— Я действительно вижу, — не сдавалась девочка. — Хочешь, я тебе почитаю? — Она вгляделась в лежащую на столе газету, затем стала медленно читать: «Фестиваль потребует значительных финансовых средств, это может лечь дополнительным грузом на городской бюджет». Дальше стекло мешает, а вот еще, внизу: «Этот случай — крупнейшая утечка британских государственных секретов с тех пор, как десять лет назад у одного из военачальников Королевских военно-воздушных сил украли из машины компьютер с секретными планами войны в Персидском заливе, как раз накануне этой войны». Я все вижу, мама!
Женщина медленно повернула к себе газету, ее взгляд скользнул по строкам. Затем она повернулась к девочке и тихо прошептала:
— Настенька…
Глаза ее были полны слез…
Наверное, ему действительно повезло с работой. Сергей понял это окончательно, когда получил свою первую зарплату. Был день получки, и хотя к тому времени Сергей проработал всего восемь дней, полученная сумма его приятно удивила. Тем не менее особой радости по этому поводу он почему-то не чувствовал. Просто было у него какое-то подспудное ощущение, что все это чужое, что это не его жизнь, что он просто спит и вот-вот проснется. Чтобы как-то отвлечься от горьких дум, он сосредоточился на практических аспектах своего нового существования.
Для начала Сергею пришлось разобраться с военкоматом. Для этого он прежде всего сходил в наркологическую клинику и с боем выбил у них справку о том, что состоял и состоит на наркологическом учете, что в настоящее время — на такое-то число — совершенно здоров, признаков употребления наркотиков у него не наблюдается. Затем взял на работе справку о том, что с такого-то числа действительно работает в этой фирме. Лишь заручившись вышеупомянутыми справками, рискнул отправиться в военкомат.
Сказать, что его приняли плохо, — значит не сказать ничего. Суровый мордастый полковник распекал его больше четверти часа, обещая самые суровые кары за уклонение и дезертирство, вплоть до уголовной ответственности. Говорил, сжимая в руках военный билет Сергея, что обязательно проверит, где тот мотался полтора года после службы и служил ли вообще, что проверит в военном билете каждую печать, каждую закорючку и обязательно пошлет запрос по месту службы. Особо отметил тяжелую ситуацию на Кавказе — что в то время, когда там, в горах, парни гибнут за Родину, подлецы вроде стоящего перед ним негодяя отсиживаются в разных тараканьих клоповниках. И ему, полковнику, приходится вылавливать всех этих паразитов и силой заставлять их отдать Родине свой долг…
По прошествии пятнадцати минут праведный гнев полковника малость поутих, Сергей смог наконец-то выложить перед офицером свои карты. Тихий голос, полный раскаяния взгляд, упор на былую наркоманию, а также явное нынешнее исправление и вступление на путь истинный сделали свое дело. Особенно хорошее впечатление произвела справка с места работы — взгляд полковника оттаял, он снова просмотрел военный билет. Спросил паспорт, Сергей с готовностью протянул красную книжицу. Обнаружив отсутствие прописки, полковник снова нахмурился, но Сергей тут же сказал ему, что не может прописаться без регистрации в военкомате. И что прямо отсюда побежит оформлять прописку, благо твердо встал на путь исправления.
В конце концов полковник все же сжалился и распорядился поставить Сергея на учет, предложив ему через неделю явиться в военкомат снова. Сергей с радостью согласился…
Выйдя на улицу, Сергей облегченно вздохнул — вроде бы пронесло. Ах, Андрей Васильевич, нехорошо отзываться дурно о покойниках, но если бы встретил его сейчас, то с удовольствием набил бы морду.
Теперь можно было подумать и о нормальном жилье — жить в том самом, выражаясь языком полковника, тараканьем клоповнике, в коем он сейчас обитал, ему не хотелось. Не потому, что отличался особо большими запросами, просто Сергею ужасно не нравилась царившая в общежитии атмосфера. Он готов был жить в келье, но в тишине и спокойствии. Кроме того, Сергей все еще надеялся по-настоящему заняться живописью, а для этого нужны были все те же тишина и спокойствие. Одним словом, сомнений в том, что ему следовало искать другое жилье, у Сергея даже не возникало.
В течение трех вечеров он просматривал газеты, ездил по городу, оценивая возможные варианты. Итогом его поисков стала маленькая однокомнатная квартира на пятом этаже старой панельной пятиэтажки. Квартира требовала ремонта, но это Сергея не слишком смущало. Что ему нравилось в этой квартире, так это то, что здесь был телефон. Еще раньше Сергей договорился с хозяином фирмы, в которой теперь работал, о небольшой ссуде, ему с готовностью пошли навстречу. Оплатив квартиру за месяц вперед, Сергей в тот же вечер последний раз вернулся в общежитие. Не для того, чтобы что-нибудь оттуда взять, — там не было его вещей. Пройдя к комнате Люды, вернул ей сто рублей, занятые его предшественником, в придачу отдал и ключ.
— Ты что, Андрей, уезжаешь? — Людмила явно была удивлена и заинтригована. В облике стоявшего перед ней человека появилось что-то новое, но вот что именно, она никак не могла понять.
— Да. — Сергею не хотелось посвящать ее в подробности.
— Что, больше не колешься?
— Нет. Вылечился.
— Да брось ты… — хмыкнула девица. — Это сказки. От наркоты еще никто не уходил.
— А я вылечился. Это просто, если есть желание.
— И совсем не тянет?
— Нет. Да, и еще, — он взглянул на Людмилу, — можешь забрать все, что найдешь у меня в комнате. Все твое. Прощай. — Сергей повернулся и собрался уйти, но Людмила остановила его, схватив за руку.
— Постой… Что, так и уйдешь? — Девушка посмотрела ему в глаза и лишь сейчас догадалась, что именно ее беспокоило. Не первый год знала она Андрея Звонарева — или Звонка, как называли его приятели, и никогда не обращала на него внимания. Не на что было обращать — обычный щуплый паренек, слабак, вечно на побегушках. Заглядывался на нее, но даже предложить толком ничего не мог. Потом еще и колоться начал — кому такие нужны? Но вот стоит перед ней человек, вроде тот же самый — и все же совсем другой. Изменился взгляд, изменилось поведение, в облике теперь чувствовалась странная сила, совсем не соответствовавшая его внешности. Словно повзрослел он за последние дни. Сергей тоже внимательно смотрел на девушку. Сколько ей сейчас? Лет двадцать, не больше. А выглядит на все двадцать пять. Укатали сивку крутые горки… Все правильно, что она видела в жизни? И что увидит, кроме этой грязной общаги да шляющихся к ней по ночам кавалеров? Чтобы что-то изменить в этой жизни, мало одного желания. Из грязи да в князи — это только в сказках. Мир принадлежит другим — тем, у кого есть деньги, связи. Когда шел к общежитию, увидел стоящий у ювелирного магазина роскошный синий «опель» с горделиво восседавшей за рулем юной длинноногой девицей. Передние колеса машины были эффектно вывернуты, дверь распахнута. Юное создание, закинув ногу на ногу, весело болтало по мобильному телефону. Да, здесь явно чувствовались большие деньги. Но неужели девушка заработала их сама? Вряд ли. Удачно выскочила замуж, или папа далеко не последний в этом мире человек. А девица наслаждалась жизнью и явно чувствовала себя важной персоной. Но что из всего этого она заслужила сама? И работала ли вообще хоть один день в жизни? Но вот сидит в своей роскошной машине и поглядывает на прохожих надменным взглядом. Она — элита. И хуже всего то, что она действительно в это верит…
— У тебя странный взгляд. — Голос Людмилы вывел его из задумчивости. — Не смотри на меня так.
— Извини. — Сергей едва заметно вздохнул. Все правильно: одним Канары, другим пыльные цеха завода.
— Да ладно, — отмахнулась Людмила. — Ты бы хоть адрес оставил. Мало ли что.
Сергей на секунду задумался. Да, ему хотелось навсегда порвать с этим миром. Но не всегда все получается так, как мы хотим.
— Хорошо, — сказал он. — Листок бумаги и ручка есть?
— Конечно. — Людмила буквально выпорхнула, а точнее, впорхнула в комнату. Затем снова появилась с блокнотом в руках и обгрызенным карандашом. — Ручку не нашла, напиши карандашом…
