АМФИТРИОН. Все, засыпаю!

АЛКМЕНА. Ну так спи! С тобой ни погрустить, ни музыку послушать, ни порадоваться теплому дню!

ЧАРОДЕЙ. Да ведь он и не скрывает, что равнодушен ко всему этому!

АЛКМЕНА. Помню время, когда лучшее во мне еще могло раскрыться. От чужих страданий сдавливало грудь, тянуло совершить героический поступок, стать святой. Понятия героизма и святости еще не утратили своего смысла. Я много рассуждала вслух, любила осень и морские приливы, иногда появлялось ощущение, что мне все по плечу, сердце полнилось любовью и билось как сумасшедшее, я просыпалась посреди ночи и кружила в танце по комнате!

АМФИТРИОН. Никогда не получаешь того, чего заслуживаешь.

АЛКМЕНА. Да что ты в этом понимаешь? И в кого ты меня хочешь превратить? Отчего я не комическая актриса? Отчего не укротительница тигров? Войти в клетку с хищниками, противостоять всей энергии земли, всей первозданной красоте… Я бы смогла. Прежде я не ведала страха, была хороша собой, не нуждалась в духах и помаде.

ЧАРОДЕЙ. А она знает толк в профессии.

АМФИТРИОН. Ты только так говоришь, а сама боишься таракана!

АЛКМЕНА. Таракана боюсь, это правда.

ЧАРОДЕЙ. Я тоже боюсь пресмыкающихся тварей!

АЛКМЕНА. Разве не прекрасно выступление Женщины-змеи, сплошь состоящей из мускулов и стразов? Она целует дикую кошку, а та ей отвечает! А метательница ножей мисс Найф в костюме ковбоя, скорее всего, никогда не бывавшая в Америке! А маленькая поющая Клоунесса, песню которой никто не желает слушать и которая ополчилась на свой аккордеон!

АМФИТРИОН. Дети это любят! Ладно, на счет три я засыпаю. Раз!

АЛКМЕНА. Я хотела бы, чтобы в моей жизни произошло нечто прекрасное.

АМФИТРИОН. Два!

АЛКМЕНА. А взять чудеса, которые свершает Чародей Уго!

ЧАРОДЕЙ. Это уже что-то!

АМФИТРИОН. Три!

АЛКМЕНА. Это даже не волшебство… Это нечто большее! Околдовать, заворожить, на мгновение заставить поверить в чудо — это ли не рыцарская схватка с неверием!

ЧАРОДЕЙ. Давно бы так!

АМФИТРИОН. Да что с тобой? Ты в таком волнении! И все оттого, что фокусник средней руки выпустил из шляпы трех кроликов!

ЧАРОДЕЙ. До чего мне не нравится этот тип! Ну нисколечко!

АЛКМЕНА. Нет, это нечто большее! А ты только знай себе повторяешь: как он это сделал? Оттого ничего не видишь. Я же удивляюсь тому, что еще способна удивляться. Кажется, еще немного, и я поверю!

АМФИТРИОН. Ну и глупо. Ты ведь знаешь, что это фокус!

АЛКМЕНА. Так-то оно так, но в том и чудо, что я еще способна верить!

ЧАРОДЕЙ. Т-с-с! А вот это уже интересно!

НИКОЛА. Да ведь я и так молчу.

ЧАРОДЕЙ. Ты сопишь!

АМФИТРИОН. Еще бы ты не верила в волшебство! Не зря же пятнадцать лет таскаешь на шее медальон с многозначительным изречением: «Больше, чем вчера, меньше, чем завтра». А вот я верю только в то, что дважды два четыре!

ЧАРОДЕЙ. Этот тип меня явно провоцирует!

НИКОЛА. Хозяин, задайте ему жару!

АМФИТРИОН. Ну вот, ты уже и в слезы! Мне иногда приходит в голову, что мы с тобой живем на разных планетах. Говорю тебе это потому, Алкмена, что люблю тебя. Негоже тебе детскими мечтами ставить себя в смешное положение. Давай на этом закончим, на тебя подействовали запах конского навоза, солнце и усталость. Нет ни прекрасных принцев, ни Пегасов, ни сказочных стран с яблоками милосердия и каскадами звезд, ни Мерлинов, ни ангелов.

ЧАРОДЕЙ. Сейчас я его укокошу!

АМФИТРИОН. И мы с тобой — не герои, а всего лишь Господин и Госпожа Как-все, бьемся, чтобы лучше жилось, и волшебство здесь ни при чем, порой относимся к себе с презрением, а иной раз — и ничего вроде, так и состаримся и умрем, и нас закопают. Ну вот, пожалуй, и все! И как бы поэтично ни назывались цветы, которые вырастут у нас на могилке, нашей собственной истории придет конец. Занавес. Кто следующий? Ваш выход!

АЛКМЕНА. Знаю, да только это не по мне.

ЧАРОДЕЙ(выходя из кибитки). Добрый вечер! Вечер добрый! Ночь нежна, а скоро и лето! Добрый вечер. А вот и я, такой как есть, без блесток, без чар, без большой загадочной шляпы, без прикрас, то бишь вооружен не более вашего.

НИКОЛА. Бряк! Наше вам с кисточкой!

ЧАРОДЕЙ. Так, по-вашему, в мире нет ничего необъяснимого, молодой человек? Солнце светит, земля вращается, перелетные птицы год спустя возвращаются к тому же окошку — и это все объяснимо? И в основе всего фокус?

АМФИТРИОН. Совершенно верно.

ЧАРОДЕЙ. А если на ваших глазах эта красная лампочка станет синей?

АМФИТРИОН. Фокус!

АЛКМЕНА. Браво!

ЧАРОДЕЙ. А голубка в вашем кармане?

АМФИТРИОН. Фокус!

АЛКМЕНА. Браво!

АМФИТРИОН. Даже если на наши головы прольется золотой дождь…

…даже если в саду раздастся храп единорога…

…даже если вдали заиграют три трубы…

АЛКМЕНА. Какая прелесть!

АМФИТРИОН. Фокус!

ЧАРОДЕЙ. А что вы скажете, если я обернусь вами, а вы мною?

НИКОЛА. Это вам не фунт изюма! Это уже серьезно!

АМФИТРИОН. А что, прекрасная мысль!

ЧАРОДЕЙ. А вы не испугаетесь очутиться в самой гуще событий?

АМФИТРИОН. Испугаюсь?

АЛКМЕНА. Мы собирались домой.

АМФИТРИОН. Ты же видишь, он обманывает.

АЛКМЕНА. Мне страшно.

АМФИТРИОН. Ну и глупо.

АЛКМЕНА. Какой-то необъяснимый страх охватил меня.

АМФИТРИОН. Приступим. Каковы правила игры?

ЧАРОДЕЙ. Вы залезаете вот в этот сундук, а я — вот в этот шкаф. Вы, сударыня, пропоете заклинание, нацарапанное вот здесь, на мелодию «Мадлон».

АЛКМЕНА. Я пою не слишком чисто.

ЧАРОДЕЙ. Ничего, мы вас простим. Набросьте на сундук и шкаф два шелковых платка, один с изображением луны, другой — солнца, и мы поменяемся местами.

НИКОЛА. Хозяин, давайте уж начнем, что ли?

АМФИТРИОН. К делу.

ЧАРОДЕЙ. Вы лезете в сундук, я — в шкаф.

АЛКМЕНА. А я исполню песенку.

ЧАРОДЕЙ. Забыл совсем! Этот фокус сработает, только если в него верить.

НИКОЛА. Так надежней.

АМФИТРИОН. Видишь, мне ничего не грозит.

АЛКМЕНА. До свиданья, любимый.

НИКОЛА. До свиданья, хозяин.

АЛКМЕНА. Дорогой, все в порядке?

АМФИТРИОН(из сундука). Да. Пой!

АЛКМЕНА. Пою. Я словно сплю наяву. Сама виновата! Ну хорошо, начинаю.

Ну и глупость! Лучше бы уж какая-нибудь абракадабра, чем такое. Второй куплет.