макушки до пяток. Обычное дело - должно быть на завтрак Поль лакомится живыми
электрическими угрями. Я едва сдержала свой женский инстинкт переворачивания на
спину. Нет, ну это же неприлично. Кстати, а где он пропадал целую неделю? Я не
видела его с тех пор, как он спугнул меня в Большом Доме (хотя может все-таки
приснилось?). Наверное сейчас он скажет мне пару недобрых слов по этому поводу.
Или вообще попросит освободить изумрудное пространство. Да нет же, глупости все
это. Мужчина, которого я так отчаянно хочу, не станет выбрасывать меня как
собачонку. Должна же быть в нем элементарная жалость!
Поль сел на траву напротив меня и забрал из моих ослабевших лапок ножницы (такие
здоровенные! Наверное, Рени подсунула мне секатор. На всякий случай не забыть
пересчитать пальцы). Некоторое время он недоуменно смотрел на мои
окровавленные руки, а я смотрела на его обнаженную грудь в вороте гавайки, и
боялась поднять глаза выше. Если бы я все-таки решилась встретиться с ним
взглядом, то непременно попросила бы его сделать что-нибудь нехорошее.
Поцеловать меня для начала. Фу, какая пошлость просить об этом...
- Ты зачем это делаешь? - Спросил он, заметив горку блестящих кружочков у моих
ног.
- Рене сказала, что надо конфетти, - пропищала я отвратным детским голоском.
Он тихо засмеялся. Ох, лучше бы ему этого не делать! Я едва не застонала.
- Рене пошутила. У нас полно конфетти, Клер.
- Пошутила?! - Слабо возмутилась я. Игра плохого актера. Плевать мне на
"пошутила" и на все на свете. Я взглядом пожирала его небритый подбородок,
представляя как... Черт, я бы отдала пару десятков лет своей юной жизни только
что бы прижаться губами к этому подбородку. На губы я уже боялась смотреть.
Столько жизни у меня, наверное, нет. Да, странная форма одержимости - я совсем
не думала о Поле когда он не был рядом, не страдала, не мечтала, но стоило ему
оказаться поблизости, как я тут же превращалась похотливое животное, готовое
следовать за ним на край света и слепо выполнять любое его желание. Кто бы
научил, как бороться с этим...
- Не сердись на Рене, - попросил Поль, - шутки у нее глупые бывают, но это ребячество. Хотя ее иногда трудно понять.
- Ну да, я знаю. - Промямлила я для поддержания разговора. Слишком это было
непросто - поддерживать разговор и одновременно бороться с мыслями о сексе.
- Ты была ночью в Большом Доме недавно. - Неожиданно произнес он немного
изменившимся голосом. - Скажи мне зачем.
Ну вот, доехали-приехали. С этого и надо было начинать. Разговор ступил на
опасную почву, и это немного меня отрезвило. Лишь немного. Странная такая есть у
меня черта - когда меня на чем-то подлавливают, я начинаю кусаться. Или я уже говорила это?..
- Я не знала что это запрещено. - Твердо сказала я. И сама себе порадовалась. По
крайней мере, контроль над телом возвращался. - Тем более я услышала крик Рене.
Так кричат люди, когда им больно.
- И ты как отважная тигрица кинулась ей на помощь? - С насмешкой спросил он. -
Зачем, Клер? Что тебе до нее? У нее своя жизнь - у нас с ней своя жизнь. И никто
не должен переступать границ этой нашей с ней жизни. - В его голосе не было
угрозы, и это совершенно сбило меня с толку.
- Я не собираюсь переступать ваши границы. Я даже думать не хочу о том, чем ты
там с ней занимаешься, но если она позовет меня на помощь, я сделаю все что
смогу. Я ее не оставлю, понимаешь? - Неожиданной отвагой сказала я. Как будто кто-то посторонний управлял моими мыслями и моими голосовыми связками. Я знала, что могу заткнуть этого чужака в себе, но почему-то не сделала этого.
- Как мило это у тебя получается. - Прошептал он. И тут же без предисловий: - Клер, мне кажется, она влюблена в тебя.
От растерянности я забыла про свою защиту и беспомощно вскинула глаза, тут же
получив ожог от его взгляда. Он уже не улыбался. Смотрел пристально и задумчиво,
будто изучая что-то в моем лице.
- Что...
- Ты сокровище, Клер.
- Сокровище? - не поняла я. Не помню, чтобы кто-то называл меня так.
- У Рене тонкий вкус. Долгое общение со мной привило ей любовь к
по-настоящему изысканным вещам. И она сразу увидела, что ты алмаз, случайно
попавший на нашу помойку, где валяются только красивые конфетные обертки. Вряд ли ты заметила, но ты стала душой этого места, у которого изначально не было и не
должно было быть души. Потому что мы не стремились к этому. Потому что, не
смотря на то, что ты видишь вокруг, на самом деле здесь есть лишь я и она, Рене.
А остальное... дешевые яркие картинки, которые радуют глаз - и только. И сам
Изумруд - это только декорация. Я не любил его никогда, Рене не любила его
никогда. Это всего лишь пространство где мы обитаем. Но ты, Клер!.. Ты почему-то
полюбила это дурацкое место, увидела в нем что-то, скрытое от нас, какое-то
таинственное очарование, которое теперь начинаю видеть даже я. - Он заметил мой
изумленный взгляд и снисходительно покачал головой. - Ты не понимаешь откуда я
знаю обо всем этом? - Камеры, Клер. Я очень часто наблюдал за тобой. Я видел
странный свет в твоих глазах; я видел, как
по утрам вздрагивают твои ноздри когда ты выходишь на порог своего дома и
делаешь с таким наслаждением первый вдох; я видел, что шипы ежевики скользят по
твоим ногам, не оставляя следов... Ты срослась с этим местом, стала его душой, -
он усмехнулся и вдруг отвел глаза, - знаешь, недавно Рене сказала мне - "Ты
знаешь как пахнет утро? - Мокрой бумагой и озоном. Почему Клер это нравится?" И
тогда я понял, что кое-что в жизни мы упустили. И некоторым вещам я не смог научить Рене... - он задумчиво нахмурился, но тут же вернулся в реальность. - Хотя я не о том хотел, на самом деле мне надо тебя предупредить насчет нее. В чем-то она взрослая, взрослее нас с тобой. Но она все равно совсем еще дитя. Как ребенок требует свою игрушку здесь и сейчас, не взирая на сложности и препятствия. И игрушка эта, Клер - ты. Понимаешь о чем я?
Открыв рот, я впитывала в себя каждое его слово. Голос Поля проникал вглубь
меня, в самое сердце и прожигал там сияющие дорожки. Пусть оказалось, что за
мной следили, пусть меня сравнивали с игрушкой, вещью, пусть что угодно, но никогда в
жизни никто не называл меня сокровищем, никогда никто не проявлял такого
внимания к моей глупой никчемной персоне, не пытался заглянуть мне в душу - да
кому нужна была она, эта моя душа! Только Рене и Поль... Да, я изменилась. Изумруд изменил меня, но я знала, что чудо закончится, стоит мне выйти за ворота. Снова я облачусь в тесные майки и джинсы и стану Светой Медниковой, дочерью (ой, это того самого?!!) Левы Мендикова и сестрой Лолиты Лори (что правда, ты правда сестра той самой
Лолиты????). И это приводило меня в отчаяние. Но сейчас, пока я все еще
оставалась Клер, пока я все еще оставалась Дианой-охотницей - возлюбленной
цыгана, девочки и собаки - я не верила, что на свете существует Света Медникова.
И я хотела слушать голос Поля бесконечно.
- Что с тобой? - Поль участливо коснулся моего плеча.
- Просто... странно это слышать. - Тихо отозвалась я. Теперь уже я не боялась
смотреть в его глаза. Со сладостным упоением тонула я в них, и мир вокруг нас
куда-то исчезал, растворялся, оставляя меня наедине с этими глазами...
- Что - странно? - Не понял он.
- То, что я сокровище и все такое... я никогда этого не знала. - Я улыбнулась.
Поль вздохнул и покачал головой.
- Ах, Клер, ты так отважна и в то же время так уязвима. Твоя искренность... странно, тебе совсем не хочется притворяться кем-то другим, как все здесь делают. Наверное ты редкостная лентяйка. - Не спуская с меня глаз, он взял мою окровавленную руку, поднес ее к лицу и осторожно потерся щекой, оставляя на своей коже бороздки моей крови. В этом было что-то такое, от чего сердце мое подскочило под самое горло и я едва не кинулась на моего сладострастного мучителя. Но он быстро отпустил мою руку и, принялся что-то рассматривать на земле. Потом сказал:
