– По-моему, – сказал Дэн, – нам придется сделать еще несколько анализов и даже покопаться в самом колодце. Откуда-то же вода должна идти, и для того, чтобы защитить город, мне надо знать, откуда. Может быть, ты поедешь сегодня попозже днем вместе с нами, чтобы помочь? Я советовался с Картером, он обещал, что поможет, чем может.

– Во сколько мне надо там быть? – спросил я его.

– Поспи сначала. Я поеду, как только закончу здесь в лаборатории. Давай договоримся на полтретьего у дома.

– Хорошо, – сказал я и повесил трубку.

Я взглянул на Шелли – тот смежил веки, будто все эти дела его утомили.

– Не напускай на себя такой вид, – сказал я, отправляясь в спальню. – Целая банда ископаемых обосновалась в городской воде, и пока похоже, что от них у людей появляется рыбья чешуя. Ты, как кот, хочешь покончить с рыбьей чешуей или нет?

Я разделся, расправил скомканную, как я оставил ее утром, постель и залез под одеяло. Я был так утомлен, что через пять минут уснул.

Когда я спал, я видел престранный сон, а может, сны. Я стоял на берегу моря, ночью, и луна проливала свой свет на поверхность воды. Потом я плыл, качаясь на волнах, и вода подо мной была соленой и ужасно холодной. Луна пропадала и появлялась, как далекий чужой маяк.

Скоро я стал погружаться под воду. Мне не было страшно и почему-то не надо было дышать. Вода каким-то образом заменяла воздух, и я чувствовал холодный освежающий поток, проходящий через мои легкие. Вокруг ничего не было видно, вода была темной, и я чувствовал, как прохожу сквозь течение, сквозь холодные сверкающие косяки селедок и окуней. Но вот что придавало необычность сну, так это то, что я знал, куда направляюсь, знал совершенно определенно. Я знал, что если я поплыву налево, то наткнусь на подводную гряду камней. Достигнув ее, я буду в миле от конечной цели моего плавания.

Прямо перед собой я видел бледные лучи луны, играющие в воде. Затем я увидел возникающие из глубины скалы, и заторопился, и поплыл быстрее. По ночам плавать в океане было опасно, и я это знал. Там было полно стремительных хищников. Я уже почти достиг вершины скалы, когда почувствовал вибрацию воды. Я набрал в рот побольше воды и поплыл так быстро, как мог. Кто-то почувствовал мое присутствие и уже гнался за мной. Кто-то злобный вышел на охоту, чтобы уничтожить меня. Я попытался нырнуть поглубже, извиваясь в воде и пытаясь избежать его челюстей, но почувствовал, как что-то больно и с дикой силой схватило меня за ногу.

Я проснулся. Сначала я не мог понять, где я. Я не понимал, что я на суше и дышу воздухом, а не водой. Я сел на кровати, весь в холодном поту. За окном было холодное бледное утро, и коровы мирно паслись на холмистых склонах фермы. Я вышел из спальни и пошел в гостиную, где, потрескивая, горел камин. Стоя голым посреди комнаты, я проглотил еще одну порцию «Джека Дэниела».

Закашлявшись, я вернулся в спальню. Но кровать меня больше не привлекала. Я не отдохнул, но смятые простыни были слишком похожи на поверхность неприятного и вселяющего ужас ночного океана.

Я позвонил в лабораторию. Дэн ушел поспать, поэтому к телефону подошла Рета – она еще работала с пробами воды. Она удивилась, что я не сплю.

– Когда я один, я плохо сплю, – сказал я ей. – Если надумаешь, приходи – поможешь мне отдохнуть. Во имя безопасности общества, конечно.

Она мягко рассмеялась. Она могла бы быть независимей и холодней, чем Шелли, да и в три раза умней нас вместе взятых, но опускалась до ответов на такие вот не вполне приличные предложения. Мне это нравится в девушках. Особенно, когда они ловят меня на слове. Но Рета, конечно, этого не сделала. Она была занята спасением мира от племени доисторических омаров. Она сказала:

– Дэн очень беспокоится насчет того, что происходит. Он думает, что это заболевание, которое долгие годы было законсервировано. Как в Лондоне, когда там раскопали массовые захоронения умерших от черной смерти три столетия назад и двое рабочих заболели чумой.

– Он так думает? – спросил я ее.

– Он не уверен. Мы проведем еще несколько анализов с мышью, но уже ясно, что это больное животное.

Я потер глаза.

– Об этом заболевании кто-нибудь раньше слышал?

– Я проверяю, – сказала Рета, – но сложно прийти к какому-либо заключению. Однако кое-что я обнаружила.

– Например?

Она полистала блокнот.

– Ну, например, я звонила сегодня знакомому палеонтологу. Он сказал, что экспедиция Курье в 1954 году нашла в Центральной Африке семь или восемь окаменевших животных и что двое из них, хотя были раньше млекопитающими, родичами оленей, имели черепа и передние конечности, как у ракообразных. Было впечатление, что они превратились из млекопитающих в ракообразных или, возможно, наоборот.

– Доказано было что-нибудь?

– Ничегошеньки. Были какие-то незначительные споры в Уэндельском институте, но в конце концов африканскую находку определили как мистификацию или абсолютно случайную мутацию. На самом-то деле она просто не подводилась ни под одну из известных теорий развития млекопитающих, и проще было ее опорочить и забыть.

Я отпил немного виски и поинтересовался:

– Это все?

– Еще одно, – сказала Рета. – В Катеке, в Индии, в 1925 году была вспышка так называемой проказы, но английский доктор, который лечил большинство пациентов, написал отчет, в котором говорилось, что это была вовсе не проказа. Он писал, что это была форма окостенения, – ну, ты знаешь, что-то вроде костяных наростов. Он решил узнать, что вызывает это окостенение, и в конце концов решил, что источник болезни – местная питьевая вода. В том году были сильные муссоны, и реки вышли из берегов и залили колодцы и систему каналов.

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru