Или действительно он очень сильно ее любит, или чувствует себя ужасно виноватым из-за того, что опять собирается...

Хватит, хватит, хватит. Орла в отчаянии затушила сигарету — уже седьмую за утро, а было еще только десять часов — и заставила себя сосредоточиться на двенадцатой главе. Хью исправил ей компьютер. В результате она не потеряла первые двести страниц. Никто не будет ей мешать, значит, представилась прекрасная возможность заняться романом. Джайлс играет в гольф, только и всего. Ей нужно держать себя в руках и отделаться от этого параноидального страха. Что может быть более невинного, чем пара раундов в гольф?

В одиннадцать часов Орла попыталась позвонить Джайлсу на мобильный, но телефон был отключен. Конечно, он и должен быть отключен, нельзя, чтобы во время турнира телефоны звенели по всему полю, это никому не прибавит популярности.

Внизу, уже в третий раз за утро, зазвонил телефон, но Орла не обращала внимания. Работая в кабинете, она обычно включала автоответчик, чтобы записывать звонки.

Закурив новую сигарету — стандартная реакция на растущую тревогу, которая, подобно бетономешалке, переворачивала все внутри, — Орла глядела на светящийся экран компьютера, желая отделаться от навязчивых мыслей о Джайлсе и заняться двенадцатой главой.

К семи часам она ее завершила. Двенадцатая глава была написана и отшлифована. В общем, она сегодня неплохо поработала, с удовлетворением решила Орла, спускаясь вниз в ночной рубашке, потому что так и не собралась одеться. Впрочем, какая разница. Сейчас она что-нибудь съест, подольше полежит в ванне, потом наденет свежую ночную рубашку, выпьет один или два бокала вина, посмотрит какую-нибудь дребедень по телевизору.

Порывшись в морозилке, Орла вытащила макароны «путтанеска» от «Фогарти и Фелпса». Она артистично разорвала вилкой целлофан, засунула макароны в микроволновку и не без труда открыла бутылку «Вальполичеллы».

На автоответчике было семь сообщений. Глотнув вина и закурив сигарету. Орла прослушала краткий звонок от агента по поводу авторских прав на испанский перевод, два звонка из редакционной коллегии ее издательства и сообщение из магазина оптики в Ньюки о том, что солнечные очки Джайлса отремонтированы и их можно забрать.

Еще были два звонка, после которых сообщения не оставили.

Когда звякнула микроволновка, началось последнее сообщение. На мгновение Орла решила, что опять будут молчать в трубку, но тут услышала сдавленные всхлипывания и ее сердце подступило к горлу.

— Джайлс, Джайлс, это я, Мартина.

Голос был хриплым от переживаний. Окаменев, Орла слушала, как девушка пыталась справиться с собой.

— О Джайлс, я так давно тебя не видела... Я знаю, все кончено, но я только хотела услышать твой голос... П-п-прости меня. — Теперь Мартина уже не сдерживала рыданий. — Я знаю, ты любишь Орлу. Я с этим смирилась, правда смирилась. Но мне так тяжело думать, что я больше никогда тебя не увижу. Пожалуйста, не сердись, что я позвонила тебе домой, но что еще я могла сделать? Ты поменял номер своего мобильного. Да, я хотела сказать, что вернулась обратно в Лондон и надеюсь, что вы с Орлой будете очень с-с-счастливы вместе. Ладно, это все. П-пока.

После нескольких секунд безудержных рыданий все стихло.

Орла закрыла глаза и наконец перевела дух. Горячие слезы счастья текли по ее щекам. Облегчение было неописуемым. У Джайлса и Мартины действительно все было кончено, она напрасно изводила себя эти несколько недель. Не говоря уже о последних двенадцати часах, которые она провела с ноющим, перекрученным желудком в страхе, что Джайлс соврал о турнире по гольфу и улизнул куда-то с Мартиной.

А все это время Мартина была в Лондоне и тосковала по любимому мужчине. По мужчине, который не хочет ее знать.

Орла весело глотнула красного вина, пролив его на телефонный столик, вытерла мокрые глаза и улыбнулась.

Бедный Джайлс, как она могла в нем сомневаться?

О боже, это была самая лучшая новость.

— Побудь еще, — игриво попросила Мартина, когда Джайлс вышел из душа и стал одеваться.

— Лучше не надо. Мы и так провели вместе весь день. — Усмехаясь, он отскочил от кровати, когда она постаралась его схватить.

— Трус.

Джайлс похлопал по часам; ему понадобится еще пятнадцать минут, чтобы доехать от коттеджа Мартины в Перранпорте до Ньюки.

— Уже десять часов. Я осторожен. Зачем искушать судьбу?

Мартина потянулась через кровать к телефону и прижала его к уху, поддразнивая Джайлса.

— Я всегда могу снова позвонить Орле, немного порыдать и умолять ее позвать тебя. — Мартина перешла на жалобный тон: — 3-з-здравствуй-те, п-п-позвольте мне поговорить с Джайлсом.

Джайлс засмеялся, но покачал головой.

— Одного раза достаточно. Она теперь счастлива. — Он тоже чувствовал себя счастливым; за последние пару недель Орла стала слишком дерганой. Сегодняшний телефонный звонок был мастерским ходом.

— Как думаешь, она скажет, что я звонила? — Мартина провела языком по верхней губе, наблюдая, как он одевается. Розовый кашемировый свитер и крайне вызывающие розово-оранжевые клетчатые брюки производили на нее особое действие: ей нестерпимо хотелось, чтобы он поскорее их снял.

— Не знаю? — Он наклонился над помятой постелью и поцеловал ее. — Думаю, нет. Это будет ее маленький секрет.

— Я думала, она не умеет хранить секреты.

— Ха, конечно не умеет. Она всем на свете расскажет. Но только не мне.

— Хорошо, что мы лучше умеем хранить наши секреты, — усмехнулась Мартина. — А ты точно сможешь приехать завтра? Уж ты постарайся, — добавила она шутливо-угрожающим тоном. Она потратила много сил на то, чтобы этот четверг стал особенным, незабываемым.

Джайлс уже придумал объяснение: он скажет Орле, что его пригласили в местную масонскую ложу.

— Нет проблем. — Он снова поцеловал Мартину, затем выпрямился, довольный собой. — Ни за что на свете не пропущу.

Эстер была вынуждена признать, что «Твиглет» возымели действие. А еще, возможно, помогли сливочный крем, чипсы, мороженое «Баунти» и бесконечное количество салата.

Салат — это, естественно, шутка.

Эстер поражалась на себя — она еще была способна шутить. И это при том, что жизнь ее кончена, Нэт считает ее шлюхой и меньше чем за неделю ей удалось набрать три кило веса.

Дело в том, что «утешительное» обжорство обычно помогало смягчить душевные страдания. Но салат для этого не годился.

— Боже, какая я толстая, — выпалила Эстер, отпугнув пару богатых туристов, желающих купить пятьдесят пар серег. Ха, если бы.

Даниела, торгующая свечками по соседству с Эстер, выключила свой плеер и переспросила:

— Что?

— Я. Толстая. — Эстер с отвращением подергала натянутый пояс своих джинсов. — Посмотри на эти складки, все свисает.

Даниела сразу же оживилась; она очень любила милые истории о набранном весе. Особенно, если это были чужие истории.

— По-моему, ты ешь больше, чем обычно. — Она поглядела на обертку от швейцарской булочки «семейного» размера, брошенную в мусорную корзину за стулом Эстер, и живо предположила: — Может, ты беременна.

— На это мало надежды. Вспомни, у меня уже лет пятнадцать не было секса. — Эстер мрачно тряхнула головой. — Взглянем правде в глаза — я толстая, потому что слишком много ем.

— Тогда перестань есть.

— Не могу, я слишком несчастна. — Эстер ударила себя по бедрам. — И только еда меня радует.

— Но тебе это совсем ни к чему, верно? — пожала плечами Даниела. — Сбросишь немного веса — и радуйся на здоровье.

— Но я слишком расстроена, чтобы сесть на диету!

Даниела с трудом сдержала вздох; Эстер, конечно, ужасная зануда, но в прошлом она была очень добра и часами терпеливо выслушивала ее собственные стенания по поводу лишнего веса.

И тут ее осенило.

— Я знаю! Новый салон красоты на Кавендиш-стрит!

Эстер сморщила нос.

— Салон красоты? Что, окраска бровей и чистка лица? Разве это сделает меня счастливой?