К несчастью, это не привело ни к чему хорошему. Любовники были обнаружены Элен…

С этого момента, по мнению Мишеля, и начались драматические события. Ноэми была изгнана, а Тома заперт в имении Кальвиак под наблюдением брата, его подружки Матильды, а также Элен и Бернара. Не было и речи о том, чтобы прогуляться в Алее или куда-нибудь еще! Никакой возможности увидеть Ноэми, эту шлюшку, как назвала ее Элен! Он останется в Кальвиаке и будет жить так, как подобает члену добропорядочной семьи!

Эти несколько месяцев стали настоящим адом для влюбленных. И несмотря на многочисленные попытки усыпить бдительность семьи, им ни разу не удалось встретиться.

Сентябрьским утром 1982 года эта история получила продолжение. Будучи на шестом месяце беременности, Ноэми позвонила в дверь имения Кальвиак, чтобы потребовать принадлежащее ей по праву: признание семьи Дюваль и возможность жить с Тома.

Однако это был слишком наивный поступок. Элен дала Ноэми крупную сумму наличными и беспощадно выпроводила, пригрозив принять самые жестокие меры, если девушка что-нибудь расскажет посторонним. Что до Тома, его попросту «арестовали» в Кальвиаке.

Мишель посмотрел на часы. Мюрьель опаздывала. Он снова заказал пива и, вернувшись к своим мыслям, подумал, что бы он сам сделал на месте Ноэми. Вероятно, устроил скандал.

Она этого не сделала, потому что знала: в одиночку она не сможет противостоять семье Дюваль. Ноэми решила сопротивляться по-другому — создать для своего будущего ребенка достойные условия жизни. Она переехала в Алее, чтобы находиться поблизости от имения Кальвиак в ожидании родов, которые должны были произойти в декабре.

Тома же, запертый в четырех стенах и подвергнутый унижению, просто погибал. Перед ним встал выбор: или бежать из дома и воссоединиться с Ноэми и их ребенком, или же умереть…

В это же время в Кальвиаке разыгрывались другие трагедии.

Страсть Элен и Массара разгоралась, вследствие чего ее ненависть к Бернару и Тома становилась все сильнее. Кроме того, Пьер узнал правду о своем настоящем отце, причем непосредственно от матери… Вероятно, это обстоятельство оказало влияние на ход событий. Пьер радовался, что Бернар не его отец. До тех пор парень его просто недолюбливал, теперь же мог ненавидеть. К тому же возникла дополнительная причина ненавидеть Тома.

В конце концов по прошествии некоторого времени алчная жажда денег проявилась сначала у Массара и Элен, потом у Пьера и Матильды… В действительности, в ходе следствия и при учете собственности и состояния семьи Дюваль, выяснилось следующее: у Элен не было ничего, у Бернара — все!

При таком положении дел Элен, по совету Массара, а позже Пьер и Матильда решили прибрать к рукам все состояние старика. Нужно же было оплачивать сатанинские пристрастия Массара и леность остальных…

В этой связи следователю так и не удалось определить, был ли у них план преднамеренного убийства Бернара. Но для Мишеля не существовало никаких сомнений — они просто ждали удобного случая.

И такой случай представился в июне 1983 года.

В то время — Полен подтвердил это в ходе слушания дела — у Бернара стала прогрессировать болезнь сердца, беспокоившая его уже много лет. Обреченный, практически импотент, он был лишь тенью самого себя.

К тому же выяснилось, что жена изменяет ему с Массаром, причем уже давно, и что Пьер не его сын.

Конечно, это открытие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Бернар потребовал удаления Массара, вернул свободу Тома и объявил, что примет все необходимые меры, чтобы лишить наследства Элен и Пьера в пользу старшего брата.

Это было одновременно и много, и очень мало. Чтобы добиться своего, он должен был не только действовать быстро, но и тотчас покинуть поместье Кальвиак. Однако Бернар остался: физическое состояние не давало ему возможности диктовать свою волю другим. Хуже того — на этот раз он сам превратился в пленника!

Это привело к еще более ужасной ситуации. Тома не получил свободы, а Массар стал по сути мужем Элен и обосновался в одном из семейных поместий. Что касается угроз Бернара изменить завещание, то они остались лишь угрозами.

Тем не менее Массару, Элен, Пьеру и Матильде было все труднее держать ситуацию под контролем. Иметь пленника было проблематично, не говоря уже о двоих.

Когда-нибудь кто-то этим заинтересуется. Если… если только от них не избавиться!

У кого возникла эта идея? Неизвестно. Допросы и очные ставки не внесли никакой ясности. Но для Мишеля это не имело первостепенной важности. Безусловно, никто из этих четверых не возражал. Во всяком случае, когда решение было принято, оставалось лишь воплотить его в жизнь.

Связанные как своей страстью к поклонению сатане, так и денежными интересами, эти люди решили прежде всего покончить с Тома и передать его жизнь в руки Люцифера.

Следователю было очень трудно восстановить картину того вечера, так как каждый из участников предпочитал отмалчиваться. Но благодаря сопоставлению фактов удалось прояснить некоторые моменты.

Вечером того страшного дня они выпустили Тома из погреба, потом поужинали и играли все вместе в карты. Чтобы усыпить его подозрительность, они подсыпали ему в бокал наркотик.

Однако они просчитались, поскольку Тома каким-то образом понял, что обречен. Пытался ли он спастись? Сопротивлялся ли, когда его схватили? Никто из подозреваемых в этом не сознался.

Тем не менее он был забит до смерти, а преступление представили как самоубийство.

Мишель заметил Мюрьель, входящую в ресторан, и помахал ей рукой. Сев напротив, она извинилась за опоздание:

— Париж не Тулуза. Здесь надо выходить с запасом в четверть часа, чтобы приехать вовремя… — Она заказала аперитив и посмотрела на Мишеля. — Все в порядке? У тебя странный вид!

— Я вновь размышлял об этом грязном деле.

— Меня это не удивляет. Мне тоже трудно забыть о нем. Но наконец, кажется, все стало ясным.

— Я в этом не совсем уверен. Остались темные пятна. Например, почему они решили сбросить Тома с Орлиного моста?

— Возможно, Тома кому-то сказал, что познакомился с Ноэми именно в этом месте. И если бы у полиции появились сомнения, его самоубийство можно было бы объяснить разочарованием в любви.

— Вероятно… Но мне так и не удалось полностью восстановить картину того вечера.

— Если основываться на словах Вероники, произнесенных в состоянии транса, то я могла бы предположить следующее. Они играют в карты, отсюда выражения: «Козыри — пики… Я — пас…» Внезапно — то ли по репликам играющих, то ли по их заговорщическим взглядам — Тома понимает, что он в ловушке, и пытается спастись. Они бегут за ним, хватают и со свойственным им садизмом начинают рассказывать, что сейчас произойдет. Он отбивается и кричит: «Только не мост! Нет! Только не мост!» Действительно, для него это место священно и не должно быть осквернено смертью! В конце концов он умирает от ударов, и они его сбрасывают с моста.

— О'кей! Но как ты объяснишь то, что энергетические сгустки не совпадали, когда ты делала фотографии?

— Вероятно, они положили тело на парапет, раздумывая о дальнейшем сценарии. Поэтому получилось несовпадение. Не нужно рассматривать этих негодяев как закоренелых убийц. Они продолжали совершать ошибки. Вспомни об одежде! Еще один признак поклонения сатане… Круг… Думаю, это осталось незамеченным только из-за небрежности полицейских.

Они замолчали и сделали заказ, потом вновь заговорили.

— Верно, — заметил Мишель, — каждый раз им удавалось выкрутиться. Как можно было несколько месяцев спустя подозревать их в убийстве Бернара, когда все знали, что он страдал болезнью сердца. Так же, как и доказать, что Массар убил своего отца, человека, у которого якобы не было детей?.. Им повезло еще и в том, что я упустил разгадку, которую, можно сказать, держал в руках.

— И я тоже.

— Наверное. Но, изучив более детально слова Вероники, я должен был понять. «Мост… Карты… Люблю…» А еще она читала строчки из стихотворения Виктора Гюго и назвала имя Шарль. И наконец, вскрикнула: «Папа!», когда мы были у нее в гостях. Столько намеков, а я не смог их расшифровать…