Набравшись духу, Сара не стала звонить ему в офис, а ошарашила супруга, когда он приехал домой обедать. Тут уж она дала волю слезам.

— Но почему ты так уверен, что это она открыла глаза Лолите? — всхлипывая, с сомнением спросила она, не желая, чтобы старушка пострадала под горячую руку. — Правда, миссис Боровски при мне поговорила с Лолой немного на своем языке. Но очень спокойно. А за обедом разговор велся только по-нашему.

— Чего бы я стоил, Салли, если бы не умел видеть все насквозь, — мрачно, но не без самодовольства бросил ей Фишер. — Эта хитрая старушенция сумела так сообщить обо всем Лолите, что ты даже не заметила. И я тебе это докажу!

Чтобы немного успокоиться, он зажег сигару и продолжал:

— Тут же все сходится! Русские только у себя грызутся, а в чужих краях, как никто, стоят друг за друга. Поверь, я уже с этим сталкивался. Зачем, по-твоему, тогда прискакали они к тебе, — вперил он на жену жесткий взгляд своих ледяных глаз, — как только мы выиграли суд? Конечно, для того, чтобы вновь замутить воду. Так Юсуповы хотят добиться своего!

— Ты думаешь, они связаны с родителями Лолы? — изумленно вытаращила на него глаза Сара. — Каким образом, Генри?

— Этого я пока не знаю. Допускаю даже, что старуха Мэри просто захотела помочь соотечественникам вернуть девочку, — почти угадал проницательный делец и, нахмурив брови, мстительно добавил: — Но это ничуть не уменьшает ее вины, и она за это поплатится!

— Наша Лолита не умеет врать, — все же усомнилась Сара. — Ты думаешь, она выдумала насчет этой, — вопросительно посмотрела на мужа, — газеты, Генри?

— Вовсе нет. Такая газета у меня есть, и она могла ее посмотреть, — ответил Фишер и убежденно добавил: — Но только после того, как ее надоумила старуха Боровски.

— Что же теперь делать, Генри? — в отчаянии заломила руки Сара. — Неужто нам придется Лолиту вернуть родителям?

— Этого исключить нельзя, если она упрется, — с мрачной рассудительностью произнес Фишер. — Надо попробовать ее уговорить. Посулить золотые горы, расписать получше, чего лишится, если от нас уйдет к родителям. Весь расчет на то, что она уже большая и ее можно этим соблазнить.

— Хорошо, я попытаюсь, Генри, — уныло согласилась с ним Сара. — Мне самой кажется, что другого способа у нас нет.

Она пошла распорядиться насчет обеда, а Фишер тут же по мобильной связи вызвал к себе шефа секьюрити.

— Немедленно приезжай, Мигель! — приказал он пуэрториканцу. — Для тебя есть дело.

Фишер успел лишь освежиться под душем, как его верный подручный уже прибыл и, ожидая распоряжения босса, расположился в гостиной.

— Пройдем в кабинет, — выйдя к нему прямо в халате, сказал он ему хмуро, и Мигель сразу понял, что речь пойдет об очередном «мокром деле». — Надо, чтоб никто нас не подслушал.

Там они уселись в кресла и, понимавший без слов своего босса, Мигель, не теряя зря времени, спросил:

— О ком на этот раз пойдет речь?

— Мне напакостила старуха Боровски. Надо отомстить этой суке, — коротко объяснил ему Фишер.

— Придушить старушенцию? — не сдержал удивления обычно флегматичный пуэрториканец. — Она ведь и так вот-вот загнется.

— В этом ты прав. Она давно готова переселиться в мир иной, — недобро усмехнулся Фишер. — Я решил наказать ее по-другому. Пусть живет и мучается!

Мигель лишь молча взглянул на босса, и тот открыл ему свой замысел:

— Мы пошлем к праотцам ее единственного сына — Тима Боровски. Вот это для нее будет удар! От бездельника все равно нет пользы обществу.

Очевидно, подручный был с этим согласен, потому что с видимой охотой тут же отозвался:

— Нет ничего проще босс! Подкараулим его на яхте. Он все время на ней проводит. С бл… ми, пока жена в поте лица трудится.

— Сойдет. Только постарайтесь угробить только его одного, чтобы меньше было шумихи. Да и мочить случайных людей не стоит, — строго наказал Фишер.

— Ну, без этого навряд ли обойдется, — серьезно ответил ему Мигель. — Но мы постараемся, босс, сделать все как можно чище.

Тим Боровски, весь мокрый от усилий, издав мучительный стон удовлетворенной плоти, ослабил объятия и с блаженной улыбкой перевернулся на бок. Пышнотелая блондинка, с которой он занимался любовью в роскошной каюте своей яхты, попыталась его удержать.

— Котик, а… как же… я? Ну, еще… немножечко! Мне… надо, — прерывисто дыша, упрекнула она своего партнера. — Не будь… эгоистом, милый!

— Да погоди ты, Дороти! Дай отдышаться, — небрежно отстранил ее пожилой плейбой, — еще не вечер. Ведь знаешь, — заверил, самодовольно усмехнувшись, — что не уйдешь от меня голодной.

Подождав, когда любвеобильная дама, жена его старого приятеля, с которой он время от времени тайно встречался по ее инициативе, немного успокоится, Тим взглянул на часы и, нежно похлопав ее по голому заду, сказал:

— Сейчас принесут заказанную мной пиццу, мы с тобой подкрепимся, и этот сеанс любви будет посвящен исключительно тебе. Надеюсь, что я еще на что-то гожусь. Не хочу уступать тебя молодому любовнику!

— О чем ты говорить? Не нужен мне молодой, — повеселев, улыбнулась ему Дороти. — Ты только больше старайся, милый.

— Вот выпью, подзаправлюсь и полностью выложусь, — подмигнул ей Тим. — Ты только не унывай, надейся!

Любовники и не подозревали, что за ними с причала пристально наблюдают в оптический прибор из маленького окошка металлического ангара. Худощавый брюнет с длинными баками, по которым безошибочно можно было узнать Мигеля, оторвавшись от окуляра, сказал стоявшему рядом помощнику:

— Все, встают! Закончили, наконец, свою случку. Невтерпеж было смотреть. Теперь можешь отнести им пиццу. Ты точно знаешь, что, кроме Боровски и его бабы, на яхте никого нет?

Его помощник, тот же молодой, коротко стриженный блондин, который был с ним в Колумбусе, уже одетый в униформу посыльного ресторана, ответил:

— На яхте они одни. С утра наблюдаю. Уходил только за пиццей после твоего прихода.

— Ну давай! Как передашь им коробку с пиццей и подсунешь взрывпакет, сразу возвращайся, — коротко распорядился Мигель. — Приведешь его в действие, только когда дамочка сойдет на берег! Ее муж очень влиятельный человек.

— Что же, мне ждать, пока им не надоест трахаться? — недовольно проворчал блондин. — Она, может, ночевать у него останется.

— Если понадобится, будешь ждать всю ночь! — отрезал шеф. — Но не думаю, что их свидание продлится так долго, — смягчив тон, успокоил подручного. — Они скрывают свою связь и должны скоро разбежаться. Первой, конечно, поспешит домой к мужу дамочка, — презрительно ухмыльнулся он.

Лжеофициант пошел относить пиццу, а Мигель, прильнув к окуляру, продолжил наблюдение. Когда молодой блондин уже без коробки вышел на палубу и стал спускаться по трапу, Мигель покинул свой пост и поднялся по крутой лестнице на набережную, где стояла его машина. Забравшись в нее, развернул газету и стал ждать, как дальше развернутся события.

Тем временем его подручный выбрался на причал и, усевшись у окошка ангара, стал терпеливо ожидать появления на палубе яхты дамы Тима Боровски.

Радиоуправляемое взрывное устройство он незаметно сунул под койку каюты, пока проголодавшиеся любовники расправлялись с пиццей. Для этого ему достаточно было изобразить, что уронил авторучку, которой полуодетый хозяин расписался в получении заказа.

Однако ждать долго киллеру не пришлось. Очевидно, в этот черный для себя день Тим Боровски не выполнил своего обещания и не оправдал сексуальных надежд жены своего приятеля, из-за чего они поссорились. Не прошло и часа, как на палубу выбежала разгневанная дама, а вслед за ней, стараясь ее удержать, хозяин яхты. Сказав, видно, что-то оскорбительное, пышная блондинка стала спускаться на берег, а неудачливый любовник, махнув с досады рукой, ушел в каюту, наверное, утешиться выпивкой.

Подождав минут десять, чтобы дать возможность даме отойти на приличное расстояние, киллер нажал на кнопку пульта, который держал в руке, и тут же прогремел мощный взрыв. Шикарную яхту Боровски буквально разорвало на куски, ее обломки скрылись в облаке пламени. Было всего пять часов вечера, и набережную сразу запрудили толпы зевак. Шум толпы перекрывал вой сирен полицейских и пожарных машин.