Когда мы одновременно хотим охарактеризовать и погружение тела в воду (или окропление его водой), и священный обет очистить душу в момент совершения этого ритуала, мы используем слово baptise, которое происходит от греческого слова baptein со значением «окунать» или «погружать». А священник, который совершает этот обряд очищения тела и души, называется baptist, то есть «погружающий» или «креститель». Слово sacrament, которым в его исходной латинской форме обозначается торжественная воинская клятва, приобретает абсолютно новое и своеобразное значение, если применяется в отношении обряда крещения водой. Ибо в этой новой вере внешнему ритуалу — омовению или окроплению — отводится главная роль, клятва же, даваемая молча, или только для себя, или даже прилюдно, но лишь в словесной форме, считается недостаточной. Существуют религии (наподобие той, что исповедуют люди, живущие у Мертвого моря), которые с презрением относятся ко всему, что связано с земной и телесной жизнью, как к не заслуживающему внимания в сравнении с душой; есть верования, приписывающие материи дьявольское происхождение и назначение и утверждающие, что душа, сущность которой божественна, должна вести с ней вечную борьбу. Но Иоанн (а вслед за ним Иисус) ясно видел, что душа, с одной стороны, и плоть и земная субстанция, с другой, — все это творения Бога. Священными были и вино, и хлеб, и вода, и слюна, и раз сам Бог не считал зазорным воплощаться в человеческий облик, то и Дух Святой — таинственное звено между божественным началом и словом, ставшим плотию, — был не прочь появляться перед людьми в облике смиренного голубка, который воркует, клюет крошки и стучит лапками по крыше. Но здесь я несколько забегаю вперед.
Иоанн много раз перечитал страницу из Исаии и наконец постиг ее пророческий смысл, отождествив себя с иносказательно очерченным в ней образом. Речь идет о сороковой главе, слова из которой были в душе Иисуса в тот день, когда он встретился с учеными богословами у стен Храма и отстал от каравана, идущего в Назарет: «Утешайте, утешайте народ мой, говорит Бог ваш. Говорите к сердцу Иерусалима и возвещайте ему, что исполнилось время борьбы его, что за неправды его сделано удовлетворение, ибо он от руки Господней принял вдвое за все грехи свои.
Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими;
И явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие; ибо уста Господни изрекли это»[83].
Поначалу Иоанн воспринял эту аллегорию слишком буквально и действительно удалился в пустыню, где кричал в пустой воздух слова: «Покайтесь, ибо Господь грядет!» Тем временем грива на его голове и борода становились длиннее, сам он худел и покрывался грязью, а от грубой нечеловеческой пищи боли в желудке становились все нестерпимее. Однако пришло время, когда чрево его прекратило противиться тому, что в него поступало, и смирилось с тем единственным кормом, который ему, похоже, суждено было получать и впредь. Тело Иоанна, прикрытое лишь парой старых зловонных козлиных шкур, закалилось. Первое время его донимал сильный кашель и нос из-за насморка был постоянно заложен — награда холодных ночей! — но Иоанн не прятался от дождя и, невзирая на непогоду, все шагал и кричал в пустоту: «Покайтесь!» В конце концов он научился приспосабливаться к пустыне. И вот настал день, когда, размахивая сухой веткой, служившей ему одновременно и дорожным посохом, и символом пророческого призвания, Иоанн появился на людях. Он шел мимо небольших поселков, а их жители, видя необычайное истощение и очевидное сумасшествие путника, были рады поглазеть на него — хоть какое-то развлечение! Иоанн призывал их покаяться в своих грехах и условиться о встрече с ним, чтобы совершить омовение в водах Иордана, а смыв грехи, начать новую жизнь. Старики только смеялись, молодые же бросали в него камни. Собаки облаивали его, а иногда пытались укусить. Опечаленный, он уходил, продолжая выкрикивать: «Покайтесь, ибо Господь грядет!»
Но, как мы хорошо знаем, отвергали его не все. Те, кому стало известно, что он был рожден от чудесного зачатия, верили, что Иоанн и есть предсказанный пророками Мессия. Таких находилось не много, но они все же были. Другие, близкие к зелотам, идеи которых незаметно, но быстро распространялись не только в Иерусалиме, но и в других городах и даже деревнях Палестины, считали, что он был судьбоносным харизматическим вождем, который призовет народ к восстанию против римской тирании. Разумеется, к нему стали проявлять интерес — особенно тогда, когда он начал свою деятельность на берегах Иордана в качестве Крестителя. Как же он был изможден, как плохо одет, как огромны были эти сверкающие глаза, какая неистовая вера сквозила в его словах! «Ну и безумец! — сказали бы многие. — Нет, следует решительно и полностью отвергнуть саму возможность мессианства». Но ведь священные книги не говорят нам, в каком обличье должен явиться Мессия. Вы полагаете, это будет кто-то толстый и похожий на фарисея? Тогда слушайте.
— Сие называется крещением водой, — объяснял Иоанн группе людей, сидящих на берегу Иордана. — Этот обряд прост. Вы должны очиститься от греха, и знаком очищения души будет очищение тела — здесь, в водах нашей реки. Вы можете спросить: «Обязательно ли нужна вода?» Да, отвечу я, потому что наш разум будет помнить водный обряд всегда, высказанное же намерение вскоре забудет. А теперь войдите вместе со мной в эти воды.
— И что произойдет после того, как мы совершим омовение? — спросил один человек. — Что будет потом?
— Потом, — ответил Иоанн, — вы будете готовы принять того, кто идет за мной, того, кто будет проповедовать о новом Царстве.
Обратите внимание на это слово — Царство. Как оно должно истолковываться? Метафорически, как в словосочетании царство духа, или буквально — со всеми подразумеваемыми изменениями государственного строя: восстанием против Рима, установлением священной монархии? В самом начале, в предыстории его проповедования, положение Иоанна было несколько двусмысленным, поскольку ему приходилось вводить в заблуждение людей простодушных, среди которых попадались и такие, которых интересовала политика.
— А что это будет за Царство?
— В нем все будет не так, как в царстве кесаря. Любовь, а не страх. Не будет рабства, не будет тирании, не будет стяжательства и накопительства. Будет царство свободных душ под Богом.
Опасные слова. К Иоанну выстроилась целая очередь кающихся грешников, и с каждым днем число их росло.
— Я крещу вас водой именем Всевышнего. Пусть воды духа очистят вас от желания грешить, и пусть прошлые грехи ваши простятся вам.
Кто-то непременно возразит, что очищение от желания грешить означает также и очищение от желания делать добро. Суровые слова, трудная для понимания доктрина. Мы должны ждать прихода толкователя — того, кто это прояснит.
Грехи. «Я обманывал — дал неполную меру, когда торговал в лавке… Я украл у соседа пять талантов и допустил, что обвинили его сына… Я… я… я… почувствовал сильное влечение к женщине, живущей по соседству, но я ничего такого не сделал… Я кричал на свою жену, упокой Господь ее душу, я часто бил ее… Я не соблюдал пасхальный обряд в прошлом году… Я… я… я… я… я… я… совершил грех Онана…»
Долгий день признаний и отпущения грехов. Холодная ночь под деревом или в пещере. Завтрак из печеных акрид, дикого меда и речной иорданской воды. Утром — снова обязанности исповедника, крестителя, призывающего к добродетели, пророка, предсказывающего пришествие того, кто должен явиться.
«Я ненавидела свою сноху и оговорила ее перед сыном, обвинив в неверности… Я ела запрещенное законом мясо и запивала его козьим молоком… Я совершила прелюбодеяние… Я лежу в постели, обдумывая способы и средства, которые помогут мне найти время и возможность снова и снова совершать грех, и ненавижу мужа, который храпит рядом…»
