А потом один дундукский паренек влюбился в дочь короля Ивана (Еремея, Додона) и, спасая ее от вражеской армии, оказался вместе с ней на берегу озера в краю Тысячи озер. Из воды к ним вылез старый мудрец, который рассказал, что есть такой Лунной храм, с помощью которого можно победить любую даже самую многочисленную армию. Только для этого нужен волшебный камень, который находится в параллельном мире и человек без капли магии в крови. Узнав, где находится храм, молодой дундук отправился в параллельный мир искать камень и ведь нашел! Только половина его сопровождающих решила в том мире навсегда остаться. Мальчика без магии ему тот старый мудрец привел. И отправились они все Лунный храм искать.
Идут-идут, а мудрец и говорит дундуку, что у него в команде соглядатай сарацинский. Потому как сарацинские маги могут разумным существам мозги промывать и на свою сторону склонять, оставляя на лбу отметину в виде двух красных пятен. Дундук соглядатая убил и пошли они дальше. Нашли храм, вставили камень куда надо, поставили мальчика в центр храма и всё - победили! Мальчика, правда, никто не видел больше, но зато столько людей спасли. А камень поместили в самой высокой башне в Дундуке. И жили с тех пор вполне себе счастливо'.
Почему-то сейчас, после смерти бабушки, мне казалось, что в сказке есть какой-то смысл, который я так и не смогла понять, сколько бы бабушка нам ее не рассказывала. Звонок мобильника заставил вздрогнуть не только меня, но и моих родителей. 'What are you want from me?' - надрывался любимый Дашкой Адам Ламберт, возвещая, что звонит никто иной как моя любимая подружка.
- Алло? - голос получился каким-то жалким и Дарья тут же поинтересовалась, что у меня стряслось. - У меня умерла двоюродная бабушка Алевтина. Помнишь я рассказывала тебе о ней, - должно быть мой голос был едва слышен, но сказать громче я это не могла. Само слово 'смерть' наполняло меня мистическим ужасом. В отличии от Даши я не могла трезво смотреть на жизнь и верила и в привидений, и в инопланетян, и даже в Деда Мороза - не совсем такого как его описывают маленьким детям, но кто-то подобный должен существовать - мои желания на Новый год почти всегда в точности сбывались.
- Помню, - ответила Шорохова. Я представила, как она по привычке прикусила нижнюю губу, и улыбнулась. - Мне жаль...
Она не помнила мою бабушку, я знаю. По какой-то невероятной рассеянности она умудрялась забывать даже самые простые вещи, например имя моей собаки, которую видела каждый день в течении вот уже 7 лет. Но мне были приятны ее сочувствие и забота. Я даже не совру, если скажу что мне стало легче.
Я уже собиралась спросить как у нее дела, но мы подъезжали к Лошадкино и мама попросила выключить телефон. Договорившись встретиться с Дашей в воскресенье, я отключилась.
Добротный трехкомнатный дом встретил нас непривычной суетой. Соседские старушки, из тех, что более лояльно относились к бабушке Але, помогали организовать и похороны и поминки, которые должны быть завтра.
- Как на Алевтину похожа, - дергали они меня в разные стороны, словно первый раз увидели, и умильно, на их взгляд, но никак не мой, трепали за щеки. Хотя я и в самом деле похожа на двоюродную бабушку - такие же длинные темно-русые волосы до сидячего места, ярко-синие глаза, многие не верят даже, что это естественный цвет, утверждая, что я ношу линзы, и чуть вздернутый нос с редкими веснушками по весне. Вот только я в отличии от бабушки была довольно высокой - 177 см, а баба Аля хоть и не выглядела хрупкой, казалась довольно маленькой.
Вырвавшись из цепких старушечьих рук - от всех этих дурацких 'нежностей' я чувствовала лишь раздражение, прошмыгнула в маленькую комнатку, в которой жила приезжая сюда. Всё здесь было точь-в-точь как прошлым летом (этим я не приезжала, потому что поступала в университет): большой комод из темного дерева, стол и стул у окна и старенькая полуторная кровать в углу.
На комоде лежала стопка книг, а сверху простой белый конверт, адресованный мне. Эти книжки бабушка долгое время не давала мне трогать, словно страшась чего-то. И вот теперь они мои... Взяв книжки и письмо, я устроилась на кровати, стараясь не думать о том, что в соседней комнате стоит гроб. Письмо было запечатано и мне пришлось рвать конверт, чтобы достать небольшую белую бумажку, на которой оказалось совсем крошечное послание.
'Здравствуй, маленькая моя Чайка. Оставляю тебе свои книги в надежде, что когда-нибудь ты сможешь их прочитать и вернуть мне. С нетерпением жду тебя с той стороны. P.S. Даже если мы никогда не встретимся - не печалься'.
Несколько минут я с непониманием таращилась на бумажку. Написанное было слишком... странным. Неужели баба Аля хочет, чтобы я поскорей умерла и встретилась с ней.. где? На том свете? А для пущего эффекта мне предлагалось прихватить с собой и книги.
Взгляд скользнул по книжкам. Такие необычные - все в темно-синих кожанных переплетах с рельефным тиснением и выведенным серебром названием. А внутри какой-то непонятный чужой мир, спрятанный за незнакомыми буквами чужого алфавита. В двух из них даже были картинки, на которых изображались разнообразные монстры и просто незнакоммые существа, из-за чего я решила, что это сказки или мифы, в другой - травы и прочие растения - должно быть какой-то лекарственный сборник. Остальные содержали только текст.
Еще пару раз пробежавшись глазами по записке и так и не найдя в ней иного смысла, чем ранее, сунула ее в одну из книг. Книги запихнула в рюкзак, чтобы не забыть. Что делать дальше я не знала. Отсидеться в комнате? - до вечера осталось совсем немного времени. Или быть может маме нужна помощь?
С трудом переборов себя, я все же выглянула из комнаты. В доме царила глухая тишина, словно все старушки одномоментно испарились, прихватив за одно и моих родителей. Хотелось позвать папу или маму, но нарушать эту вязкую тишину было страшно. И я с замиранием сердца на цыпочках направилась к выходу в сени, стараясь не смотреть в сторону закрытого крышкой гроба.
Почему он закрыт?
Пулей вылетев в сени, я наткнулась на маму, метавшуюся между плитой и печкой. Мне тут же стало спокойно и стыдно одновременно.
- Мам, помочь? - робко спросила я, не зная в каком настроении пребывает родительница. Меня, как младшую в семье, то не допускали к готовке вовсе, мотивируя это тем, что я все делаю медленно, а надо побыстрее, то упрекали в неумении как следует готовить и тут же пытались восполнить пробелы в моем образовании.
- А? - мама на секунду замерла, словно пытаясь уловить смысл сказанного мною. - Картофель почисти, - согласилась на помощь она, махнув в сторону огромной кастрюли доверху набитой крупной картошкой. Откуда она взялась не знаю - ни бабушка Аля, ни мамина мама бабушка Настя огород никогда не держали.
Ночью пошел дождь. От переполнявших тревог и страхов мне не спалось, и потому, натянув джинсы и простую коричневую футболку с длинным рукавом, я села на подоконник, наблюдать за капельками дождя, бегущими по стеклу. Помнится в детстве это была наша с Алисой любимая игра.
В доме царила обычная тишина, только в подполе шебуршали мыши - после смерти бабы Али куда-то пропал и ее кот Жозеф - соседские старушки почему-то были уверены, что он ушел в лес умирать. В подполе у нас ничего не было, кроме пары банок старого крыжовникового варенья, которое бабушка не любила, и активность мышей мне была совершенно непонятна.
За окном мелькнуло что-то белое. Я не успела рассмотреть, потому что как раз в этот момент в полоборота пялилась на пол, решая боюсь я мышей или все-таки нет. Но даже то, что успела ухватить часть моего сознания мне не понравилось. По спине прошел холодок.
Решив, что мыши не такой уж страшный зверь, я спустилась на пол и замерла прислушиваясь. Где-то на дворе хлопнула дверь, заставив мое сердце биться быстрее в несколько раз. Идти проверять, что там происходит я не собиралась, но и оставаться одной в комнате мне было страшно. Выглянув за дверь и не обнаружив ничего страшного, я вышла из комнаты на кухню. Прямо напротив моей двери было окно, справа - дверь на сени, слева вход в общую залу - там на крепкосколоченых табуретках возвышался гроб, и оттуда можно было пройти в комнату бабушки Али, где сейчас должны были спать родители. Надо было не выделываться и ложиться вместе с ними, но я ведь большая... и глупая.
