые тебе моя Лиза заплатит за то, что ты поможешь вызволить меня отсюда?! Миллион!!! Да она отправит тебя за границу! Купит тебе домик на берегу моря… Ты только помоги мне…

Глафира вдруг разрыдалась, представив, как в самом скором времени откроется дверь, войдет охранник и скажет, что ей следует пройти за ним… Ей сделают укол, или дадут выпить кофе, или чай, чтобы усыпить, после чего благополучно разрежут, как свинью, и вынут все внутренности.

Аппетит прошел сам по себе, когда она ясно представила, что ее ждет в ближайшем будущем.

– Что я могу тебе сказать? Дура ты, Алевтина, или притворяешься, что работаешь у них домработницей! На самом деле ты – их сообщница и выдумываешь разные там сказки, чтобы я не швырнула в тебя тарелку с овощным супом или паровыми котлетами! Иди отсюда, я не могу тебя видеть, и пусть моя смерть останется на твоей совести! Так же, как и смерть всех остальных людей, которых потрошили здесь, потому что ты не успела им помочь… Это надо же?! Ты спокойно разгуливаешь себе по городу, бываешь в магазинах, среди людей, тебе ничего не стоит подойти к охраннику супермаркета и сказать, что тебе нужно срочно позвонить в милицию. Да можно придумать все, что угодно, чтобы только люди обратили на тебя внимание! Чтобы появилась милиция! И про мужа своего ты тоже все выдумала…

– И синяк под глазом тоже сама себе поставила, – холодным тоном произнесла Алевтина и вышла из комнаты. Громко хлопнув дверью.

– Дура, идиотка! – бросила ей вслед Глафира, после чего принялась вяло дожевывать куриную котлету. Ей было так страшно, так нехорошо, что и мысли все от голода и волнений исчезли, в голове же образовалась странная пустота. Да и тело ее стало легче, потеряло вес.

Надо было думать, думать, но она не могла. Смотрела на дно корзинки, где притаился кусочек ржаного хлеба. Глафира сжевала его в одно мгновение. Подумала еще, что хлеб необыкновенно вкусный, хотя и черствый. Представила себе, как она намазывает его маслом, кладет сверху ломтик соленой семги…