Я продолжала сердиться и торговаться: “Но он же обещал показать мне… ммм… некоторые бумаги”. — “Да, — басит чекист, — Вы не дали мне договорить. Бумаги будут в нашем парижском консульстве. После родов — желаем Вам всего наилучшего — Вы туда зайдите”. Уехала я не на следующий день, а кажется через следующий. Маша родилась…» (В письме не сохранилась последняя страница.)

Еще один отрывок, из письма тому же адресату:

«Я не помню, чтобы я тебя политически совратила. Было бы совестно, если бы я была такой наивной дурой. Но люди умнее или во всяком случае ученее меня — тоже попались и поплатились жизнью. Миля (Эмилия Литауэр. — И. К.) — Мирский.

Как я выжила там в 1937 г., не совсем понятно, но была догадка, что в меня влюбился сам Николай Иванович Ежов. Что он спас жизнь мне — это факт, но влюбился — мне кажется нет. Вряд ли. Он был мне вроде как до талии, а я была на 9-м месяце беременности. Где тут любовь?» Последняя фраза письма написана под рисунком, на котором В. А. изобразила рядом себя и Ежова.

Александр Литауэр — я с ним неоднократно встречалась в Париже и в Петербурге, продолжал до последних дней верить версии о влюбленном Ежове. Что до меня, то я истолковала бы эпизод, рассказанный в письме, иначе. Мне кажется, что народный комиссар НКВД нашел хитрый способ избежать ответа строптивой В. А. на ее требовательный «запрос» об арестованных друзьях. Конечно, естественнее было бы просто отдать распоряжение об аресте самой Трейл, и с этой точки зрения Николай Иванович выглядит благодетелем. Но даже такое «благодеяние» сомнительно. Ибо, скорее всего, В. А. пришла в тот раз к Ежову не ради своих друзей, а по вызову. Ежов, очевидно, готовил Трейл как эмиссара, дабы срочно передать в Париж деньги и распоряжения. И в связи с ее настоятельной и крайне неудобной просьбой, касающейся арестованных друзей, разве что ускорил ее отъезд.

В самом деле: сопоставим числа. Разговор Трейл и Ежова состоялся, скорее всего, в самом начале сентября. Я делаю это предположение, исходя из сообщения швейцарского историка П. Хубера, работавшего в архивах Гуверовского института. Опираясь на документы полицейских архивов, он рассказал и о некоторых обстоятельствах возвращения Трейл во Францию. В частности, о том, что вскоре после ее приезда в Париж к ней на квартиру явилась полиция с обыском и неожиданно застала там К. Б. Родзевича, который спешно жег какие-то бумаги. В полицейских документах считается установленным, что В. А. привезла из Москвы чек на большую сумму для передачи матери Виктора Правдина (он же Франсуа Росси, один из убийц Игнатия Рейсса).

На допросе во французской полиции Трейл убедительно доказала собственное алиби по отношению к данному убийству. Она предъявила паспорт, где таможенная служба зафиксировала, что в день, когда Рейсс был убит под Лозанной, — то есть 4 сентября — Трейл пересекала территорию Польши.

Но если 4 сентября В. А. проезжает Польшу, то из Москвы она выехала 2–3 сентября. А в эти дни Ежов уже знает, что специальная опергруппа, полтора месяца разыскивавшая «невозвращенца» Рейсса, обнаружила его в Швейцарии.

До убийства оставались считанные дни. Можно было не дожидаться окончательного сообщения и отправить подготовленного эмиссара несколько раньше. В частности, и для того, чтобы не разочаровать его неутешительными известиями о друзьях…

К концу жизни Трейл утратила иллюзии относительно социалистической родины и считала себя, как мы прочли в одном из приведенных выше писем, одной из жертв, «попавшихся на обман». Тем не менее в воспоминаниях, надиктованных ею на магнитофон в последние годы жизни и расшифрованных проф. Дж. Смитом (Оксфорд, Великобритания), упоминаний о службе в НКВД не имеется.

В. А. Трейл умерла в апреле 1987 года в возрасте восьмидесяти лет в Кембридже (Великобритания).

Мне удалось с ней однажды недолго побеседовать во время ее приезда в Москву, — кажется, это было в 1980 году. Встретиться помог А. В. Эйснер, некогда близкий друг Веры Александровны. Трейл была энергична, иронична и жизнерадостна, несмотря на возраст и недавно сломанную ногу. Увы, я знала тогда слишком мало, чтобы задать нужные вопросы. Но вряд ли она стала бы со мной откровенничать. Хотя внешне держалась вполне доброжелательно.

7) К т. 3, с. 167

Дело Ариадны Эфрон было выделено в особое производство (после встречи подследственной 14 марта 1940 года с прокурором Антоновым). Из текста постановления, составленного следствием, получается, что сделано это за неустановленностью шпионских связей А. С. Эфрон. Однако в обвинительном заключении повторено как ни в чем не бывало: «являлась шпионкой французской разведки и присутствовала на антисоветских сборищах группы лиц… Считая доказанным, направить Прокурору СССР для передачи по подсудности». Дата обвинительного заключения — 16 мая 1940 года.

Особое Совещание, на котором обвиняемые никогда не присутствовали, решило судьбу Ариадны 2 июля 1940 года: «за шпионскую деятельность заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 8 лет…» Однако Ариадну продержат во внутренней тюрьме до начала следующего года. Ей дадут ознакомиться с приговором только 24 декабря! Через полгода после его вынесения. Было ли это распространенной практикой тогда — я не знаю.

1892, 26 сентября

В семье профессора московского университета Ивана Владимировича Цветаева и его жены Марии Александровны (урожденной Мейн) родилась дочь Марина.

1902, осень

Отъезд вместе с матерью и младшей сестрой Анастасией в Италию (Нерви под Генуей).

1903, весна — 1904, лето

Сестры Цветаевы в пансионе сестер Лаказ в Лозанне (Швейцария).

1904, осень — 1905, лето

Сестры Цветаевы в пансионе сестер Бринк во Фрейбурге (Шварцвальд, Германия).

1905, осень

Возвращение в Россию: Ялта.

1906

июнь — Приезд семьи в Тарусу.

июль — Смерть матери.

1908

Знакомство с Л. Л. Кобылинским (Эллисом).

1910, ноябрь

Выход первой поэтической книги «Вечерний альбом». Знакомство с М. А. Волошиным.

1911

май — Встреча с С. Я. Эфроном в Коктебеле.

декабрь — Первое публичное выступление Цветаевой в «Обществе свободной эстетики» (Москва).

1912

27 января — Венчание Марины Цветаевой и Сергея Эфрона.

февраль — Выход второй книги Цветаевой «Волшебный фонарь».

5 (18) августа — Рождение дочери Ариадны.

1913

Выход сборника Цветаевой «Из двух книг».

30 августа — Смерть И. В. Цветаева.

1913, осень — 1914, лето

Семья живет в Феодосии.

1913–1915

Написаны «Юношеские стихи» (книга не была издана).

1914

Переписка с В. В. Розановым.

осень — Переезд на московскую квартиру в Борисоглебский переулок, дом 6.

Знакомство с С. Я. Парнок.

1915–1916, зима

Поездка в Петербург. Публикации стихотворений Цветаевой и перевода романа А. де Ноай «Новые упования» в журнале «Северные записки». Знакомство с Михаилом Кузминым, дружба с Осипом Мандельштамом.

1915, март — июль

С. Я. Эфрон служит братом милосердия в санитарном поезде.

1916

Созданы стихи, включенные позднее в сборник «Версты».

Знакомство с Н. А. Плуцер-Сарна.

1917

13 апреля — Рождение второй дочери Ирины.

октябрь — Участие Эфрона в боях с большевиками за Кремль.