В следующие десять лет минное оружие практически не развивалось. Все армии Европы отдавали приоритет артиллерии, пулеметам и новинке военной техники — аэропланам. В русской армии минные роты по-прежнему имелись только в крепостных инженерных частях.
Шрапнельная мина штабс-капитана Карасева (1905 г.)
Все же надо отметить, что в 1905 году штабс-капитан Карасев разработал два образца противопехотных мин, поражающими элементами которых являлись шрапнельные пули (шарики). Конструкция этих мин предусматривала заводское изготовление.
Унтер-офицер Семенов разработал гибкий удлиненный заряд ВВ для проделывания проходов в проволочных заграждениях (тогда он именовался «мина-заряд»).
Мина-заряд унтер-офицера Семенова
Мины в мировой войне 1914–1918 гг.
К минной борьбе русская армия оказалась готовой технически, но не по объему запасов взрывчатых веществ и средств взрывания. Достаточно сказать, что в табель инженерного имущества русского саперного батальона армейского корпуса на военное время входили лишь 284 кг пироксилина, 200 запалов и 800 капсюлей-детонаторов. Центральные запасы были сделаны не более, чем на 6 месяцев военных действий.
Примечание автора
Впрочем, к продолжительной интенсивной войне, с огромным расходованием боеприпасов, оказались не готовы все европейские армии. Во многом именно быстрое истощение запасов мирного времени привело к позиционному тупику. Опустошив за 3–4 месяца войны свои арсеналы, армии вынуждены были закрепляться на достигнутых рубежах в ожидании, пока развернется промышленность и сможет обеспечить войска боеприпасами и снаряжением. За это время пехота, уже изведавшая смертельный в открытом поле огонь пулеметов и разрывы шрапнели, настолько прочно окопалась, что прорыв обороны стал крайне сложным и весьма кровопролитным делом.
Все запасы взрывчатки, запалов и капсюлей были израсходованы в первые 2–3 месяца, когда саперам, прикрывавшим отход русской армии из Польши, Восточной Пруссии и Буковины пришлось взрывать мосты, ставить фугасы на дорогах.
Поскольку германская армия не располагала ни средствами обнаружения мин, ни специалистами по разминированию, даже одиночные фугасы сильно сдерживали продвижение войск кайзера, а в некоторых случаях и останавливали. Немцы предпочитали дожидаться, пока их саперные подразделения не проложат новые дороги в обход существующих.
По русской номенклатуре фугасы (термин «мина» в то время применялся лишь в отношении морских мин) разделялись следующим образом.
По области применения на: 1) полевые; 2) крепостные; 3) речные.
По техническому признаку на: 1) обыкновенные (взрываемые с пункта управления, т. е. говоря современным языком — управляемые мины); 2) самовзрывные (сегодня это обычные неуправляемые мины); 3) повторные (учебные и учебно-имитационные).
Были установлены тактико-технические требования к фугасным заграждениям. Фугасами предписывалось закрывать «мертвые» пространства, не поражаемые пушечным и пулеметным огнем. Фугасы следовало устанавливать в 2–3 линии, группами по 5—15 зарядов, с расстоянием 8— 12 метров между ними, и 20–30 метров между линиями.
Уже в начале 1915 года в армию стали поступать фугасы фабричного изготовления, представлявшие собой модификацию мины Карасева.
Они назывались «большой шрапнельный фугас» и «малый шрапнельный фугас».
Фугас фабричного изготовления, (модификация мины Карасева)
К сожалению, их описания не сохранилось. В основном, эти фугасы снаряжали черным порохом, от которого артиллерия отказалась в 1905 году, но значительные запасы которого имелись на русских складах.
Подрывная машинка обр. 1913 г. и электрозапал Дрейера обр. 1874 г.
Фугасы подрывали электрическим импульсом с пульта управления. Фугасы зарывали в землю на нейтральной полосе, перед проволочными заграждениями, на расстоянии около 200 метров от траншей.
В качестве пульта управления использовалась подрывная машинка ПМ-13, созданная в 1913 году. Она развивала напряжение 60 вольт при силе тока 0,7 ампер и могла подрывать до 7 искровых электрозапалов системы Дрейера образца 1874 года, соединенных параллельно. Электроимпульс передавался по саперному проводу образца 1900 года. 1 километр этого провода имел сопротивление всего 4 ома.
Кроме запалов Дрейера, саперы имели электрозапалы образца 1905 года, с платиновым мостиком.
Для устройства электровзрывных сетей шрапнельных фугасов саперы располагали так называемой «контактной доской», обеспечивавшей распределение тока по зарядам, а для проверок сети у них имелся омметр образца 1913 года.
В ходе войны в инициативном порядке офицеры и солдаты саперных частей изобретали, изготавливали и широко применяли весьма оригинальные мины, которые можно было бы отнести к группе противозаградительных (если бы такая группа существовала). Это даже не мины, а средства проделывания проходов в заграждениях.
Дело в том, что когда в 1915 году война приобрела позиционный характер, противоборствующие армии стали прикрывать свои позиции сплошными заграждениями из колючей проволоки. Преодолеть столь плотные заграждения без их предварительного разрушения невозможно. Между тем, для проделывания одного прохода шириной 5—10 метров надо было истратить от 150 до 250 артиллерийских снарядов. А вручную проделывать проходы под пулеметным огнем тоже не представлялось возможным. Поэтому саперы разработали немало образцов удлиненных зарядов ВВ для разрушения проволочных заборов.
Некоторые из них выдвигались вручную, другие были самодвижущиеся. Известны мина-заряд унтер-офицера Семенова, прибор-тележка рядового Савельева, подвижная мина Сидельникова, ползучие мины Канушкина и Дорошина, мина-крокодил полковника Толкушина.
К великому сожалению, и об этих минах не сохранилось никаких сведений, хотя даже в приказах о наступлениях командующих фронтами применение таких мин оговаривалось особо.
Первая мировая война долго не способствовала развитию минного оружия как тактического средства. На поле боя господствовали орудия и пулеметы, надежно уничтожавшие пехоту, медленно продиравшуюся сквозь изрытую воронками и перегороженную проволочными заграждениями местность. Атакующий батальон пехоты артиллерия и пулеметы уничтожали за 5–7 минут! Кавалерии на таких полях места не было вовсе. Так что особой нужды в противопехотных минах не возникало, и от минирования проволочных заграждений перед своим передним краем все довольно быстро отказались.
Мина-«крокодил» конструкции полковника Толкушина (снимок 1920-х годов)
Пожалуй, только минирование при отходе войск на свои исходные позиции после захвата позиций противника, если он контратаковал превосходящими силами, можно было отнести к тактическому приему боя. Тогда траншеи, блиндажи и другие сооружения минировали минами нажимного действия и минами-ловушками с тем, чтобы затруднить противнику использование его же траншей и оборонительных сооружений.
Или же мины использовали для прикрытия общего отхода войск, что чаще всего происходило в заключительной фазе войны. Так, после успешного сражения у Камбре (5–7 июня 1918 г.) союзники не смогли из-за мин преследовать поспешно отходящих немцев и немецкие командиры превратили бегство в планомерный отход.
Немцы к урокам русско-японской войны отнеслись достаточно внимательно. Хотя опыт минной войны они изучили недостаточно, все же к началу Первой мировой войны германская армия приняла на вооружение самовзрывающуюся мину под названием «Tretmine», снаряженную динамитом.
