Картер не понимал, что так поразило мисс Джонс в этих часах. Ему не хватало воздуха в этой запыленной комнате.

– Если вы не против, я попробую открыть окно» – сказал он и, не дожидаясь ответа Сары, начал срывать с окна серую ткань, пришпиленную канцелярскими кнопками. С ткани обрушилось столько пыли, что мисс Джонс и Картер чуть не выкашляли легкие.

Окно не поддавалось, будто его уже много лет не открывали. Говарду пришлось применить всю силу, на которую он был способен, и только после этого правая створка наконец распахнулась. Потом ему удалось открыть и левую. Все еще чихая и кашляя, Говард вдыхал полной грудью свежий летний воздух. Он отер лицо рукавом, затем повернулся к мисс Джонс и спросил:

– Мисс Джонс, что бы это значило?

Сара еще раз обошла письменный стол, стоявший посередине комнаты. Она разглядывала каждую мелочь, но ни до чего не дотрагивалась.

– Если бы я знала, – ответила она после довольно продолжительной паузы. – Но есть такие люди, которые после смерти любимого человека оставляют все как есть, будто он все еще жив. Тапочки барона, его трубка и стакан для виски – все указывает на это.

– Да, и прежде всего газета! – Картер подошел к столу и взглянул на раскрытую страницу. – Как думаете, мисс Джонс, за какое число этот номер?

– Конечно, газета не вчерашняя! – пошутила она. Постепенно Сара начала отходить от испытанного ею легкого шока.

– Да, точно! – Говард улыбнулся. – Этой газете почти пятнадцать лет. Вот дата – 16 сентября 1875. Мисс Джонс, я старше ее менее чем на год! – При этом он показал рукой на уровне колена от пола. – Наверное, барон фон Шелль умер в 1875 году. А это значит… Значит, баронесса действительно оставила все как есть. Вы только посмотрите!

Теперь и мисс Джонс заметила, что на дне стакана поблескивал виски.

– Бог мой, – пробормотала она, зажав ладонью рот. – Мне кажется, баронесса регулярно приносила своему мертвому мужу виски и свежие цветы. И не забывала заводить часы, иначе бы они не сводили меня с ума еще неделю после ее смерти.

– Почему люди так поступают? – Картер оперся о подоконник и скрестил руки на груди.

– Баронесса не смогла оправиться от смерти мужа. – Сара долго смотрела на картину, висевшую на стене.

– Мне кажется даже, что с течением времени она все более стала походить на барона.

Говард тоже посмотрел на портрет.

– Вы правы, мисс Джонс. Человек на этой картине действительно похож на баронессу. Странно.

– Да, это удивительное проявление долгой совместной жизни. Старые семейные пары, которые вместе провели всю жизнь, похожи не только в привычках и поведении, но и часто внешне. Ты этого никогда не замечал?

– Честно сказать, нет.

Из окна подул легкий ветерок, и Картер отошел, чтобы прикрыть дверь.

– Вы это уже видели, мисс Джонс? – вдруг взволнованно вскрикнул он.

Открытая дверь скрывала статую из белого мрамора. Она стояла на небольшой тумбе и была не больше девяноста сантиметров в высоту. Она изображала обнаженную богиню, которая стыдливо прикрывала свою наготу руками.

Картер еще никогда не видел вблизи такое произведение искусства.

– Какая красивая, – заметила Сара, рассматривая статую.

– Сколько ей лет примерно, как вы думаете?

Сара Джонс задумчиво оттопырила нижнюю губу – знак того, что она думает, – и, помолчав, ответила:

– Может быть, две или две с половиной тысячи лет. В любом случае это – греческая богиня любви…

– Афродита!

– Совершенно верно, ученик Говард Картер! – Оба рассмеялись. – Лорд Эльджин, – продолжала Сара, – в начале века возил произведения искусства из Афин в Англию грузовыми судами. Сейчас они выставлены в Британском музее в Лондоне.

– Я знаю, – самодовольно заметил Картер. – В сопровождении лорда Эльджина путешествовал художник Уильям Тернер!

– Ты умный мальчик, Говард! – Сара подмигнула ему. Такого она еще никогда не делала, и это очень смутило юношу, потому что ему казалось невозможным растолковать глубокий смысл этого знака.

«Подмигивание, – думал Картер, – это доказательство симпатии». Он пытался вспомнить, когда он еще получал столько удовольствия от такого же подмигивания. Но даже после долгих размышлений ему это не удалось. Ничего подобного он еще не испытывал в своей жизни.

– Говард! – Голос Сары вывел его из оцепенения. – Я не хочу, чтобы об этой потайной комнате стало кому-нибудь известно. По крайней мере, пока. Ты меня понимаешь?

Настойчивая интонация мисс Джонс смутила Картера. Он церемонно поклонился, вытянув шею вперед.

– Конечно, мисс Джонс. Я буду нем как могила. Клянусь! – И он поднял правую руку.

Сара наморщила лоб, что Говарду особенно нравилось, потому что тогда кончик ее носа немного вздергивался.

– Мы с тобой – единственные, кто знает об этой комнате. Если эта тайна останется между нами, ни один человек не узнает об этом. В конце концов, ты ее первооткрыватель!

– Невелика важность! – махнув рукой, надменно возразил Картер и осведомился: – А мне можно будет и дальше посещать библиотеку, мисс Джонс?

– Само собой разумеется. Ты можешь даже заходить в эту комнату, когда тебе вздумается. А если позволит время, зарисуй на местах все предметы, которые здесь лежат. Я хорошо заплачу тебе за это поручение. Но ты, конечно, прежде подумай над этим!

Картер закрыл окно, что потребовало не меньших усилий, чем открыть его.

– Нет, нет! – ответил он. – Тут не о чем и думать. Я охотно за это возьмусь.

– Вот и славно. – Сара Джонс положила руку на плечо Говарда и мягко проводила юношу из комнаты. Он запер дверь и протянул ключ мисс Джонс. Когда он ставил полки в изначальное положение, Сара сказала:

– Ты в любое время можешь взять ключ у меня. Я только попрошу тебя закрываться в библиотеке, чтобы никто случайно туда не зашел.

– Будет сделано, мисс Джонс! – заверил ее юноша, и на этом они распрощались.

Над церковью Святых Петра и Павла висели тяжелые тучи, когда Говард вскочил на свой велосипед. Налетел ветер и поднял перед ним столбы сухой летней пыли. Картер чувствовал себя хорошо и весело налег на педали. Он ведь теперь разделял с мисс Джонс тайну, о которой знал только он и она. У Говарда было чувство, что у него появилась над ней власть. Власть над мисс Сарой Джонс!

Эта мысль привела Говарда в такое замешательство, что на развилке Спорл-роуд он не заметил экипаж, запряженный парой лошадей, который несся ему навстречу и занимал почти всю дорогу.

Не успел Картер и глазом моргнуть, как его велосипед оказался между двумя жеребцами. В испуге вцепившись в гриву одного из животных, он висел на нем, пока кучер с криком не рванул на себя поводья и не остановил экипаж. Картеру удалось избежать серьезных травм, но его велосипед под копытами лошадей превратился в груду проволоки и стали.

– Черт тебя побери, ты совсем на дорогу не смотришь! – Кучер в синей униформе с латунными пуговицами слез с козел и выкрикнул пару забористых проклятий, которых Говард, к счастью, не слышал, потому что осматривал свои руки-ноги.

Нет, Картер не получил увечий, за исключением того, что ему было больно ступать на левую ногу. Он поковылял к крыльцу узкого дома, стоявшего на обочине, и тяжело опустился на ступеньку.

– У тебя что, глаз нет? – продолжил ругаться кучер, но уже не так злобно.

Тут дверь экипажа отворилась. Из него вышел богато одетый господин в сопровождении девочки. Ей едва ли исполнилось больше восемнадцати. У обоих были озабоченные лица. Мужчина призвал кучера (того звали Альберт) к порядку. Господин считал, что молодой человек невиновен, что Альберт ехал прямо посреди дороги. Повернувшись к Картеру, мужчина спросил, нет ли у него каких-либо повреждений.

Юноша покачал головой. Но как же ему было жаль любимого велосипеда, обломки которого торчали из-под колес экипажа!

– Амхерст, – произнес знатный господин и взглянул на Картера свысока, – лорд Уильям Джордж Тиссен Амхерст. Само собой, я возмещу вам стоимость велосипеда. Где ваш дом?