– Такие, как я, не разбиваются, таких только стреляют! – смеялся он и давил на газ.

– А вдруг гаишники остановят?

– Пусть. Мне можно все! Не зря же я за эту мигалку две штуки баксов каждый месяц отстегиваю! Мне даже на встречке должны уступать!

Проходит день за днем, неделя за неделей, но никто не подъезжает к моему дому и не называет меня сестренкой… Самое страшное – утратить веру. Я теряла и хоронила друзей, но я никогда не смогу считать своего брата погибшим, пока не увижу его мертвым. Прошло слишком много времени, и, наверное, именно поэтому его уже никто не ищет.

В нашей стране так заведено – если милиция выясняет, что пропавший человек принадлежал к какой-либо преступной группировке, то его искать никто не будет. Я хорошо помню тот день, когда в районном отделении милиции двое ментов, прочитав мое заявление о пропаже брата, развели руками, посмеялись и сказали, что бандитов они не ищут, мол, таких каждый день колпашат, только шум стоит. Видно, не поделил что-то со своими братками, вот и получил сполна. Век у них короткий, год за пять проживают.

– Сдох твой братик, – улыбнулся прыщавый мент, с интересом оглядев меня с ног до головы.

Я убью любого, кто скажет, что мой брат умер. Он жив! Я верю в то, что он жив… Не сдержавшись, я схватила мента за грудки и процедила сквозь зубы:

– Если сдох, покажи труп…

Прокрутив в памяти грустные события, я еще раз посмотрела на ошпаренную ногу и набрала Петербург. В это время Марта всегда дома. Марта – жена моего брата. Она алкоголичка, но больной себя не считает. Пьет на деньги моего брата, и пьет только дорогие напитки. Наверное, брат оставил ей приличное состояние, если до сих пор она не жалуется на нехватку денег. Я не осуждаю ее за пьянство, потому что у нее есть повод напиться, и не один. Когда она выпьет, то ругает моего брата на чем свет стоит. Это у нее здорово получается. Но и она его уже не ждет…

– Марта, Славка не приезжал? – спросила я, смазывая ошпаренную ногу маслом.

– Я не отвечаю на глупые вопросы, – произнесла она пьяным голосом. – Неужели ты до сих пор не поняла, что он никогда не появится?

– Просто к моему дому подъехал красный «Чероки» с мигалкой, прямо как у Славки. Я подумала, может, это он меня нашел…

– Дура ты! Такая же ненормальная, как и твой братец! Не приедет он, пойми! Нет его.

– Просто я подумала, что ты тоже ждешь его… Если он объявится, то ты сразу звони мне.

– Дура ты! Твой Славка всю мою молодость загубил! Пусть он три раза в гробу перевернется!

– Ты пьяна?

– Я нормально себя чувствую и сижу с бутылкой мартини. Хочешь, приезжай, присоединяйся. Обсудим твоего ненаглядного братца.

– Извини. Пока.

Я положила трубку. Меньше всего мне нравится обсуждать с пьяной Мартой моего брата. И все же я не злюсь на нее, да и не имею права злиться. Мы были вместе во многих передрягах, и я знаю, как Славка ее любил. Я не могу не любить того, кого любил мой брат. Марта пьет потому, что старается заглушить свою боль. Дело в том, что много лет назад она потеряла кисть правой руки. Долгое время Марта училась все делать левой рукой. Вскоре она могла писать, красить ресницы, мыть посуду и водить автомобиль. Мой брат купил ей качественный американский протез, на кисть которого была надета черная перчатка, а каждый палец украшал бриллиантовый перстень.

На память о брате у Марты остался красавец сенбернар по кличке Каролина, в котором она души не чает и носится с ним, как с малым ребенком. Она сажает его на переднее сиденье своей машины и едет в ресторан. Если кто-то из посетителей подсаживается к ней за столик, она кладет на стол руку в черной сетчатой перчатке с надетыми поверх бриллиантовыми перстнями и игриво смотрит на потенциального ухажера. Тот обычно бывает сражен яркой внешностью Марты и ее дорогим нарядом. Мысленно он уже затащил ее в постель и отдохнул с ней по полной программе. Но у Марты есть интерес более ощутимый, чем секс. Спиртное занимает ее намного больше, чем мужчины. Она улыбается и воркующе произносит:

– Милый, поцелуй мне ручку.

Мужчина с радостью берется за руку и недоумевает, отчего она такая жесткая.

– Перебери мои пальчики, – смеется она.

– Что это?!

– Протез, дорогой.

При этих словах мужчины моментально освобождают столик. Марта грустно улыбается и наслаждается спиртным в гордом одиночестве.

…Неожиданно зазвонил телефон, я перестала дуть на ногу и взяла трубку.

– Танька, это я, – смиренно произнесла Марта.

– Я так и поняла.

– Я, знаешь, что придумала?

– Что?

– Может, мы его похороним?

– Кого?

– Славку.

– Как это? Без тела, что ли?!

– Вот именно. Многие родственники именно так хоронят пропавших без вести. Знаешь, иногда так хочется Славку увидеть, поговорить. Я бы к нему каждый день на могилу ездила, Каролину с собой брала. Разговаривала бы с ним, как с живым. А куда я к нему пойду, если у него могилы нет?! Мне бы отдушина была, а то вроде вдова, а мужу даже памятника приличного не поставила…

– Я его сама не хороню и тебе не дам. Нельзя гроб пустым закапывать. Нет тела – нет и могилы.

– Он не вернется. Слишком много прошло времени. После такого срока не возвращаются.

– Прости, Марта, но даже если он не вернется, я не позволю тебе устраивать похороны, пока не увижу его мертвым.

– Я хотела как лучше…

– Я понимаю.

– Я тоже вздрагиваю от красных джипов. Не может же человек пропасть вместе с машиной, но ведь и машину никто не нашел.

– Он вернется! Слышишь, он обязательно вернется! Ты только жди!

– Я жду, – всхлипнула пьяная Марта, – и Каролина тоже постоянно скулит, особенно когда его вещи в шкафу нюхает. Я хотела их выкинуть, но не смогла.

– Пусть висят.

– Конечно. Так хоть мужчина в доме чувствуется.

Марта повесила трубку. Я улыбнулась и вновь подошла к окну. Красного джипа уже не было…

Я очень часто представляю нашу с братом встречу. Прежде всего обязательно задам ему хорошую взбучку, а потом пожалуюсь на Марту. Уж слишком много она пьет. Она и сама не понимает, как далеко зашла, если по утрам ей необходимо опохмелиться. Славка, конечно, примет меры, и она будет как шелковая.

Тридцать восемь. В этом году ему было бы тридцать восемь. Это не возраст для того, чтобы умирать… Славка пропал так давно… Спустя столько времени не возвращаются… Туда, куда он ушел, уходят многие, и я не видела, чтобы кто-нибудь вернулся…

…Я подошла к окну и улыбнулась. Погодка – как на заказ, значит, будет прекрасный день и дела мои повернутся в лучшую сторону. Впрочем, питерская погода мне никогда не нравилась. Если с утра жара – вечером будет дождь, ночью жуткий холод, а на следующее утро опять тридцатиградусная жара. Раздался телефонный звонок, и я поспешно схватила трубку. Это была Марта.

– Танюха, твой братик урулил в Германию на целую неделю!

– Здорово! Тогда выполняй то, что обещала.

– А что я обещала?

– Взять меня с собой на работу.

– Ты что, ненормальная?! Если твой братик узнает, что я потащила тебя с собой, он мне голову оторвет!

– Он не узнает.

– Кто-нибудь проболтается.

– Да никто не проболтается! Ну, Марта, ты же обещала! Я без денег сижу, а мне, между прочим, кое-что прикупить надо.

– В то, что ты без денег сидишь, никогда не поверю, Славка чуть ли не каждый день тебя подогревает. Говори, что надумала прикупить.

– Платье увидела обалденное. Померила – как на куколке на мне сидит! В общем, не жить мне без этого платья!

– А в чем проблема?

– В деньгах. Цену увидела, чуть не упала. Двушка баксов. С ума они, что ли, сошли, оно столько не стоит!

– Две тысячи долларов за несчастное платье! – присвистнула Марта. – Круто получается…

– В том-то и дело, что оно не несчастное, а очень даже стильное. На манекене висит прямо в витрине магазина. Я как цену увидела, чуть не разревелась! Совсем оборзели, буржуи проклятые, разве можно так издеваться над пролетариатом!