Лэннинг, ошеломленный до последней степени, всплеснул руками:

— Но почему, господи боже? Почему?!

— Да потому, что привкус опасности послужит прекрасной приманкой! Что, по-вашему, ядерная технология так уж безопасна? А космические полеты — это увеселительные прогулки? Разве ваше обещание абсолютной безопасности сослужило службу? Удалось ли заманить хоть кого-нибудь? Помогла ли обещанная безопасность преодолеть всеобщий комплекс Франкенштейна, который вы так ненавидите? Нет? Так попробуйте же что-нибудь другое, такое, что приносило успех в других областях.

Тут из-за двери, ведущей в лабораторию Сьюзен, донесся мелодичный низкий звук. Это, конечно, был Ленни.

Сьюзен сразу умолкла, прислушиваясь.

— Кажется, Ленни меня зовет, — пробормотала она. — Простите, я сейчас.

— Он научился это делать? — поразился Лэннинг.

— Я же сказала, что мне удалось обучить его кое-каким словам.

Сделав несколько поспешных шагов к двери, Сьюзен обернулась:

— Не уходите, я быстро.

Глядя ей вслед, они некоторое время молчали. Потом Лэннинг задумчиво спросил:

— Как ты думаешь, Питер, есть что-то в том, что она говорит?

— Может быть, и есть, Альфред, — кивнул Богерт. — Может быть. Во всяком случае, можно поднять этот вопрос в дирекции. Посмотрим, что скажут остальные. В конце концов, деваться все равно некуда. Масло в огонь уже подлито. Робот ударил человека, и этот факт стал достоянием общественности. И если верить Сьюзен, мы можем попытаться обратить случившееся в свою пользу. Но только… ее намерениям я не слишком доверяю. Вернее, совсем не доверяю.

— Ты о чем?

— Видишь ли, даже если все, что она сказала — чистая правда, это не более чем рационализация с ее стороны. Собственный ее интерес в этом деле проистекает из желания удержать при себе, спасти этого робота. Ты же прекрасно понимаешь, как бы мы на нее ни наваливались (математик усмехнулся нелепости звучания этой фразы в буквальном значении), она по-прежнему будет заявлять, что он необходим ей для создания методики обучения роботов. Только мне кажется, что Ленни ей совсем не затем нужен. Она нашла для него совершенно уникальное применение — настолько уникальное, что из всех женщин на свете на такое способна только Сьюзен.

— Что-то не пойму я твоих туманных намеков. Богерт спросил:

— Ты слышал, что сказал робот?

— Нет. То есть, не совсем расс…

Тут дверь из лаборатории резко распахнулась, и Лэннинг умолк на полуслове.

Сьюзен вошла, рассеянно глядя по сторонам.

— Послушайте, вы не видели тут… куда же она запропастилась? А, вот она где!

Сьюзен бросилась к книжной полке и взяла с нее странный металлический предмет в форме пустотелого колокола с множеством дырочек и с разнообразными кусочками металла внутри.

Когда Сьюзен взяла этот странный предмет, железки внутри весело зазвенели. Лэннинг окаменел: предмет, как он догадался, представлял собой не что иное, как предназначенную для робота погремушку!

Когда Сьюзен открыла дверь лаборатории, оттуда снова послышался голос Ленни. Теперь-то Лэннинг прекрасно расслышал — робот произносил слова, которым его научила Сьюзен Кэлвин.

Низким, как басовый регистр челесты, голосом Ленни звал:

— Мамацька, ди ка мне-е! Де ты, ма-маць-ка?

И были слышны торопливые шаги Сьюзен Кэлвин, которая спешила на зов единственного ребенка, которого ей когда-либо было суждено иметь и любить.

Дело слушалось без присяжных при закрытых дверях. Ответчиком была фирма «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен Корпорейшн», а при ее влиянии добиться подобной уступки было не так уж трудно.

Впрочем, истец особенно и не возражал: попечители Северо-восточного университета прекрасно представляли себе, как будет реагировать широкая публика на известие о проступке робота. То, что проступок этот был совершенно необычного и исключительного свойства, не имело значения. Попечители боялись, что бунт против роботов может перерасти в бунт против науки.

Равным образом и правительство в лице судьи Харлоу Шейна не собиралось поднимать шум вокруг этой истории. Портить отношения и с «Ю. С. Роботс», и с ученым миром было одинаково неблагоразумно.

— Итак, джентльмены, — начал судья, — поскольку ни присяжных, ни репортеров, ни публики здесь нет, мы можем отбросить формальности и перейти прямо к сути дела.

Он криво улыбнулся, не слишком веря в действенность своего призыва, и, подобрав мантию, уселся поудобнее. У судьи была добродушная румяная физиономия, округлый подбородок, нос картошкой и широко расставленные светло-серые глаза. Словом, не такая бы внешность подобала могущественному вершителю правосудия, и судья в глубине души сознавал это.

Первым был приведен к присяге свидетель обвинения Барнабас Гудфеллоу, профессор физики Северовосточного университета. Сердитый вид, с которым профессор пробормотал стандартные слова клятвы, никак не вязались с его фамилией, означающей «славный малый».

Покончив с предварительными вопросами, обвинитель глубже засунул руки в карманы и спросил:

— Скажите, профессор, когда и при каких обстоятельствах к вам обратились с предложением воспользоваться услугами робота И-Зет Двадцать Семь?

На маленьком, остром личике профессора появилось беспокойное выражение, но от этого оно не сделалось менее сердитым.

— Мне приходится поддерживать профессиональные контакты с директором исследовательского отдела «Ю. С. Роботс» доктором Альфредом Лэннингом, а кроме того, мы знакомы лично. Вот почему я счел возможным выслушать до конца то странное предложение, с которым он обратился ко мне третьего марта прошлого года…

— То есть две тысячи тридцать третьего года?

— Совершенно верно.

— Простите, что прервал вас. Продолжайте, будьте добры.

Профессор холодно кивнул, нахмурился, припоминая все обстоятельства, и начал.

Профессор Гудфеллоу смотрел на робота с некоторым беспокойством. В соответствии с правилами перевозок роботов на Земле в подвал университетского склада робота доставили в закрытом контейнере.

Это событие не застало профессора врасплох. После телефонного разговора третьего марта он все больше поддавался настойчивым уговорам доктора Лэннинга и вот оказался с роботом лицом к лицу.

На расстоянии вытянутой руки робот выглядел пугающе огромным.

Доктор Лэннинг внимательно осмотрел робота, словно желая убедиться, что его не повредили при перевозке, а затем повернул голову с гривой седых волос в сторону профессора и взглянул на него из-под мохнатых бровей.

— Перед вами робот И-Зет Двадцать Семь, первый серийный робот данной модели. — Лэннинг повернулся к роботу. — Познакомься с профессором Гудфеллоу, Изи.

— Здравствуйте, профессор.

Голос робота звучал совершенно бесстрастно, но от неожиданности профессор вздрогнул.

Робот напоминал пропорционально сложенного человека семи футов росту — внешность роботов всегда была рекламной изюминкой фирмы «Ю. С. Роботс». Внешний вид да основные патенты на позитронный мозг — вот что обеспечило компании полную монополию в производстве роботов и почти полную монополию в производстве вычислительных машин.

Когда двое рабочих, доставивших робота, вышли из подвала, профессор Гудфеллоу несколько раз перевел взгляд с робота на Лэннинга.

— Надеюсь, он не опасен. — Судя по тону, профессор не питал на этот счет особых надежд.

— Куда менее опасен, чем, например, я, — ответил Лэннинг. — Меня вы можете вывести из себя настолько, что я вас ударю. А с Изи у вас ничего не получится. Вам ведь известны Три Закона Роботехники?

— Да, конечно.

— Эти законы встроены в структуру связей позитронного мозга, и робот не в состоянии их нарушить. Для робота Первый Закон — охранять жизнь и благополучие людей — определяет цель его существования.

Он помолчал, потер щеку и добавил:

— Как бы нам хотелось убедить наконец в этом все человечество.