А мясо мне хозяйка привозит из города. Первые-то годы, как та хозяйка умерла, я еще корову держал. Года два доил. А потом - ну ее к херам, продал. А на второй-то хозяйке я уже одиннадцать лет как женился. У ее брата в Ярополье печку клал. А где печка - там, известно, баба. Мне хозяйка-то говорит: "Вот бы тебе жениться. Хорошая женщина, - говорит, - дева". Она у меня целка была. А целку-то теперь где найдешь? Только что у мирского быка...
Ну, давай! Вот только столечко... Да. У меня тут тоже один был из города. Даже ночевал. Говорит, старухе одной пенсию хлопотал. Не давали, так он - министру. И министр дал...
И чего только мы, балтийские моряки, не пережили. И революцию, и гражданскую войну. Эх, гражданская война! Советская власть на ниточке моталась! Когда Бутакова-то контр-адмираламы в Кронштадте поставили к оврагу - хороший был мужик! Но расстреляли. Горячка. Красивый был, высокий. Борода - во! Он только-то и сказал: "Если уж меня расстреливаете, то всех расстреливайте вплоть до унтер-офицера, а то, - говорит, - у вас будет гражданская война". И точно. Тогда Владимир Ильич Ленин такое указание дал: до мелочи вооружить. Готовил восстание. Восстание назрело, говорит. Это Троцкий был, сукин сын, фракционер. Зиновьев был, Каменев, Бухарин - это все сукины дети, они откололись...
После как взяли Зимний, тут три дня безвластие было. На кораблях споры были: кто за временное правительство, кто за большевиков, кто за меньшевиков. Споры - только слушай. Вот Керенский тогда убежал на машине. Не сумели его схватить. А уж после - большевики. Голосуй за список номер шесть! Антихристы нас называли, по-всячески клеймили. А что такое Антихрист? Это что такое? Большевики! Голод был, болезни завелись. К нам Федор Иваныч Шаляпин приезжал выступать в Кронштадт. В революцию-то сбросить больно легко, а вот война-то была. Это было тяжелей. Балтийский флот - самая опора, когда советская власть на волоске моталась. Царские командиры армии и флота, скатившиеся в контрреволюционный лагерь...Гайда -проходимец, колчаковский был любимец, Деникин, Юденич, тут Колчак. В восемнадцатом, в девятнадцатом голод был, вредительство. Вредили на каждом шагу. Они с четырех сторон хотели задавить нашу молодую советскую власть. Наймит Антанты Юденич шел на Петроград, Деникин взял Орел. Самый свирепый генерал Юденич, наймит Антанты, задумал перевешать всех балтийских моряков. Думал перевешать всех. Он балтийских матросов ненавидел. Он дал приказ стереть с лица земли большевиков. Вот как они говорили, латыши, эстонцы, белогвардейцы. Достойный ответ они получили. Грозный ответ. От моряков балтийского флота.. Кто кого? Мы отвечали: "Там, где было море, будет Петроград, а где Петроград, там будет море, а мы не сдадим". Он и по сейчас стоит Санкт-Петербург, где родилась революция, а вождь революции - Владимир Ильич Ленин, которого мы охраняли... Наливай и мне! Ни хера не сделается! Помянем царя Давыда и всю кротость его!
Сейчас самоварчик соорудим. Сделаем! Мальчишку ли, девчонку, а чего-нибудь смастырим... Мяса вот у меня нет. На охоту не ходил. Тетеревов бы пару... Тетерева они в снегу, приспосабливаются. Домашний-то скот во дворе, а им чего делать?.. Вот они в снег и зарываются. Идешь, глядишь эти капушки. Прям лыжами по ним идешь. Они только вылетают фыр, фыр! Ну, и подстрелишь пару. Придешь домой - щипать! А он, тетерев, зимой крепкий. Тетерев та же курица, только что в лесу. Самая лучшая дичь... Раньше господа все за тетеревами ходили... У нас тут и лоси. Шесть штук. Эх, его бы свалить... Да куда денешь?.. Вот ковровские-то бьют. Свалят - тут же увезут. Вот это - дело! А у нас чего сделаешь - все на виду. У меня за рекой есть лосятник знакомый. Хабаров. Вот лосятник. Он их сотню свалил. У него обыск делали - четыре ноги нашли, да все разные. Ему и штраф дали, а он все ходит. "Это мне, - говорит, - только комар укусил. Мне, - говорит, - это ничто..."
Ты мясо-то его ел? Лося-то? Жесткое только, а так-то сладкое. И то - какой лось. У него ежели копыто острое, то его не раскусишь. А коли копыто тупое, как у коровы, - она та же говядина, жирная... Вот бы его свалить. И всю зиму с мясом. Я вон у лосятников был. Во какое блюдо наложит мясом - только ешь, не жалко. И без хлеба.
Мне врачи-то пить запрещают. Только ни хера они не знают! Не знают, сукины дети, как мы революцию делали и гражданскую войну!
Хорошо помню - в августе месяце, ясные дни. Сидели мы в домино играли. Ждем обеда. Вдруг откуда-то снаряд... Тревога... Ну, значит, нецензура, мат один. Красная горка. Двое с половиной суток били по Красной горке. Он наш порт-то был, но его белые взяли.На третьи сутки около часу дня штаб морских сил, вице-адмирал Кузнецов дает команду: "Развернуть орудия! Надетьчехлы! Красная горка взята!" Тут уж все тихо-спокойно. Четыре бочки вина на всю команду. Виноградное вино, а пьяное... Моряки раньше балтийского флота - все пьяницы были. Пьяницы бы не были - Зимний бы не взяли. В прежнее время ведь как говорили: умница артиллерия, красавица кавалерия, пьяницы во флоте, дураки в пехоте... Как где чего было неустойчивое, моряков посылали. И на Колчака, и на Деникина, зверя-то этого. Шкуро, Зеленый... Самый главный - Деникин был. Я все время на корабле. Мы держали Петроград. Питер всколыхнулся, Петроград бурлит. Юденич тогда комсомольцев расстреливал. Все от восемнадцати до пятидесяти стали на защиту Петрограда. Наймит Антанты был разбит. Юденич бежал со своим войском во Францию, в сумасшедшую больницу. Наливай давай!
Я все забываю, как тебя зовут? Закуси огурцом-то, закуси! Мяса нет - и не надо! Мясо ведь оно надоест, а картошка -н икогда.
Вот турки-то, говорят, одним овощем питаются. Одни овощи едят. И до ста лет живут. Интересный народ. А хозяйка мне мяса привезет... Теперь-то уж поглажу ее, да пощупаю, и то хорошо. Как говорится, свою жену в чужом коридоре ушлепаешь, все равно как барыню... Она ведь дева у меня была. Так до росписи и не давала. Я все встречать да провожать ее ходил. Хотел ей... Нет, говорит, до росписи нельзя. Так и расписались. Венчается раб Божий Евгений с рабой Божией Ксенией! Аминь! Она у меня в фабрике. Уж и пенсию получает - пятьдесят семь рублей. Да еще и работает, пока сила-то есть. Рублей восемьдесят гребет, когда и сто. У нее деньги есть. Да и у меня есть. Она меня все в город зовет, да мне дом жалко. Я уж и хотел его продать да купить в городе... Дети мне тут написали, некуда им будет летом приехать. Это от первой-то дети. Дочка - не моя, и сын Левка - мой. Зять у меня полковник в Краснодаре. Так и не продал... Скоро самовар поспеет. А если Кривченко не поможет, насчет пенсии-то, ты министру напиши. Должны дать. Коли мне пенсию дадут, мы с тобой так выпьем... только держись! И на охоту пойдем. Приезжай - живи у меня хоть неделю, хоть две. И на рыбалку. Ты уху-толюбишь?..
Ты еще ему напиши, как мы Петроград патрулировали. Город был на военном положении. Только до девяти часов. Чтобы ни одного человека не было. Вот шли мы Невским проспектом. Подходили к Адмиралтейству. К Летнему саду. Попадается барыня. Высокого роста в балерейном костюме, шляпа с соколиным пером, харя за сеткой черной. Ее начальник предупредил: "Город на осадном положении. Только до девяти часов". - "Братцы-моряки, - говорит, - я хотела бы с вами поговорить". Начальник патруля Пурышкин, козел тверской, мы так-то всех звали: мы, владимирские, богомазы, московские водохлебы... Пурышкин говорит. "Ну, поговори давай..." Она и начала: "Вы - моряки, такое войско, такое отборное войско и допустили такого подлеца Ленина... "Начинает тут всячески клеймить Ленина. Он продал Москву, Петроград, получил полтора миллиона золотом..." А начальник ей говорит: - "А вы эти деньги видали?" - "Видала, - говорит, - у меня такие-то деньги и дома есть. Ленин, - говорит, - Россию продал, хочет пустить немцев в Петроград, в Москву..." - "Ну, хорошо, - Пурышкин говорит, - еще чего вы скажете?" А она только: - "Вся Россия теперь Лениным продана". А начальник говорит: - "Хорошо. А вы не дойдете с нами до комендатуры? До Адмиралтейства?" - "Не пойду, не пойду, не пойду! - говорит. - У меня на квартире муж ждет". - "Нет, пойдете!" - "Нет, не пойду!" - не шла она. Начальник меня назначает: Шорин и Курин (костромской был). Назначает нас вести. Винтовки наизготовку держать! У нас винтовки заряжены были. Мы в бушлатах. Она: "Не пойду, не пойду, не пойду!.." Все-таки ее повели. Дал приказ стрелять, если побежит. Как к комендатуре-то стали подходить, она; "Отпустите меня, отпустите!" Золото стала предлагать. Я, как старший, говорю: "Нет, - говорю, - не отпустим! Революцию мы за золото не продаем!" Она, конечно, все золото сулила. Дескать, пойдем на квартиру, там золото... Много золота намсулила. А пойди мы к ней на квартиру, небось, пули бы в затылок пустили. Вот тебе и золото.
