Когда доктор Пирретти сообщила Дайерам, что едет в Манчестер с антигравитационной машиной Расса Меррика, папа Кэйт предложил забрать ее из аэропорта. За завтраком чтото в воскресной газете привлекло его внимание.
– Вы только посмотрите на это! – крикнул он из столовой, пролив кофе на блюдце.
Он вошел в кухню с газетой в руках.
– Это же наш беглец из восемнадцатого века!
– Дайте, дайте мне посмотреть, – сказал Сэм, ныряя под руки доктора Дайера и просовывая голову между папой и газетой.
– Оох! Это Дегтярник, посмотрите! Он растворяется!
Миссис Дайер глянула на газету изза плеча мужа.
– Откуда ты знаешь, что это Дегтярник? Он же стоит спиной.
– Я узнал его по вывернутой шее.
– Что, скажите на милость, он делает с какойто картиной, на которой изображена лошадь?
– Это не какаято картина с лошадью – это же Джордж Стаббс. Национальная галерея однажды заплатила много денег, чтобы оставить эту картину в стране…
– И Дегтярник ее украл? – спросила миссис Скокк.
– Странно… но нет…
– Что же он тогда делает?
– Из того, что тут говорится, понятно, что он всего лишь наклеил красный кружок в нижний правый угол картины.
– И это означает, что картина продана? – спросила миссис Дайер.
– Именно так!
Миссис Скокк засмеялась.
– А что об этом думает полиция?
– Они относятся к этому как к какомуто трюку – не понимают, как и зачем он это проделал. Но поскольку ничего не было украдено, сомневаюсь, чтобы они потратили много денег налогоплательщиков на расследование этого дела…
– Однажды своровал – всегда будешь вором… Как вы думаете, нам нужно связаться с полицией? – спросила миссис Дайер.
– Мам, нельзя! – сказал Сэм. – Нельзя же рассказать им о путешествии во времени.
– Если он начнет убивать людей, а не только наклеивать красные кружки на картины с конями, – сказал доктор Дайер, – тогда нам придется еще раз об этом подумать. Но сейчас у нас есть дела поважнее…
Прибытие доктора Пирретти с антигравитационной машиной Расса Меррика воодушевило обитателей фермы. Доктор Дайер вывез машину из аэропорта Манчестера под видом холодильника. Машина не была полностью закончена. Доктор Дайер тайком вынес из лаборатории вместе с большой сумкой деталей записи Тима Уильямсона. И двое ученых трудились без отдыха, пока не добились нужного результата. К тому времени, когда они закончили работу, эта машина отличалась от машины Тима лишь устройством, которое обеспечивало безопасность. С помощью этого устройства доктор Дайер намеревался вводить код перед запуском машины.
– А что случится, если ты забудешь код? – спросил Сэм в день окончания работы.
– Тогда я просто вернусь обратно, ясно?
Доктор Дайер хотел было рассказать коллегам о том, что они собираются сделать, но доктор Пирретти отсоветовала.
– К тому времени, когда они этим заинтересуются, я уже уничтожу машину вместе со всей документацией. Я это сделаю, несмотря ни на что. Но если мы потерпим неудачу… тогда, возможно, я передумаю.
Доктор Дайер по своему горькому опыту знал, как долго в 1763 году длятся путешествия даже в несколько миль. Он хотел оказаться как можно ближе к Гидеону и Питеру, поэтому принял решение перевезти машину к ХоторнКоттеджу, поскольку подозревал, что Гидеон скорее всего взял Питера в Дербишир, не рискнув оставить в Лондоне. Правда, неизвестно, где именно находится ХоторнКоттедж и сохранился ли он вообще. Миссис Дайер и миссис Скокк вместе с Сэмом и Миган отправились в местное управление, чтобы изучить старые записи и карты. К концу второго дня они нашли официальный документ, датированный началом девятнадцатого века, который ясно обозначал местонахождение ХоторнКоттеджа. Он располагался приблизительно в миле от школы Кэйт.
– Наверняка это то, что мы ищем! – воскликнула Миган.
Миссис Дайер и миссис Скокк согласились с ней, все нырнули в «лендровер», намереваясь до темноты посмотреть на коттедж. Миссис Дайер обнаружила, что ей известен стоящий в симпатичном садике коттедж, чьи каменные стены сохранились лучше, чем его название. Она часто проезжала мимо него, но не была знакома с владельцами. У нее перехватило горло, когда она связала это место с Гидеоном Сеймуром, который теперь уже представлялся ей совершенно реальным человеком.
Наступил канун отправления доктора Дайера. Доктор Пирретти и доктор Дайер прохаживались по двору фермы. Ученые договорились, что доктор Пирретти будет присутствовать при отправлении. Если отец Кэйт не вернется, то доктор Пирретти решит, строить или не строить другую машину.
Когда они вошли в столовую, все уже сидели за длинным обеденным столом. Малыши давно были в кроватях, а шестеро конспираторов – этот титул присвоила им Миган – накладывали себе еду, которую доктор Дайер упорно называл своей последней едой, что раздражало его жену. Каждый раз, когда он это говорил, миссис Дайер шлепала его кухонным полотенцем.
Все старались быть спокойными и веселыми. Миссис Дайер накрыла стол лучшей скатертью и зажгла свечи. Сэм дал отцу свой счастливый камешек – кусочек от Синего Джона из подземных пещер Кэстлетона. А доктор Пирретти принесла две бутылки розового шампанского – одну, чтобы поднять тост за мистера Дайера в преддверии его спасательной экспедиции, а другую, как она объяснила, они выпьют, когда он вернется. Миссис Дайер спросила доктора Дайера, не смог бы он взять маленькую фотографию, чтобы отдать ее Питеру. Фотография была сделана его дедом пару лет назад на берегу Девона. На ней Питер лежит на гавайском полотенце между мамой и папой. Они тогда дружно уснули втроем, одна рука Питера оказалась под шеей мамы, а другая – под шеей папы.
– Скажите ему, что я хочу получить эту фотографию назад, – сказала она. – Это одна из моих любимых…
Доктор Дайер опустил глаза и кивнул. А жена крепко сжала его руку под столом.
Они доедали принесенные Миган шоколадные трюфели, когда доктор Пирретти заговорила.
– Я должна сделать одно признание, – резко сказала она.
Все выжидающе смотрели на нее.
– Я разговариваю сама с собой.
Все рассмеялись.
– Не обращай внимания, Анита, – сказал доктор Дайер. – Такое со всеми бывает…
– Я хочу сказать, что разговариваю с собой в том месте, которое я принимаю за параллельный мир.
В столовой повисло неловкое молчание. В камине развалилось прогоревшее полено, и мистер Дайер щипцами запихнул его поглубже.
– Не понимаю, Анита, – сказала миссис Дайер.
– Я тоже не понимаю. Хотелось бы понять. Рискуя навсегда остаться в ваших глазах чудачкой, я вынуждена коечто рассказать… Видите ли, у меня возникает отчетливое ощущение, что в голосе, который я слышу, звучит чрезвычайная обеспокоенность чемто мне непонятным…
– Голос? О чем ты говоришь, Анита? – встревожился доктор Дайер.
– Полагаю, вам известно, что я страдаю головными болями с тех пор, как приехала в Дербишир. Некоторое время назад я была в соборе Святого Павла. В Галерее Шепотов, где раздается эхо и слышны все эти искаженные голоса. Это эффект тамошней архитектуры – звуковые волны отражаются от стен таким образом, что если ктото шепчет на одной стороне собора, на другой стороне его замечательно слышно. Так вот, в этих шепотах слышно то, что напоминает мне о шумах, иногда возникающих в моей голове.
– Вы имеете в виду, что слышите такие же голоса? – спросила миссис Дайер.
– Не совсем. Я бы сказала, что вижуголоса. На самом деле, теперь я осознала, что это одинголос. Просто кажется, будто я слышу шумы, пока я… не вслушиваюсь в них… и тогда это скорее зримо… Простите, трудно объяснить. Если не испытал сам, не поймешь. И еще… кажется, что ты пережил это прежде и знаешь, что случится потом…
– И кто, потвоему, говорит с тобой? – осторожно спросил доктор Дайер. Он внезапно вспомнил, как доктор Пирретти разговаривала с ним во сне, когда была в больнице. Возможно, его уважаемая коллега повредилась в рассудке?
