Рой видел во сне огромную гору — Боже, какая она большая! — когда почувствовал, что его грубо трясут. Сэм, подумал он, потому что они были там вместе, но это оказался Эдди, державший зажженную свечку.

— Полетел предохранитель, и я не сумел ничего сделать.

— В чем дело?

— Бе-да. Твоему другу плохо.

Рой соскочил с полки, надел мокасины и побежал в погрузившийся во тьму вагон, где при тусклом голубоватом свете несколько человек стояли над Сэмом, лежавшим без сознания. Эдди следовал за ним с нюхательной солью.

— Что случилось? — крикнул Рой.

— Шш, — остановил его кондуктор. — У него сильный жар.

— Отчего?

— Не знаю. Мы вызвали доктора.

Сэм лежал на скамейке, завернутый в одеяла, с подушкой под головой, его худое лицо заливал пот. Когда Рой наклонился над ним, он открыл глаза.

— Хэлло, малыш, — сказал он надтреснутым голосом.

— Что у тебя болит, Сэм?

— Место, где стиральная доска врезалась в меня, но сейчас уже не так сильно.

— Господи!

— Не бери в голову. Я поправлюсь.

— Побереги его силы, сынок, — сказал кондуктор. — Больше не разговаривай.

Рой поднялся. Сэм закрыл глаза.

Поезд засвистел и сбавил скорость при въезде в следующий город, потом медленно остановился. Кто-то из поездной бригады привел полуодетого врача. Тот осмотрел Сэма и выпрямился.

— Придется снять его с поезда и поместить в больницу.

Рой сходил с ума от тревоги, но Сэм открыл глаза и велел ему наклониться.

Все отодвинулись, и Рой склонился к нему.

— Возьми у меня в заднем кармане бумажник.

Рой вытащил набитый бумажник из толстой кожи.

— Теперь так, иди в отель «Стивенс»…

— Нет, нет, Сэм, нет, только не без тебя…

— Давай, малыш, давай, ты должен. Пойдешь завтра к Кларенсу Миллигану и скажешь, что тебя послал я, он ждет тебя. Покажи все, что умеешь с мячом, и я буду счастлив.

— Но, Сэм…

— Ты должен это сделать. Нагнись пониже.

Рой склонился ниже, Сэм вытянул тощую шею и поцеловал его в щеку.

— Делай, как я сказал.

— Хорошо, Сэм.

На нос Сэма капнула слеза.

Глазами Сэм хотел сказать что-то еще, но не мог. Потом вошел проводник с носилками, кэтчера подняли и спустили по ступенькам. В небе сверкали яркие звезды, но он знал, что умер.

Рой вышел из Норт-Уэст-стейшн, следуя за толпой, и стоял в тени у стенки, пока не решился взять такси.

— Довезете до отеля «Стивенс»? — спросил он шофера, и тот молча рванул с места, хотя Рой толком не успел еще усесться, проскочил на красный свет и едва не задавил инвалида на пустынной улице. Они проехали много миль по неприятным, погруженным в глубокие тени городским джунглям.

Рой однажды видел диапозитивы Чикаго, множество каменных и деревянных зданий на бесконечной шахматной доске улиц, совершенно закрытом пространстве: только железные дороги, склады и берег озера, откуда непрерывно дул ветер. В деловом центре «Луп» офисы поднимались высоко в небо, улицы были наводнены людьми, и Рой подумал, как они все умещаются в одном городе. Вдруг вспыхнет пожар, и все они выбегут из домов посмотреть — да разве смогут они помочь, лишь потопчут друг друга. И Сэм предупредил его насчет незнакомых людей, сказал, что вокруг столько бродяг, мошенников и гангстеров, тех, для кого ты просто грязь. Они не знают тебя и знать не хотят, и за дайм перережут горло и бросят помирать на улице.

— Зачем я приехал сюда? — пробормотал Рой, и ему захотелось домой.

Такси свернуло на Мичиган-авеню, отсюда открывался вид на озеро и ослепительно белое здание со шпилем, вознесшимся к облакам. Рой остановился, как зачарованный (Боже, какой большой!), перед отелем, огромной крепостью из четырех секций. Он не решался войти во вращающиеся двери, но пришлось, потому что служащий подхватил его вещи, вырвал у Роя футляр для фагота и потащил по толстой ковровой дорожке к стойке. Заполнив карточку, Рой вынул из бумажника пять долларов за номер, от которого ему придется отказаться, как только он найдет место с пансионом.

Его каморка на семнадцатом этаже оказалась чистой, поэтому, разместив вещи в стенном шкафу, Рой перестал нервничать. Он открыл окно, и в комнату потянуло ветерком с озера. Находясь выше, чем когда-либо в жизни, не считая одной или двух ночей, проведенных в горах, он смотрел на залитый светом Чикаго, раскинувшийся внизу. Здесь, на такой высоте, где кажется, что земля выложена из маленьких квадратиков, Рой утвердился в мысли, что завтра пойдет и поразит всех своим стремительным броском, и они поймут, какой он замечательный питчер.

Зазвонил телефон. Сначала Рой боялся взять трубку. В незнакомом месте, так далеко от тех, кого он знал, ему не могли звонить.

Телефон зазвонил еще раз. Рой взял трубку.

— Хэлло, Рой? Это Харриет.

Ему не верилось, что он правильно понял.

— Простите?

— Харриет Бёрд, дурачок.

— А, Харриет! — Он начисто забыл о ней.

— Спускайся ко мне, — засмеялась она.

— Что, прямо сейчас?

— Прямо сейчас. — Она назвала ему номер комнаты.

— Конечно. — Рой хотел спросить, как Харриет узнала, что он здесь, но она повесила трубку.

Рой приободрился. Значит, вот как они ведут себя в городе. Он причесался и взял футляр для фагота. В лифте пьяный хотел отнять его, но Рой был сильнее.

Он долго шел по длинному коридору, но наконец увидел ее номер и постучал. Снедаемому нетерпением Рою показалось, что он шел целую вечность.

— Войдите!

Он открыл дверь, и его изумила величина комнаты. Из окна с белыми шторами открывался вид на бескрайнее темное озеро. По спине Роя побежали мурашки.

Затем он увидел Харриет. Обнаженная, она застенчиво стояла в дальнем углу комнаты. Сквозь прозрачный газовый халатик виднелись ее набухшие соски и пышный клинышек волос ниже живота. У него с сердца свалился камень.

Когда Рой закрыл дверь, Харриет вынула из шляпной коробки, стоявшей на столе рядом с вазой белых роз, черную шляпу с перьями и надела ее. Черная вуаль доходила до ее груди. В руке она держала маленький блестящий пистолет.

Смущенный Рой думал, что она шутит, но ему стало не по себе.

— В чем дело? — спросил он.

Она прощебетала:

— Рой, ты будешь самым лучшим в бейсболе?

— Да.

Харриет нажала на спусковой крючок (струну контрабаса). Пуля прочертила по воде серебряную линию. Рой попытался поймать ее голой рукой, но она ускользнула от него и, к его ужасу, угодила ему прямо в живот. Кривым кинжалом из ствола пистолета выплыло облачко дыма. Припав на одно колено, Рой ловил пулю на ощупь, и по мере того как она двигалась, ему становилось все хуже. Он упал, все взлетело вверх, а она, тихо бормоча слова победы и отчаяния, пританцовывала на цыпочках вокруг поверженного героя.

— Мне бы стать фермером, — с сожалением произнес Поуп Фишер. — Мне следовало бы фермерствовать с того дня, как я родился. Я люблю коров, овец и этих безрогих коз. Я не безразличен к козочкам, мой отец ходил с бородой, мне нравится кормить животных и доить их. Мне нравится все устраивать, выпалывать ядовитый дуб с пастбищ и следить за поливом полей. Мне нравится быть самим собой на ферме. Мне нравится находиться в поле, ухаживая за овощами, кукурузой, озимой пшеницей — такими зелеными, каких вы и не видели. Когда была жива Ма, она все время уговаривала меня бросить бейсбол и заняться фермерством, и я всегда собирался так и сделать, но после ее смерти у меня не хватило духа на это. — У него дрогнул голос, и Ред Блоу нервно заерзал на скамейке, но Поуп не заплакал. Он вынул носовой платок, встряхнул его и высморкался. — У меня есть этот талант, — сипло проговорил он, — и я должен был бы заняться фермерством, а не строить из себя няньку для команды мертвяков с последнего места. — Они сидели в дагауте[19] «Нью-Йорк найтс», уставившись на пыльное поле, где тянулась вялая игра, и поглядывая на полупустые трибуны.