На следующий день группа из пятнадцати островков, на которых русские моряки встретили всего трех человек, получила название островов Чичагова (Эрмкуб). Далее лежала цепь островов Аракчеева (Кавен), Траверсе[495] (Аур) и Крузенштерна (Аилук). На первом из этих архипелагов Коцебу встретил со стороны «тамона», или вождя, более чем дружеский прием. Все торжественно отмечали появление гостей: одни молчанием — как та «королева», которой этикет запрещал отвечать на обращенные к ней слова, — другие танцами, криками и песнями, где часто повторялось имя «Тотабу» («Коцебу»). Сам вождь, приехав за Коцебу в пироге, нес его на плечах до берега, к которому лодка не могла пристать.
На островах Траверсе русский мореплаватель заметил в толпе туземцев, взобравшихся на палубу корабля, двух островитян, чьи лица и татуировка говорили о том, что они чужеземцы. Один из них, по имени Каду, особенно понравился командиру, подарившему ему несколько кусков железа. Коцебу был удивлен, что тот не проявил такой радости, как его товарищи. Объяснение этому он получил в тот же вечер.
Когда все островитяне покидали корабль, Каду настойчиво попросил у Коцебу разрешения остаться на «Рюрике» и больше не возвращаться на Аур. Командир уступил этим настояниям очень неохотно.
«…Каду, — рассказывает Коцебу, — обратился к своим товарищам, его ожидавшим, и объявил им решимость свою остаться на корабле… Удивление, произведенное тем на всех лодках, превосходит всякое описание; тщетно туземцы старались отвратить его от принятого намерения; он пребывал непоколебим; наконец возвратился еще раз друг его Эдок, говорил с ним весьма долго и с жаром, а когда увидел, что все убеждения его остались безуспешными, то хотел увести его насильственным образом; но тут Каду оттолкнул от себя друга своего, после чего лодки отвалили… Я велел… постлать ему постель подле меня… Каду вменил себе в большую честь, что положили его подле тамона корабля».
Уроженец одного из Каролинских островов, расположенного на расстоянии свыше трехсот лье[496] от архипелага, где он теперь жил, Каду вместе с Эдоком и еще двумя земляками был застигнут во время рыбной ловли сильной бурей. В течение восьми месяцев несчастные находились в море, то спокойном, то разъяренном, увлекаемые ветрами и течениями. Все это время они не испытывали недостатка в рыбе, но жажда жестоко терзала их. Когда запас дождевой воды, расходовавшийся ими очень скупо, истощился, им не оставалось ничего другого, как нырять в море, чтобы раздобыть на глубине менее соленую воду, которую они доставляли на поверхность в кокосовом орехе с проделанным в нем небольшим отверстием. Когда они очутились у острова Аур, вид земли, близость спасения не могли вывести их из состояния полной прострации, овладевшей ими.
Увидев железные инструменты, находившиеся в пироге чужеземцев, жители архипелага Аур приготовились убить их, чтобы овладеть этими сокровищами, но тамон взял пришельцев под свое покровительство. С тех пор прошло три года, и каролинцы благодаря своим более обширным познаниям приобрели некоторое влияние на хозяев острова. Когда показался «Рюрик», Каду был в лесу, далеко от берега. За ним сразу же послали, так как он считался великим путешественником и, возможно, сумел бы объяснить, что за чудовище приближается к острову. Каду, которому приходилось видеть европейские корабли, уговорил своих друзей выйти навстречу чужестранцам и оказать им дружественный прием.
Таковы были приключения Каду. Оставшись на «Рюрике», онсообщил названия остальных островов архипелага и сильно облегчил русским сношения с туземцами. Завернувшись в желтый плащ, с красным колпаком на голове, как у каторжника, Каду смотрел теперь свысока на своих прежних друзей и, казалось, перестал их узнавать. Во время посещения величественного седобородого старика, по имени Тижедиен, Каду принялся объяснять своим землякам управление парусами и назначение всех находившихся на судне предметов. Подобно многим европейцам, он заменял знания невозмутимым апломбом и находил ответ на любой вопрос.
Когда его спросили, для чего служит небольшая коробка, из которой один матрос доставал черный порошок и засовывал его себе в ноздри, Каду пустился рассказывать самые дикие небылицы; в заключение, в качестве неопровержимого доказательства, он поднес коробочку к своему носу. Отбросив ее тотчас же подальше от себя, он стал чихать и испускать такие вопли, что его перепуганные товарищи разбежались во все стороны; но когда приступ прошел, он умудрился представить случившееся в самом выгодном для себя свете.
Каду снабдил Коцебу также некоторыми общими сведениями относительно группы островов, на которых русские провели целый месяц, занимаясь их съемкой. Все острова были подвластны одному и тому же тамону, по имени Ламари, и носили местное название Ратак. Несколько лет спустя Дюмон-Дюрвиль назвал их Маршалловыми. Каду сообщил, что дальше к западу простирается параллельная цепь островков, атоллов и рифов, называемая Ралик.
У Коцебу не было времени на ознакомление с ними и, направившись к северу, он 24 апреля вновь достиг Уналашки, где ему пришлось заняться ремонтом корабля, который получил очень серьезные повреждения во время двух сильных штормов. Погрузив на борт своего судна «байдарки» (лодки, обшитые шкурами) и пятнадцать алеутов, имевших опыт в плавании по полярным морям, командир снова приступил к изучению Берингова пролива.
Коцебу страдал от сильной боли в груди, которая появилась у него с тех пор, как у мыса Горн он был сбит с ног чудовищной волной и едва не выкинут за борт, что стоило бы ему жизни, если бы он не успел ухватиться за какую-то снасть. Теперь его состояние настолько ухудшилось, что 10 июля, пристав к острову Святого Лаврентия (в северной части Берингова моря), он должен был отказаться от проведения дальнейших работ и повернуть на юг.
Первого октября «Рюрик» снова ненадолго остановился на Сандвичевых островах, взял там семена и животных и к концу месяца вторично бросил якорь у острова Отдия под восторженные приветствия туземцев. Те с радостью увидели, что им привезли много кошек, так как жаждали избавиться от бесчисленных полчищ крыс, которые наводняли остров и уничтожали насаждения. Одновременно праздновалось возвращение Каду. Русские оставили ему набор инструментов и оружия, сделавших его самым богатым человеком на острове.
Четвертого ноября, исследовав группу атоллов[497] Ликиеп (Гейдена), «Рюрик» покинул острова Ратак[498] и к концу месяца стал на якорь у Гуама, одного из Марианских островов. Затем Коцебу остановился на несколько недель в Маниле, где ему удалось собрать интересные сведения о Филиппинах, которые мы сообщим впоследствии. Благополучно избегнув жестоких бурь, налетевших на корабль, когда он огибал мыс Доброй Надежды, «Рюрик» 3 августа 1818 года[499] вошел в Неву и бросил якорь против дворца графа Румянцева.
Три года путешествия не были потрачены даром смелыми мореплавателями. Несмотря на свою малочисленность и небольшие размеры корабля, они не побоялись вступить в единоборство с опасными морями, полярным холодом и тропической жарой, посетить малоизвестные острова. Экспедиция сделала важные географические открытия, но еще более важное значение имели поправки к прежним наблюдениям. Две с половиной тысячи видов растений, из которых больше трети были раньше неизвестны, многочисленные материалы для изучения языка, этнографии, религии и нравов туземных племен — такова была богатая жатва, свидетельствовавшая о рвении, способностях и знаниях капитана, равно как об отваге и стойкости экипажа[500].
Поэтому, когда в 1823 году русское правительство решило отправить на Камчатку военные силы для того, чтобы положить конец контрабанде, шедшей в его владениях на северо-западном побережье Америки, командование этой экспедицией было доверено Коцебу. Он был назначен командиром фрегата «Предприятие», и ему предоставили самому выбрать путь до Камчатки и обратно, какой он сочтет наиболее подходящим для выполнения возложенного на него поручения.
