Жених и невеста преклонили колени, и Хайден ровным голосом поклялся перед всеми, что будет заботиться о жене и хранить ей верность до самой смерти. Лотти повторила те же слова, не переставая думать о женщине, которая до нее клялась Хайдену в вечной любви, но в результате предала и свою клятву, и его самого.

Остаток церемонии оказался скомканным. Лотти не успела опомниться, как священник закрыл Библию, и сказал молодоженам встать и скрепить свой союз супружеским поцелуем.

– Прости, что втянула тебя в эту историю, – тихонько шепнула Лотти, подставляя Хайдену свою щеку для поцелуя.

– Я счастлив, что мои ухаживания показались тебе более приемлемыми, чем королевские, – так же тихо пробормотал он в ответ. – По крайней мере, ты не укусила меня.

– Кто, черт побери, сказал тебе… – начала Лотти в полный голос, забыв от неожиданности о том, что такие вещи принято говорить шепотом.

Но договорить она не успела, ее муж закрыл ей рот поцелуем.

Выйдя из дома Девонбруков после свадебного завтрака в сопровождении Неда, Хайден обнаружил, что его карета буквально забита всевозможными сундуками, ящиками, чемоданами и коробками так, что осела на рессорах едва не до земли. При этом вокруг нее продолжали сновать одетые в ливреи слуги: что-то устанавливали, втискивали, привязывали веревками.

– О боже, – сказал Нед, увидев все это. – Твоя новая жена явно не привыкла путешествовать налегке.

– Это при том, что ее опекун уже отправил два экипажа, загруженных под завязку, – покачал головой Хайден. – Если бы я не отослал вперед своих слуг, мне пришлось бы нанимать еще одну карету, чтобы вывезти все это добро из Лондона.

– А это что? Неужели?.. – Нед указал рукой на хитрую штуковину, привязанную к крыше кареты.

Хайден покосился на нечто, отдаленно напоминающее детскую коляску на деревянных колесах. Это была вошедшая в моду игрушечная лошадка, изобретенная одним немецким бароном для прогулок по королевским садам.

– Да, очевидно, то самое.

В эту минуту из дома выскочила Лотти, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, которая была едва ли не больше ее самой. Хайден сделал шаг вперед, чтобы помочь жене, но та быстро увернулась.

– Не стоит волноваться. Я сама прекрасно справлюсь, спасибо, – решительно сказала Лотти и потащила корзину к карете.

С тех пор как Хайден напомнил ей о происшествии с королем Георгом, она посматривала на мужа с явным подозрением.

Стоявший наготове слуга распахнул дверь кареты, и Лотти втиснула свою поклажу на одно из сидений. Хайден расслышал явственное «мррр», донесшееся из корзины.

Теперь в карете вообще не осталось свободного пространства, и Хайден мрачно заметил:

– Наверное, лучше сказать слуге, чтобы он привязал эту корзину на крышу.

Корзина недовольно зарычала в ответ и слегка подпрыгнула на месте.

Лотти вылезла из кареты и сказала, тщательно прикрывая за собой дверцу:

– Не стоит. Это мой ленч.

Хайден приподнял бровь, но решил не начинать семейную жизнь с объявления своей жены обманщицей.

Лотти успела переодеться, сменив подвенечное розовое платье на дорожное, цвета бутылочного стекла, с жестким стоячим кружевным воротничком и меховой накидкой. Пышная прическа уступила место туго уложенным локонам, прикрытым шляпкой с лентами и цветами. Вероятно, Лотти надеялась в таком наряде выглядеть взрослой дамой, но на самом деле выглядела как девочка, нарядившаяся в мамино платье. Судя по внешнему виду, Лотти было еще рано становиться чьей-то женой.

Особенно его женой.

– Лотти, подожди! Ты забыла мистера Уигглза! Из дома вышла, прихрамывая, мисс Димвинкл с большим черным котом в руках.

Лотти взяла кота на руки, словно живую муфту.

– Ты не будешь возражать, если я возьму с собой своего кота? – спросила она у Хайдена.

– Конечно, нет, – ответил Хайден. – Я думаю, ему понравится в Оукли. Там в амбарах полно мышей.

– В амбарах? – переспросила Лотти, и в глазах у нее блеснул странный огонек.

Добавить что-либо она не успела, потому что появились ее остальные родственники. Стерлинг выглядел так, словно уже сожалел о своем решении выдать Лотти за Хайдена. Возможно, его огорчил отказ новобрачных провести свою первую ночь под крышей его дома, но Хайден не намерен был оставаться в доме Девонбруков ни единой лишней минуты. Кроме того он знал, что, если в первую брачную ночь с губ Лотти сорвется хоть один стон, этого будет достаточно, чтобы герцог вновь вызвал его на дуэль.

Брат, сестра, тетушка и дядя окружили его новую жену, осыпая ее нежными поцелуями. Хайден счел за лучшее отступить в сторону и укрыться в тени колонны. Он знал, что в глазах этих людей выглядит ужасным людоедом, похитившим их прекрасную принцессу.

В это время к толпе родственников направился и Нед, но Хайден заступил ему дорогу и спросил:

– А ты куда?

– Что значит – куда? Поцеловать твою жену, разумеется. Полагаю, что это священная обязанность для человека, бывшего на свадьбе свидетелем жениха.

– Только через мой труп, – отрезал Хайден. – Или через твой, если Лотти узнает, что это ты рассказал мне про тот случай с королем.

Нед признал свое поражение и прислонился к колонне рядом с Хайденом.

– Если у нее зубки такие же острые, как и ее язычок, нашему доброму королю просто повезло, что он остался в живых.

Лотти уже поглядывала по сторонам, разыскивая своего запропастившегося куда-то мужа, но ее заключила в свои объятия Гарриет, притиснув при этом недовольно взвизгнувшего кота.

Слезы градом катились из-под круглых очков Гарриет.

– Как бы мне хотелось поехать с тобой в Корнуолл! – всхлипнула она. – Меня-то саму никто замуж не позовет, ты же понимаешь. Кто захочет жениться на некрасивой дочери какого-то судьи, да еще без приданого?

– Не говори глупости, – попыталась успокоить ее Лотти. – К концу сезона ты напишешь мне о том, что получила не менее дюжины предложений и теперь раздумываешь, кого бы осчастливить своим согласием.Я уверена, так оно и будет.

Лотги передала кота брату, а сама полезла в карман за носовым платком.

Джордж тем временем исподтишка взглянул на Хайдена и прошептал своей сестре:

– Если вы с ним не поладите, не забывай о том, что ты всегда сможешь отравить его.

Несмотря на всю напряженность момента, Лотти не смогла сдержать улыбку. Они с братом не забыли, как Лотти, когда ей было десять лет, пыталась отравить ухаживавшего за ее сестрой Стерлинга поганками, посыпав ими его пирожное.

– Если верить тому, что говорят о маркизе, скорее он отравит меня, – тихо шепнула она Джорджу.

Брат нежно потрепал ее по плечу. Хотя их отношения всегда были сложными и симпатия в них постоянно смешивалась с раздражением, Джордж, очевидно, знал и понимал Лотти лучше, чем кто-либо другой. И любил ее, несмотря ни на что. Лотти обняла брата за плечи, а он в ответ нежно поцеловал ее в щеку.

– Ты должен быть счастлив за меня, – шепнула Лотти на ухо Джорджу. – Ведь не каждый день дочь скромного профессора становится женой маркиза.

– Ну, саму тебя скромницей никогда нельзя было назвать, – улыбнулся Джордж и погладил Лотти по голове.

– А значит, тебе не о чем волноваться. Я, если за. хочу, заставлю его полюбить меня. Я любого могу за ставить полюбить меня, ведь правда?

– Конечно, можешь, – заверил ее Джордж. Он отпустил сестру, и они обменялись улыбками.

Появилась Куки с большим пакетом, свернутым из пергаментной бумаги, и по запаху Лотти сразу же догадалась, что там имбирные пирожные, горячие, только что из печи. Глаза у Куки были заплаканными, но на губах у нее светилась улыбка.

– Пусть этот разбойник как следует заботится о моей малышке, иначе я накормлю его своими лепешками, обещаю, – сказала она.

Лотти весело рассмеялась. Лепешки у Куки всегда получались почему-то такими жесткими, что ее муж иногда заделывал ими щели в штукатурке.

Куки вытерла красные глаза кончиком белого фартука, а Лотти поняла, что наступает самая тяжелая минута. Надо было прощаться с Лаурой и Стерлингом.