Майкл внимательно слушал и, попросив выделить ему стол для написания рапорта, отошел в угол.

– Вы не помните, когда дикари убили мистера Сколфилда? – спросил он у Клерка через несколько минут, уже раскладывая свои листки.

– В 1897 году, мистер Гроуф. – ответил Клерк.

– А когда были переведены деньги? – поинтересовался Майкл.

– В 1896 году. В декабре. Я помню, это было накануне Рождества.

– Скончался он, если я не ошибаюсь, в феврале? – продолжил Майкл.

– Да, мистер Гроуф. В самый разгар лета.

– А через какой банк были переправлены деньги?

Клерк кивнул и ушел в комнату, где хранился архив. Через пятнадцать минут он появился с большой папкой в руках. Положив ее на стол напротив Майкла, он быстро отыскал запись о платеже.

– Банк Беринг, мистер Гроуф.

– М-да… – вырвалось у Майкла.

– Что-то не так? – спросил клерк, сгоравший от любопытства.

– Все в порядке. Я вас побеспокою чуть позже.

Переписав данные из папки, Майкл заполнил рапорт, подождал, пока он закончит свои дела и поставит свою подпись, собрал бумаги и вышел на улицу.

Постояв некоторое время у дверей конторы, он направился в телеграф, отправил сообщение лейтенанту о том, что задержится на несколько дней для выяснения финансовых дел Сколфилда, и устроился в небольшой гостинице для военных.

Следующим утром Майкл, как следует отоспавшись, вычистив форму, позавтракав огромным куском говядины и острым рисом, отправился в банк. Однако там был довольно бесцеремонно выпровожен управляющим, отказавшимся что-либо говорить без санкции начальника полиции Борнео.

Визит в полицию оказался еще более неудачным. Начальник управления по надзору за экономической деятельностью, выслушав рассказ Майкла, прямо посоветовал ему не совать нос в чужие дела.

– Я бы попросил вас вести себя в рамках… – начал было возмущаться Майкл, но подполковник перебил его.

– Сынок, уматывай отсюда, – с мрачной усмешкой сказал он, глядя на Майкла черными маслянистыми глазами. – Если не хочешь, чтобы тебя освежевали, как последнюю свинью на бойне, возвращайся к себе и забудь обо всем, что ты тут узнал.

Майкл, ошалевший от такой наглости, не в состоянии сказать что-либо от душившего его бешенства, не моргая, смотрел на подполковника.

– Чтобы вечером тебя тут не было, сопляк! – громко, с отвращением, словно выплюнул в лицо капралу, отчеканил полицейский.

Майкл опустил глаза, и почувствовал, что проиграл в этой схватке. Пару секунд он сидел, уставившись в пол, после чего, чувствуя на себе пристальный взгляд подполковника, вышел из комнаты.

Вид у него был настолько подавленный, что полицейские невольно обращали на него внимание, и – кто с пониманием, а кто с неприкрытой издевкой – провожали глазами.

– Все с вами ясно, мистер Сколфилд, – тихо произнес Майкл, выйдя на улицу.

Неожиданно он почувствовал такое отчаяние, что захотелось, не возвращаясь в поселок, сесть на первый же пароход и уплыть с Борнео куда-нибудь подальше.

Уже в гостинице, после щедрой порции бренди, которой он утешил себя в тот вечер, Майкл почувствовал некоторое облегчение. Он встал с кровати и подошел к окну и, рассматривая гуляющих по вечерним улицам офицеров с дамами и шлюх, стоявших на углу дома напротив, почувствовал непреодолимую жажду деятельности. Еще не протрезвев до конца, он рассчитался за номер и через полчаса гнал коня обратно в поселок.

Он был полон решимости закрыть вопрос с деньгами Сколфилда в ближайшие недели. Решение этого вопроса ему виделось только при помощи шантажа, возможно даже убийства Дэвида…

Майкл несся по подсохшей от дождей дороге и собирался успеть добраться до ближайшей гостиницы, пока не совсем стемнеет. Унижение, которому он подвергся в полиции, продолжало грызть его душу, но он перенес свою злость с подполковника на Дэвида Сколфилда, и настолько увлекся мечтами о том, как будет пытать, бить и мучить его, что чуть было не растоптал рыбака-даяки, который вел мула, тянувшего большую телегу.

– Куда лезешь мразь?! – заорал он, все еще находясь под влиянием своих мыслей, и, сам того не осознавая, выхватил из кобуры пистолет.

Щелчок затвора собственного пистолета вывел Майкла из ступора. Он увидел внизу перед собой испуганные глаза рыбака, молившие о пощаде.

«Черт! Грязный ублюдок», – подумал он.

Глубоко вздохнув, он, все еще держа пистолет на взводе, внимательно осмотрел коричневые широкие брюки и светло-коричневую застиранную рубашку рыбака и прокричал:

– Куда смотришь? Смерти ищешь, болван?

Даяки стал что-то сбивчиво объяснять на ломаном английском о том, что уже почти стемнело, и он спешит в город, отвезти больную женщину.

Только сейчас Майкл заметил ярко-белое пятно платья, выделявшееся на фоне бурой ткани, покрывавшей дно телеги.

– Кто это?

Майкл направил коня вплотную к телеге, и несколько секунд смотрел на белую женщину, лежавшую там между тюками, набитыми сеном.

– Не может быть… – несколько секунд повторял он, пока не собрался с мыслями.

– М-миссис Сколфилд? – спросил он.

– Да, мистер Гроуф, – тихим голосом ответила Анна.

Они еще несколько мгновений смотрели друг на друга. И, если в глазах Майкла читалось только изумление, то Анна смотрела на него с радостью и надеждой.

– Я еще слаба, мистер Гроуф, но зрение, как видите, у меня осталось таким же хорошим. И, признаюсь вам, что никогда бы не подумала, что встречу вас несущимся с пистолетом наперевес сквозь джунгли, – улыбнулась она.

Майкл посмотрел на пистолет и засунул его обратно.

– Я же, со своей стороны, скажу вам честно, уже и не рассчитывал когда-либо увидеть вас… – тихо сказал он.

– Этот добрый рыбак спас меня у самых Даякикаров. – ответила она. Правда, ему для этого пришлось зацепить меня за руку багром…

– Как вы себя чувствуете?

– Вполне сносно, если не брать в расчет, что болит рана на предплечье.

Она еще раз улыбнулась Майклу.

– Я попросила Дори, – она кивнула на рыбака, – отвезти меня в городской госпиталь. Честно говоря, мне бы не очень хотелось возвращаться обратно в поселок.

– Почему, миссис Сколфилд? – спросил Майкл, быстро сообразивший, что ему надо во что бы то ни стало задержать Анну и выведать у нее о деньгах отца. – Мистер Сколфилд на грани отчаяния. У нас с лейтенантом возникли серьезные подозрения относительно его душевного состояния. Судя по сообщениям, ваш супруг находится в горячке. После нападения на ваш дом, после того, как он чудом спасся из огня, и свидетельств даяки, о том, что вас видели плывущей в лодке, он не вставал с постели.

Анна была потрясена.

– Какой огонь, Майкл? – спросила она.

– Ваш дом сожгли, – ответил он. – Кто-то вынес все деньги и ценные бумаги и поджег его вместе со спящим мистером Сколфилдом.

Анна расплакалась.

– Вас, видимо решили похитить, чтобы сделать виновницей этого преступления.

– Но, ведь я… – Анна зарыдала.

– Мы все знаем, миссис Сколфилд. Преступники уже найдены. Это два беглых каторжника, – соврал он.

Рыбак, все это время стоявший на месте, счастливый от того, что все так хорошо разрешилось и для него, и для белой плантаторши, решился вмешаться в их разговор.

– Я извнинение. Но мы должны бежать, потому что ночь. Джунгли. Опасно. Город.

– Нет, не надо в город, – ответил Майкл. – Разворачивай телегу, мы поедем в поселок.

За полтора часа пути до гостиницы, Майкл рассказал Анне выдуманную историю о нападении на дом, о том, как он отвез в город якобы пойманных преступников и о тайне, которая открылась во время следствия.

– Завтра утром, миссис Сколфилд, я расскажу вам обо всем наедине – после того, как вы отдохнете с дороги. После этого, я найму почтовый экипаж, и вы вернетесь домой к мужу с комфортом.

Анна согласилась.

Она попросила Майкла отблагодарить рыбака, но лишние траты не входили в планы капрала, и он, извинившись, ответил, что потратил все свои деньги в городе.