Подруга поцеловала Франческу в обе щеки, прошептав ей на ухо слова одобрения. Франческа обратилась к Отто:
— Итак… мы ждем вас завтра вечером? Около семи? Прелестно.
Она прошла через огромные входные двери, оставив позади ароматное облако дорогих духов и смущенного Отто фон Кипенхоера.
— Ты что, с ума сошла?
Франческа от неожиданного тона Паолы даже отпрянула.
— Я? Это я сума сошла? — повторила она раздраженно. — Паола… у тебя не такой уж и большой выбор, ты же понимаешь. Ты в Риме уже сколько… почти два года, и что тебе удалось сделать за это время? Ничего. Абсолютно ничего! Если ты думаешь, что я позволю тебе продолжать в том же духе и следующие годы, тратя понапрасну свое время…
— Давай-давай, втирай дальше! — взвизгнула Паола, и из глаз ее потекли слезы. Франческа вздохнула. Господи, что она сделала, чтобы заслужить такое? Паола проходила курс интенсивной терапии вот уже восемнадцать месяцев, пока ее психолог не заявил, что он бессилен в случае с Паолой. Франческа тогда была просто в растерянности. Недостаток отцовского внимания; проектирование личности; низкая самооценка… термины, которыми разбрасывались психологи, не несли за собой никакого определенного смысла. Паола, похоже, стала только несчастнее от походов к разнообразным дорогим так называемым специалистам, по рекомендациям всех, кому не лень, включая Марию Луизу и Мануэлу, которые сами, судя по всему, днями просиживали в элегантных офисах дюжины римских психологов. Франческа даже не подозревала об их существовании. А теперь они с дочерью знали каждого.
— Дорогая, я не пытаюсь тебе навязать что-либо. Просто тебе пойдет на пользу смена обстановки, хорошая теплая погода… и Отто очень милый. Правда. Вот увидишь. А теперь вытри свои слезы, дорогая, прошу тебя, пойдем по магазинам и купим тебе какую-нибудь хорошую вещицу. Что скажешь? А?
Паола, надувшись, посмотрела на мать.
— Хорошо, — наконец ответила она.
Франческа облегченно вздохнула. Слава богу, дочь еще не разлюбила ходить по магазинам.
— Хорошо. Тогда… давай собираться, милая. Я попрошу, чтобы за нами приехала машина примерно через час, идет? Поедем в новый магазин Марии Болга. Я видела, у них появились неплохие вещи в витринах, когда проходила мимо в понедельник.
Франческа встала с кровати с чувством облегчения. Все прошло не так уж и шумно, как она ожидала.
К концу вечера Паола признала, что Франческа была права. Хоть Отто и годился ей в отцы — причем он бы справился с этой ролью лучше, чем Макс, — был таким милым и невероятно внимательным… надежным. В его старомодной манере поведения было что-то, что Паоле невероятно нравилось. Он отодвигал для нее стул, наполнял пустой бокал вином, следил, чтобы тарелка ее не была пустой, чтобы она достаточно поела — когда последний раз, да и вообще бывало ли такое, чтобы мужчина предлагал ей добавку?
Она посмотрела через стол на сидевшую напротив мать, оживленно разговаривавшую с одной немецкой подругой, которая жила в Риме. Ее имя было невозможно произнести: Сюзетта фон Ридесаль Тюрлингер-Грахфогт… для друзей она просто Сюзи… Немолодая женщина с необычной внешностью, эмигрантка из Германии, вышла замуж за итальянца и теперь была модным издателем итальянской версии журнала «Вог». Она заметила, как взволнованно Франческа поглядывает на Паолу… все ли у нее в порядке? Хорошо ли ей в компании с Отто? И тут Паола увидела, как мать облегченно откинулась на своем стуле. Да, все в порядке. Отто обращался с ней очень хорошо. И как бы она ни презирала идею о дикарской жизни, его рассказы о роскошном домике в середине Африки с огромным бассейном и смотрителями за животными звучали… довольно интригующе.
К тому времени, как подали десерт, она уже согласилась лететь с Отто в Намибию. Он предложил ей воспользоваться его частным самолетом — когда бы она ни вздумала приехать, ее доставят из Сиампино в Виндхук, столицу, а потом и на частную посадочную полосу, что он построил рядом со своим гостевым домиком. Ей понравится. И никогда не захочется возвращаться назад в Европу. Паоле не терпелось спросить, какие там есть магазины, но Франческа успела вовремя вмешаться. Она, очевидно, внимательно следила за их разговором.
— О, Отто… что я вам говорила? Ей там обязательно понравится. Точно. — Она подняла свой бокал, Сюзи последовала ее примеру — такие вещи за столом не проходили без ее участия. Паола заметно покраснела. Она всего лишь согласилась поехать с ним отдыхать — не замуж ведь за него собралась… хотя от этой мысли она еще больше налилась краской. Кроме того, делая глоток, она уже решила, что преподаст этой чертовой Амбер парочку уроков. Не она одна в семье находит себе приключения, отправляясь на их поиски в Африку. При этой мысли она даже губу прикусила. Так всегда случалось. Все были изумлены, узнав, что лучший друг Макса ненаглядный Танде Ндяи за его спиной почти год находился в близких отношениях с его дочерью, прежде чем они известили самого Макса об этом. Новость ошеломила всех. Похоже, лишь Паола осталась равнодушна к ней. Но тогда до мнения Паолы никому и дела не было. Ей почти удалось завоевать внимание Макса после того ужасного и глупого недоразумения с Киераном, как Амбер, конечно же, все испортила своим маленьким секретом. Типично для Амбер.
Месяц спустя Паола забралась на заднее сиденье ждавшего ее «БМВ» и после слезных прощаний с Франческой ехала в Сиампино, откуда на частном самолете Отто она отправится в девятичасовое путешествие до международного аэропорта Виндхук. Там она задержится примерно час, оформляя всевозможные иммиграционные формальности, и затем двинется дальше, до самого Утьо, где находится личная взлетная полоса Отто.
Домик располагался в холмах, где-то между Окаханьей и Юсакос, рядом с маленькой деревней Тсаобис. У Паолы были проблемы с произношением подобных названий. Наконец-таки за последние два года она чего-то с нетерпением ждала. Вдруг она поняла, что все самое неприятное осталось позади: вечно взволнованное лицо Франчески; упрямый Макс, не желающий простить ее; скучные выходки ее друзей… Хотя и выходками-то их уже не назовешь, в действительности — приход к спокойной жизни, одна замуж вышла, другая помолвлена — этого достаточно, чтобы, сломя голову, бежать к Отто и хвататься за его предложение провести неделю-другую под солнцем. Она, конечно же, немного боялась пребывания в Африке, однако Отто уверил ее, что то место, куда она едет, не имеет ничего общего с той Африкой, которую, она, возможно, видела в новостях, если она их, конечно, вообще когда-нибудь смотрела. Там нет ни змей, ни каких-либо других ползучих тварей, ни голода. Намибия очень похожа на Европу, заявил он гордо. Прекрасная погода, необыкновенные закаты, великолепная еда и вина и необъятнейшее небо. Это сущий рай, как он заметил, — его личный рай.
К ее удивлению, Паола проспала почти всю дорогу. Все еще был светлый день в самом его разгаре, когда пилот самолета приготовился к посадке в аэропорту Виндхук. Выглядывая в окно, она смогла рассмотреть лишь нечеткие очертания холмов и идеальное бескрайнее небо. Самолет мягко коснулся земли, и уже через минуту Паола спускалась по трапу на совершенно пустую площадку, где только огромное небо раскинулось над ней. Удивительно, но было довольно прохладно, несмотря на яркое солнце. Вообще, был июнь месяц, а в южном полушарии — как раз середина зимы. Зима в Африке? Как такое возможно, хотя она и могла допустить это.
В тени было еще холоднее, и девушка завернулась в свой теплый шарф. Темнокожий мужчина в форме подошел к ней и на ломаном английском объяснил, что, прежде чем вернуться на борт самолета, ей придется пройти таможенные проверки, и добавил, что займет эта процедура совсем немного времени. Он проводил ее в маленькое, но очень аккуратное здание аэропорта. Знаки повсюду были развешаны на немецком, английском и каком-то немного странном языке, похожем на датский, как ей показалось. Формальности действительно оказались быстрыми, и теперь она снова направлялась к своему самолету по гудронированному шоссе. Она даже не успела осмотреться вокруг. День еще слепил своим ярким светом даже в пять часов.
