Люди вкрадчивые и научаемые Англией утруждают слух Вашего Величества коварными речами. Они говорят, что я хочу восстановить Польшу. Я был властен сделать это в Тильзите: через двенадцать дней после фридландского сражения я мог быть в Вильне. Если бы я хотел восстановить Польшу, то в Вене вознаградил бы Австрию: она желала сохранить свои древние области и сообщение с морем, пожертвовав владениями в Польше. Я мог сделать это в 1810 году, когда все Русские войска были заняты войной против Порты, следственно, я мог бы успеть и теперь еще, не дожидаясь, пока Ваше Величество заключите с Портой договор, который, вероятно, состоится в течение нынешнего лета. Ни при одном из означенных обстоятельств не приступал я к восстановлению Польши, следственно, и не помышлял о нем. Но если я не хочу переменять положения Польши, то имею также право требовать, чтобы никто не мешался в дела мои по сю сторону Эльбы. Я должен, однако же, сознаться, что враги наши имели успех. Укрепления, воздвигаемые по повелению Вашего Величества на двадцати местах по Двине, протест в пользу Ольденбурга и указ Ваш о тарифе служат тому доказательством. Я не изменился в чувствах к Вам, но поражен очевидностью сих происшествий и мыслью, что Ваше Величество совершенно расположены подружиться с Англией, коль скоро обстоятельства приведут к тому, а это значит возжечь войну между двумя Империями. Если Ваше Величество оставите союз и сожжете Тильзитские условия, война, очевидно, должна последовать через несколько месяцев. Такое положение недоверчивости и неизвестности имеет неудобства для Империи Вашего Величества и моей. С обеих сторон должно последовать напряжение всех способов к приготовлению. Все это, конечно, весьма неприятно. Если Ваше Величество не имеете намерения мириться с Англией, то почувствуете, сколь необходимо для Вас и для меня рассеять все сии тучи. Вы не наслаждаетесь спокойствием, ибо сказали Герцогу Виченцскому, что будете воевать на Своих границах, а спокойствие есть первое благо обоих великих Государств. Прошу Ваше Величество, читая мое письмо, верить моему доброму намерению, видеть в нем только желание мира, удаления обоюдной недоверчивости и восстановления между обеими нациями во всех отношениях той тесной дружбы, которая уже около четырех лет делала их столь счастливыми».
Император Александр отвечал Наполеону 13 Марта: «Спешу отвечать на письмо Вашего Величества от 16/28 Февраля. Весьма сожалею, что здоровье Герцога Виченцского не дозволяет ему продолжать своего посольства при Мне. Я был им чрезвычайно доволен, ибо во всяком случае видел в нем величайшую преданность к Вашему Величеству и постоянную заботливость о скреплении уз, нас соединяющих. Благодарю Ваше Величество за выбор Генерала Лористона: кто пользуется вашим доверием, тот всегда будет Мне приятен.
Чернышев исполнил Мои приказания. С сожалением вижу, что вы не так Меня понимаете. Ни чувства Мои, ни политика не изменялись. Я ничего не желаю, кроме сохранения и утверждения нашего союза. Напротив того, не имею ли повода думать, что Ваше Величество изменились в отношении ко Мне? Почитаю долгом объясниться с такой же откровенностью, как Ваше Величество в письме ко Мне.
Вы обвиняете Меня за протест по Ольденбургскому Делу; но мог ли Я поступить иначе? Небольшой клочок земли принадлежал единственному лицу, Моему родственнику; все потребные формы были им выполнены; он член Рейнского Союза и потому состоит под покровительством Вашего Величества; владения упрочены за ним статьей Тильзитского договора, и он лишается их, между тем как Ваше Величество ни одним словом не предуведомили Меня. Какую важность мог иметь для Франции этот клочок земли, и ваш поступок доказывает ли Европе дружбу вашу ко Мне? Все письма, отовсюду писанные в это время, свидетельствуют, что присоединение Ольденбурга к Франции почитали следствием желания Вашего Величества оскорбить Меня. Что касается до Моего протеста, то изложение оного служит неопровержимым доказательством, что Я ставлю союз с Францией превыше всех других соображений и ясно обнаруживаю, что весьма ошибочно было бы заключать из него об ослаблении Моего союза с Вашим Величеством.
Вы предполагаете, что Мой указ о тарифе направлен против Франции. Я должен опровергнуть это мнение, как ни на чем не основанное и несправедливое. Тарифа необходимо требовали чрезвычайно стесненное положение морской торговли, огромный привоз сухим путем ценных иностранных товаров, неимоверные пошлины на Русские произведения во владениях Вашего Величества и ужасный упадок нашего курса. Тариф имеет двоякую цель: 1) воспретив с величайшей строгостью торговлю с Англией, даровать некоторое облегчение торговле с Америкой, единственной торговле, посредством которой Россия может сбывать морем свои произведения, слишком громоздкие для сухопутного вывоза; 2) ограничить по возможности сухопутный ввоз, самый невыгодный для нашего торгового баланса, ибо привозится множество весьма дорогих предметов роскоши, за которые мы платили наличными деньгами, между тем как наш собственный отпуск чрезвычайно стеснен. Вот весьма простые причины указа о тарифе. Он не более направлен против Франции, как и против других земель Европы, и совершенно соответствует континентальной системе, воспрещая и уничтожая предметы неприятельской торговли. Ваше Величество делаете замечание, что Я предварительно не спросил вашего мнения о сей мере. Как она принадлежит к действиям внутреннего управления, то думаю, что всякое Правительство властно принимать такие меры, какие ему кажутся выгодными, тем более если они не противны существующим договорам. Позвольте сделать Вашему Величеству одно замечание. Справедливо ли упрекать Меня в том, когда вы сами поступили точно так же и нимало не предварили Меня о распоряжениях ваших насчет торговли, не только в вашей Империи, но и во всей Европе? Между тем ваши постановления имели гораздо сильнейшее влияние на торговлю России, нежели какое Русский тариф может иметь на торговлю Франции: многочисленные банкротства, за ними последовавшие, служат тому доказательством.
Мне кажется, Я по справедливости могу сказать, что Россия точнее соблюла Тильзитский договор, нежели Франция. Замечание насчет Молдавии и Валахии отнюдь не может быть вменено России в нарушение условий сего договора, ибо в нем постановлено, чтобы сии Княжества во время перемирия оставались не заняты войсками воюющих Держав. Моя армия отступила четыре марша назад, и Я велел ей воротиться тогда уже, когда Турки сделали нападение, сожгли Галац и дошли до Фокшан. После того Эрфуртская конвенция упрочила Мне обладание Молдавией и Валахией, следственно, Я прав. Что касается до завоевания Финляндии, то оно не входило в Мою политику, и Ваше Величество припомните, что Я начал войну со Швецией только для приведения в исполнение континентальной системы. Успех Моего оружия доставил Мне Финляндию, точно так, как неудача могла лишить Меня собственных областей Моих. Следственно, и по сей второй статье Я полагаю быть правым. Но если Ваше Величество указываете на выгоды, принесенные России союзом ее с Францией, то не могу ли Я с Своей стороны сослаться на пользу сего союза для Франции и на огромные присоединения к ней части Италии, северной Германии, Голландии?
Мне кажется, Я неоднократно доказывал Вашему Величеству, сколь мало обращаю внимания на внушения тех, коих выгоды побуждают произвести между нами разрыв. Лучшим доказательством служит то, что Я каждый раз сообщал о них Вашему Величеству, всегда полагаясь на вашу дружбу. Но когда самые дела стали подтверждать слухи, Я не мог не принять мер предосторожности. В Варшавском Герцогстве вооружения продолжались безостановочно.
Число войск в нем умножено без всякой соразмерности, даже с населением. Работы над новыми укреплениями не прекращались; воздвигаемые же Мной находятся на Двине и Днепре. Ваше Величество, столь опытные в военном деле, не можете не сознаться, что укрепления, сооружаемые в таком расстоянии от границы, как Париж от Страсбурга, суть меры не нападения, но чисто оборонительные. Вооружения Мои ограничились лучшим устройством существовавших уже полков; и Ваше Величество не переставали заниматься тем же. Впрочем, к вооружениям понудили Меня происшествия в Герцогстве Варшавском и беспрерывное возрастание сил Вашего Величества в северной Германии. Таково настоящее положение дел. Укрепления Мои скорее могут служить доказательством, сколь мало Я располагаюсь к нападению. Тариф Мой, установленный только на год, не имеет иной цели, кроме уменьшения невыгодности курса и доставления Мне средств к поддержанию принятой и с постоянством сохраняемой Мной системы, а протест, предписанный Мне обязанностью пещись о чести Моего Государства и Фамилии, основанный на прямом нарушении Тильзитского договора, есть самый явный знак желания Моего сохранить союз с вами.
