– Все будет хорошо, – сказала она, в основном обращаясь к самой себе, – все будет очень хорошо.

Дверь открыл Фрэнк.

– Приветствую вас, друзья по несчастью, – громогласно заявил он, выдохнув на нас удушливое облако, перенасыщенное пивными парами.

Услышав нас, из кухни вышла Элизабет. Не требовалось особой наблюдательности, чтобы заметить: они только что ссорились. И дело даже не в напряжении, которое я чувствовал. Было заметно, что Элизабет плакала.

– Здравствуйте! – Она подошла поближе и попыталась заставить себя улыбнуться, упорно не глядя на Фрэнка. – Здравствуй, милый. – Она ласково погладила Ричарда по аккуратно причесанной головке.

С первого взгляда могло показаться, что стоящий рядом Фрэнк обнял жену за талию, но я заметил, как его длинные белые пальцы глубоко впились в мягкую плоть ее большого живота.

– Это моя жена Лиззи, – скривился он в ухмылке, – мать моего еще не родившегося щенка.

Гримаса боли исказила бледное лицо Элизабет. Она вырвалась из его объятий и подошла поближе к Ричарду... Ненависть! Это слово вспыхнуло и погасло в моем мозгу. Так ярко вспыхивает лампочка перед тем, как перегореть.

– Сегодня ты такой красивый, Ричард, – улыбнулась Элизабет, но в ее глазах блестели слезы, – тебе очень идет этот костюм, рубашка тоже замечательная.

– Никогда не говори мне, что я красивый, – вмешался Фрэнк.

Ричард внимательно посмотрел на рукав своей рубашечки, потом на Элизабет и серьезно спросил:

– Тебе нравится?

– Да, очень красиво, – сквозь слезы ласково улыбнулась Элизабет.

Фрэнк решительно не желал оставаться на вторых ролях.

– Присаживайтесь, гости дорогие, – он сделал рукой приглашающий жест, – скажите, что будете пить. Кажется, именно так начинает свои вечеринки всемирно известная ведьма Элси.

– Ты сегодня в хорошем настроении, – заметил я.

– Так что же вам налить, черт побери?

– Мне ничего, – сухо ответила Энн.

А я попросил стакан вина, если оно имелось в доме. Фрэнк назвал три сорта. Я выбрал сотерн.

– Сотерн сейчас будет, – нараспев протянул Фрэнк и, кривляясь, удалился в сторону кухни.

Элизабет стояла рядом, неестественно выпрямившись, с натянутой улыбкой на лице.

– У него сегодня неудачный день, – заметила она, – не обращайте внимания.

– Ты уверена, что тебе хочется возиться с гостями, Лиз? – мягко осведомилась Энн. – Если тебе тяжело, мы могли бы...

– Не говори глупости, дорогая, – обиделась Элизабет, а я почувствовал идущую от нее волну тоски и обреченности.

Фрэнк продолжал громко греметь стаканами в кухне.

– Да, кстати, пока я не забыла, – воскликнула Элизабет, – я вчера не оставила у вас в доме расческу?

– Бог ты мой, – Энн с досадой всплеснула руками, – конечно оставила. Я сегодня сто раз собиралась принести ее тебе, но все время забывала. Извини.

– Ничего, дорогая, – улыбнулась Элизабет, – просто я хотела узнать, где она. При случае я ее заберу.

– Со-терн, – возвестил Фрэнк, войдя в комнату с полным стаканом в руке.

– Я пойду посмотрю, как там наш ужин. – Элизабет поспешно направилась в кухню.

– Я помогу тебе, – предложила Энн.

– Не надо, у меня почти все готово, – улыбнулась Элизабет. Однако улыбка недолго задержалась на ее бледном и несчастном лице. Нагло улыбающийся Фрэнк загородил ей дорогу. – Фрэнк, прошу тебя, – взмолилась она.

– Лиззи больше не хочет с нами разговаривать, – ухмыльнулся он. – Лиззи хочет уйти.

– Фрэнк, пропусти меня. – Ее голос звучал глухо и напряженно.

– Она же помешалась, – Фрэнк грубо схватил жену за плечо, – совсем спятила.

– Я все-таки помогу тебе, Лиз. – Энн решительно поднялась, взяла Ричарда за руку и направилась прямо на Фрэнка. Элизабет открыла рот, словно хотела заговорить, но не произнесла ни слова. Я остро ощутил сложное чувство гнева, смешанного с благодарностью, которое она в этот момент испытывала. Две женщины и ребенок без помех прошли в кухню.

– Одна беременная женщина, – начал перечислять Фрэнк, – две беременные женщины, один маленький мальчик, – он со свистом выдохнул воздух и хихикнул, – есть повод повеселиться, здорово, правда?

– Ага, – буркнул я.

– Ты вовсе так не думаешь, тупой ублюдок! – рявкнул он и сунул мне в руку стакан, причем так резко, что вино расплескалось. И рухнул в кресло. – Знаешь, почему она спятила? – пьяно хихикнул он. – Потому что я предложил ей поднять и немножко поносить холодильник. Тогда нам не придется возиться с ребенком. – Он схватил стоящую на столике рядом банку пива и, картинно вытянув вперед руку, произнес: – За женщин! – Фрэнк икнул, опустошил банку и бросил ее на ковер. Он был абсолютно пьян. – Дети... – пробормотал он достаточно громко, чтобы его услышали в кухне. – Кто только, черт возьми, их выдумал?

Если у меня и было желание рассказать соседям о женщине в черном, Фрэнк его сразу отбил. Он продолжал пить, пока накрывали на стол, не прекращал этот процесс и за ужином. Он постоянно наливал себе новые порции, почти не прикасаясь к еде, и что-то невнятно бормотал. Пытаясь поддержать общую беседу за столом, Элизабет упомянула о моем странном звонке домой в тот самый момент, когда Энн на голову упала банка. Я пожал плечами и заявил, что это простое совпадение. Не было никакого желания вдаваться в подробности.

Я вспомнил, как некоторые медиумы описывали свои посещения домов, где водились привидения. Все говорили о том, что в воздухе явственно ощущалось чужое присутствие. Дом, в котором мы находились, тоже был населен призраками. Я это чувствовал. Призраками полных отчаяния мыслей, привидениями, тысяч жестоких слов и дел, фантомами бессильной злобы и невысказанного гнева.

– Дети, – громко проговорил Фрэнк, с ненавистью глядя на еду, – зачем их иметь? Что в них хорошего? Я вас спрашиваю!

– Фрэнк, ты... – начала Элизабет.

– А ты помолчи, – грубо перебил Фрэнк, – я не с тобой разговариваю. Ты помешалась на детях. Дети – твоя мания. Ты ими живешь и дышишь. Когда мы снова будем делать ребенка, а, Лиззи, детка? Когда мы соединим сперму с яйцеклеткой?

– Фрэнк! – Элизабет выронила вилку и закрыла лицо дрожащими руками. Ричард смотрел на взрослых широко раскрыв глаза. Энн подошла к Элизабет и успокаивающе погладила ее по голове.

– Расслабься, парень! – Я решил, что мне пора вмешаться, но хотел свести дело к шутке. – От твоих речей у нас будет несварение желудка.

– Конечно, – Фрэнк кивнул, – тебе легко говорить. А как я могу расслабиться, если какое-то существо, которое еще даже не родилось, уже сейчас съедает все мои деньги? Дети, дети, дети, – продолжал нараспев повторять он, но внезапно пристально взглянул на меня: – А ты чего уставился?

За столом сидел уже и не пьяный шут. На меня смотрели горящие дикой ненавистью глаза. У меня не было желания ввязываться в неприятный разговор. Я и так знал, какие черные тучи гнева и раздражения клубятся в его затуманенной алкогольными парами голове.

– Просто смотрю на пьяного кретина, – спокойно сообщил я.

– Да, я кретин, – прошипел Фрэнк, – как и любой мужик, который делает детей.

– Фрэнк, побойся бога! – Элизабет резко встала и швырнула свою тарелку в мойку.

– Ричард, – Фрэнк не обращал на жену никакого внимания, – никогда не делай детей. Все, что угодно: делай деньги, люби девочек, гуляй, веселись. Но никогда не делай детей.

Оставшаяся часть ужина прошла в напряженном молчании. Все попытки поддерживать беседу оказались неудачными.

Позже Фрэнк и я поехали покататься. Он продолжал пить и становился все более агрессивным по отношению к Элизабет. Поэтому я и предложил немного проветриться. Я взял нашу машину и, естественно, сел за руль сам. Я сказал ему, что еще надо где-то заправиться, иначе в четверг мы не доедем до работы.

– Не важно, – заявил он, – я все равно не поеду на работу. Что я там забыл?

Выехав на улицу, мы увидели Элси. Одетая в черный купальник, она возилась со шлангом на полянке перед домом.