Ангус Макдоннелл в этот момент мог бы по праву гордиться сыном, мысленно готовившимся пойти по стопам отца. Не раз втолковывал старый бабник своему отпрыску: «В тебе заговорит кровь Макдоннеллов, будь уверен. Наследие предков — упрямая вещь». Морган вспомнил эти слова и подумал: «Сейчас мы просто муж и жена, а не Макдоннелл и Камерон, нас венчали в церкви, и все законно. В общем, сейчас мы просто мужчина и женщина, имеющие полное право получить удовольствие под покровом темноты».

— Хорошо, детка, отнесу тебя в постель, если ты того хочешь, — прошептал Морган.

— Спасибо, дорогой, — умиротворенно откликнулась Сабрина и прижалась щекой к его груди.

— Утром поговорим, — сказал Морган, нежно поцеловав жену в бровь. — Тогда станет ясно, заслуживаю ли я твоей благодарности.

Не выпуская жену из рук, Морган быстро шел по темным коридорам замка. С большей радостью он бы пустился бежать, но опасался, что от тряски Сабрина может окончательно проснуться и заподозрить неладное. Кромешная тьма не служила помехой для хозяина замка, уверенно продвигавшегося к намеченной цели. Любой другой на его месте давно расшиб бы лоб или споткнулся и сломал ногу, но Морган по опыту абсолютно точно знал, где нужно пригнуть голову, а где обойти кучу обломков, и безошибочно ориентировался в темноте.

Теперь, когда решение принято, не о чем больше думать и незачем медлить. Как можно скорее добраться до постели, а там будь что будет. Наконец-то исполнится заветное желание! Морган Макдоннелл возжелал Сабрину Камерон задолго до того, как начал понимать, что такое желание. И вот пробил долгожданный час. Морган был преисполнен решимости овладеть Сабриной, не задумываясь над последствиями.

Перед дверью спальни он слегка замешкался. Утром можно будет раскаяться, попросить прощения, напомнить, что обеты, данные в церкви перед служителем Бога, куда важнее, чем злые слова, которыми они с Сабриной обменялись на торжественном суде Камеронов.

Переложив жену на одну руку, Морган взялся за ручку двери, повернул, ржавые петли жалобно взвыли; заглянул в комнату и очень обрадовался при виде огня, весело плясавшего в камине. Надо отдать должное Ив: ее не сломило безутешное горе, она не забыла позаботиться о сыне Ангуса.

Морган закрыл дверь, повернулся и увидел встрепанную белокурую голову, торчавшую из-под одеяла.

— Морган, дорогуша, я уж заждалась, думала, что ты никогда не придешь.

«Влип!» — промелькнуло в голове. Морган в отчаянии посмотрел на жену, надеясь, что она еще спит, и встретил совершенно ясный вопросительный взгляд.

Услышав имя мужа, произнесенное с явно любовной интонацией другой женщиной, Сабрина мгновенно проснулась. Девицу, лежавшую в постели Моргана, при всем желании нельзя было упрекнуть в излишней скромности: она не сочла нужным скрывать своих прелестей и, как только закрылась дверь, высунулась из-под одеяла, выставив напоказ обнаженную грудь. Сабрина выпрямилась и выскользнула из рук Моргана, как гладкая доска.

Морган подвигал подбородком, похоже, не находя достойных ситуации слов, но он был человеком действий, а не болтуном. Он подошел к постели, обернул блондинку простыней и без лишних церемоний, молча, подтолкнул к двери. Проходя мимо Сабрины, статная девица замедлила шаг и на ходу поинтересовалась:

— Это еще кто такая, черт возьми?

Рядом с самоуверенной красоткой, смотревшей на Сабрину с неприкрытой враждебностью, новая хозяйка замка Макдоннеллов почувствовала себя маленькой, жалкой и уродливой: с одежды медленно стекала вода, образовав на полу небольшую лужицу.

— Это моя жена, — пояснил Морган, выставил девицу в коридор и мягко, но решительно закрыл дверь перед самым ее носом.

Не оборачиваясь, Морган уперся ладонями в дверь, выставив вперед колено. Наступила гробовая тишина, прерываемая легким потрескиванием огня в камине.

— Великолепно, — похвалила мужа Сабрина, наградив его легкими аплодисментами. — Ты проявил редкий такт и большую сноровку. Случись здесь Брайан, он мог бы набраться ценного опыта. Девицу вышвырнули за дверь, словно она для тебя не больше чем остывшая грелка.

— Так оно и есть.

— Ты считаешь, что не обязан хотя бы объясниться с ней?

— Я и объяснился. — Морган повернулся лицом к жене и скрестил руки на груди, что можно было расценить как вызов либо предостережение. — Может, позвать ее обратно? Правда, я смертельно устал с дороги, но не настолько, чтобы не хватило сил справиться с парой баб.

Сабрина вспыхнула, чуть было не сорвалась на резкость, но вовремя сдержалась. Казалось, Морган старался использовать каждый удобный случай, дабы напомнить жене, за какого человека она сподобилась выйти замуж.

— Я не могла не заметить фамильного сходства. Кто эта девушка? Твоя любовница? Или кузина? — Она помедлила, прежде чем нанести удар под ложечку. — А может, родная сестра?

— Альвина приходится двоюродной сестрой Рэналду.

— А я-то думала, что Рэналд твой двоюродный брат.

Морган поморщился, очевидно, сам запутавшись в своих родственниках.

— Ладно, неважно. — Сабрина прижала пальцы к вискам и зажмурилась. — Я слишком устала и сейчас не способна разбираться в сложных переплетениях веток генеалогического древа Макдоннеллов. Думаю, в сложившихся обстоятельствах тебе еще повезло: ты хотя бы знаешь, кто приходится тебе матерью.

Тут Сабрина открыла глаза и не на шутку перепугалась, увидев грозно надвигающегося на нее Моргана. Он прижал жену спиной к камину и заговорил, выстреливая каждым словом, будто пушечным ядром:

— Я не спал больше полутора суток, детка, и боюсь, из-за этого не совсем хорошо соображаю. Так что если ты не намерена заняться продолжением моего генеалогического древа прямо здесь и немедленно, у меня нет охоты обсуждать его с тобой.

От разъяренного мужа исходило больше жара, чем от огня в камине. Вскинув голову и глядя ему в глаза, Сабрина почувствовала, как возвращаются страх и опасения, подзабывшиеся в пути, когда Морган проявлял о ней трогательную заботу. Макдоннеллы прославились тремя весьма неприятными свойствами — первобытной дикостью, ненасытным звериным аппетитом к любовным утехам и неистовой ненавистью к Камеронам. Видимо, сейчас предстояло свести близкое знакомство со всеми тремя разом, при активном содействии этого безжалостного белокурого гиганта.

Он занес руку над Сабриной, и та невольно отпрянула, прижавшись спиной к теплым камням камина, но не выдала испуга. За всю жизнь никто никогда не посмел ее ударить, даже когда она этого вполне заслуживала. Однако Сабрина помнила слова Моргана о том, что Макдоннеллы не прощают проявлений слабости, и преисполнилась решимости держаться до конца, крепко зажмурилась и молила Бога лишь о том, чтобы дал ей силы не расплакаться, когда щеки коснется широкая ладонь великана.

До слуха донеслось легкое шипение куска торфа, до которого добрались языки пламени; теплые пальцы легонько прикоснулись к щеке, сняли капюшон и дали свободу волосам, рассыпавшимся по плечам. Открыв глаза, Сабрина увидела, что Морган смотрит на нее с обидой, словно она незаслуженно нанесла ему жестокий удар, причинив острую боль.

— Надо полагать, чему-то я успел тебя научить, детка?

В его голосе прозвучала нотка презрения, хотя трудно было решить, к кому из них двоих это относится. Сабрина опустила голову, устыдившись, что Морган смог так легко прочитать ее мысли. Он отвернулся и отошел к постели, волоча ноги от усталости. Сабрина с трудом сдержала охватившую все тело дрожь. Камин был не способен заменить тепло, исходившее от мужа, и не мог служить защитой от дурных предчувствий, с которыми пришлось бороться весь долгий день.

Как бы не замечая больше присутствия супруги, Морган отстегнул булавку и начал разоблачаться, сбросил плед с плеч; отсвет пламени из камина упал на мощную мускулистую грудь. Сабрину бросило в жар, озноб улетучился, она не могла отвести глаз от этой сцены. Вот обнажился тугой живот, и девушка затаила дыхание, как ребенок в ожидании сокровищ, которые подарят ему в утро Рождества.